Мой парень – миллионер (СИ) - Лакс Айрин - Страница 15

Дима распускает галстук, стягивая его, и расстёгивает несколько верхних пуговиц.

– Не останавливайся, – просит он, видя, как я подалась навстречу ему.

– Чёрт. Это не честно.

Дима приподнимает меня и сажает попкой на стол.

– Убери руки, – командует он, когда я обвиваю его за шею.

– Хочу прикасаться к тебе, – шепчу я ему в губы, ласкаясь языком.

Дима усмехается и начинает неторопливо подбирать вверх подол длинного платья.

– Ты решила быть непокорной? Я могу наказать тебя. Остаётся только проверить, выполнила ли ты мою маленькую просьбу.

Пальцы Димы подтягивают подол платья до колен и ныряют под него. Он оглаживает кожу пальцами и скользит ими выше, постепенно разводя бёдра в стороны. Пальцы замирают на внутренней стороне бёдер, там, где нежная кожа сильнее всего ощущает мягкие, осторожные поглаживания. Одно небольшое движение.

– Да-а-а. Моя девочка не стала надевать трусики, как я и просил. Такая горячая.

Его пальцы касаются клитора. Одно круговое движение, сводящее с ума медлительностью и чувственностью. И следом – быстрее, откровеннее. Чёрт. Бёдра сами дёргаются вперёд. Едва заметная дрожь как сигнал азбуки Морзе, чтобы он ни за что не останавливался.

И вдруг ласка прекратилась. От разочарования я едва не взвыла. Дима вглядывается в мои глаза.

– Ты что-то сказала?

– Нет, я…

– Говори, не стесняйся.

– Верни свои пальцы на место и приласкай меня.

– И всё? Этого достаточно?

Дима нарочно медленно водит пальцами по изнывающему клитору. Стон нетерпения срывается с моих губ. Я цепляюсь пальцами за плечи Димы.

– Нет. Мало. Хочу ещё и быстрее. А-а-а-ах.

– Нравится? А если так…

Дима ведёт указательным и средним пальцами ниже, касается влажного входа, дрогнувшего в ответ на его касание.

– Кто-то так сильно хочет меня, что уже течёт.

Дима вводит в меня пальцы. Я содрогаюсь от резкого удовольствия, сжимаюсь вокруг его пальцев и довольно стону, выгибаясь навстречу его касаниям. Большой палец касается клитора и поглаживает его в едином ритме с теми пальцами, что хозяйничают внутри меня. Это что-то невероятное – остро, быстро, глубоко. Не давая ни секундной передышки – доводит до грани, когда вздохи частые – частые, срывающиеся на крик и… Вновь пустота там, где только что были его пальцы.

Дима улыбается, придерживая меня за талию второй рукой. Пальцы Димы влажно поблескивают. Он касается ими своих губ и медленно облизывает, втягивает внутрь своего рта, скользнув губами. Улыбка расплывается на его лице.

– Ты такая вкусная, Поля. Мой лакомый кусочек. И я едва сдерживаюсь, чтобы не сожрать его целиком.

Дима стягивает галстук и тянется ко мне.

– Закрой глаза. Отказ не принимается. Или останешься неудовлетворённой.

– Что ты придумал?

Мягкая ткань ложится поверх закрытых век. Дима затягивает узел и мягко толкает меня, вынуждая опуститься на стол спиной.

– Скоро узнаешь.

Его голос звучит немного дальше, словно он отошёл на время. Слышится шорох его шагов. Он чем-то гремит и постукивает. И мне остаётся только гадать, что он задумал. Возвращается. Дима обхватывает ступню и сгибает мои ноги в коленях, разводя ноги широко.

– Кажется, что ничего красивее в жизни я ещё не видел.

Лёгкий поцелуй чуть выше колена, за ним ещё один и ещё, Дима взбирается губами всё выше и выше.

Я могу только представлять под закрытыми веками, как моё чёрное платье свешивается с белого стола, стекая тёмной ночной рекой на светлый паркет. И сама я сейчас на белом с позолотой лежу, доверчиво раскрытая, и растекаюсь тёмной лужицей, полной предвкушения. Поцелуи Димы становятся всё горячее и неистовее. Губы жадно прижимаются к нежной коже, совсем рядом с пульсирующим лоном.

Бёдра сами дёргаются навстречу ему. Больше всего мне сейчас хочется почувствовать на себе прикосновения его языка. Желание острое и невозможное, едва не разрывает меня на части. Пальцы беспомощно скользят по гладкой поверхности стола, не находя за что бы зацепиться.

– Пожалуйста, – тяну я с громким стоном.

