Держу тебя (СИ) - Романова Наталия - Страница 2

Матвей сидел в своём кабинете, уткнувшись в монитор. Не отрывая взгляда, кивнул подчинённому и небрежно махнул рукой на стул, садись, мол, в ногах правды нет.

— Список видел на зимнюю смену? — буркнул Матвей.

— Не полный, — пожал плечами Сергей.

— Вот полный, — старший тренер протянул лист. — Ознакомься.

— Ты, блядь, издеваешься? — не выдержал Серёга после того, как пробежал глазами по столбикам с фамилиями. — Давай, я просто уволюсь по собственному желанию, и дело с концом!

— Успокойся.

— Да я спокоен, как жопа иеромонаха!

— И не богохульствуй. Жопу иеромонаха не трогай, — с издёвкой ответил Матвей Леонидович.

— Ладно, в жопу жопу, давай лист, чего там писать надо? На имя директора детско-юношеского спортивного клуба «Русский богатырь» Розенберга Эм Эл? Прошу уволить по собственному желанию, дата, подпись?

— Серёг, ты чего, серьёзно? Давай-ка, не кипятись, поговорим спокойно.

— О чём говорить? О том, как ты выживаешь меня целенаправленно? Я вроде не мальчик, не климаксичная баба, подошёл и прямо сказал.

— Так. Год у тебя паршивый, и я перед тобой виноват, история эта с Риткой, Олегом, но я тебя не выживаю. На кой леший выживать тебя? У меня все младшие группы на тебе держатся. Ты же им и тренер, и папа, и мама, и Дед Мороз по совместительству. Ну, хочешь, я за тебя замуж пойду, раз Ритка ушла, а? — последнее Матвей говорил смеясь. — Серёга Витальевич, отдохнуть тебе надо, в отпуск, к пампасам, девкам с мясистыми грудями — это да, а заявление твоё подписывать не стану. Ты мне как воздух нужен.

— Давай без этого, — Серёгу передёрнуло, да и задрала его ситуация с разводом и то, что, кажется, только синеглазки не в курсе «личной драмы» Сергея Витальевича. Давно надо было уйти. — Серьёзно, что в списке делают Алёшина Алина Игоревна и Алёшина Алиса Игоревна?

— Они едут на зимнюю смену с твоим отрядом.

— И что я с ними делать буду? Они девочки, де-во-чки! Это не пришли-ушли, это две недели круглосуточного пребывания на базе. Их одевать нужно, ты в курсе, что они с колготками еле справляются? Косички заплетать, мыть их, в конце концов! Они же не пацаны, голышом в душ не засунешь. Ты хочешь, чтобы под занавес мне обвинение в педофилии прилетело?

— Вот по этому поводу я и собирался с тобой говорить. Они едут с няней, так что колготки, бантики и что там ещё у девочек, тебя никак не коснётся.

— Аллилуйя! А у Алёшиных родители с головой созваниваются? Серьёзно. Я не против девочек в борьбе, я за, но эти девочки не для самбо, ты-то должен видеть. Да и отправлять пятилеток на зимнюю смену…

— Ты как, сам себе не доверяешь?

— Я здравому смыслу доверяю и проблем лишних не хочу, ни тебе, ни себе, ни клубу.

— Нормальные там родители, отец-то точно нормальный мужик. Вот мама… в общем, муж всё время на работе, деньги есть, внимания нет, начала пить, дети побоку. Когда девочек сюда привели, дома совсем плохо стало, отец их в частный сад пристроил, вечерами на дополнительные занятия, чтобы мать меньше видели. А они ни в какую: рисовать не хотим, танцевать не хотим. Согласились на борьбу, в общем. Мать, в итоге, лечиться отправили. На новый год она как раз приезжает, в семейном кругу, реабилитация… Только отец там не полон оптимизма, не верит, так что хочет после нового года детей отправить куда-нибудь, а сам решать будет, что дальше. Попросил взять на базу…

— Логичней было бы оставить, мать всё-таки, — Серёга пожал плечами.

За время работы с девиантными подростками, каких только судеб не встречал. Пороки взрослого мира перемалывают маленьких людей, ломают без шанса на нормальную, здоровую жизнь.

— Решать не нам. Так, знакомиться с няней будешь? А то она уже минут двадцать под дверью сидит.

— Давай.

В кабинет вошла девушка… Серёга внимательно посмотрел на зашедшую и уставился на Матвея Леонидовича, стремясь прожечь в его лбу дыру. Мало ему двух пятилеток, он ещё одну решил подсунуть. Сколько ей лет, этой «няне»? Пятнадцать-то хоть есть?

Светлые волосы с одной стороны головы задорно торчали, с другой падали мягкой чёлкой на лоб, прикрывая ухо. Асимметрия