Его язык касается клитора, ударяя по нему, обводит по кругу и медленно скользит ниже. Он накрывает своим ртом лоно, собирая влагу языком, облизывая и скользя вверх-вниз. Чёрт. Слишком хорошо и жарко. Тело мелко дрожит и наполняется удовольствием от каждого движения языка, надавливающего на вход. Он ускоряет движения. Я чувствую, что надолго меня не хватит: оргазм уже приближается, подкрадывается словно на мягких лапах, обволакивая с головы до ног.

На миг Дима отстраняется. Но через мгновение обжигающе—ледяное прикосновение заставляет взвиться на месте, выгнуться в спине.

– Лежи, – рычит Дима, удерживая меня на месте, и вновь ведёт… о боже, кубиком льда по складкам, едва задевая вход.

– Ты такая горячая, что даже лёд тает на тебе…

Он вновь приникает ко мне: холодный лёд и горячий язык сменяют друг друга. То резко вверх, то вниз… Удовольствие закручивается с бешеной скоростью и концентрируется внизу. Холодно, горячо, холодно, горячо… На очередной смене контрастов плотина моей выдержки оказывается снесена с места оргазмом, ураганом, пронёсшимся по моему телу. Меня сжимает и сжимает. Тело бьёт крупный озноб.

Но я оказываюсь пришпиленной к столу сильными руками Димы, его языком, порхающим по лону, и его губами. Он не даёт мне передышки: одна волна не успела затихнуть. Как вдруг оттого, что он жадно лижет и посасывает меня, вгрызается в мою плоть, возникает вторая. И просто лежать на месте уже нельзя. Спину выгибает дугой. Руки сами тянутся к нему, пальцы зарываются в короткие волосы. Я дёргаю его на себя, заставляя приникнуть ртом ещё теснее и ближе, ещё глубже. Он вгрызается в меня, нещадно терзая, и отпускает, только когда мои пальцы разжимаются и тело обмякает.

– Иди ко мне…

Дима поднимается и поднимает меня, заставляя обвить его руками и ногами, шагает вместе со мной через весь номер и ставит около кровати. Его пальцы нетерпеливо тянут платье вниз. Ткань трещит, не выдерживая напора пальцев.

– Чёрт. Платье…

– Плевать на платье.

Ткань тёмной волной скатывается к ногам, оставаясь лежать на полу. Я тянусь к Диме, помогая расстёгивать пуговицы на рубашке, нетерпеливо приникаю губами к разгорячённой коже. Он толкает меня назад на кровать и в два счёта освобождается от всей одежды. Стремительное движение вперёд. Стоп. Я поднимаю одну ногу и веду носком туфли по внутренней стороне ноги, взбираясь от колена и выше.

– Хочешь оставить туфли? Я не против.

Наконец, он оказывается на кровати, сверху меня и прижимается ко мне всем своим телом, заключая в кольцо сильных рук. Я приподнимаю бёдра навстречу, принимая вглубь себя, и скрещиваю ноги за его поясницей. Мы словно два знака препинания, сцепившиеся всеми возможными крючками друг в друга, сливающиеся в единое целое – пульсирующую от удовольствия точку в конце строки.

Глава 16. Нищета Парижа

– Необыкновенный город, – вздохнула я, завтракая на террасе. Чудесный вид открывался на достопримечательности города. Создаётся впечатление, что Триумфальная арка, Площадь Согласия, Эйфелева башня, Собор Парижской Богоматери, Лувр, Музей д’Орсэ и Базилика Сакре-Кер находятся на расстоянии вытянутой руки.

– Блеск и нищета Парижа.

– Пока я увидела только блеск, – усмехаюсь я, – блеск, чудную архитектуру и модный кич.

– Хочешь взглянуть на обратную сторону города? – загораются огоньком глаза Димы? – тогда тебе нужно побывать в квартале Гут-д'ор, «золотая капля». Злачный квартал Гут-д'ор как нельзя лучше передаёт всю контрастность французской столицы.

– Сильный контраст?

– Ещё какой…

И надо же было нам на собственной шкуре испробовать весь контраст…

Летний вечерний воздух опускался сумерками на многомиллионный город, укрывая собой и небезызвестный Гут-д'ор. Всего несколько часов назад квартал выглядел совсем по-другому: можно было подумать, что это квартал африканского или арабского городка. На тесных улочках толкались африканки в цветных тюрбанах, с огромными продовольственными сумками, по-праздничному приодетые темнокожие мужчины и женщины галдели на смеси всевозможных языков. На тесных улочках толпы темнокожих толклись у палаток со всякой дешёвой мелочёвкой. От лотков тянуло восточными сладостями, травами и пряностями.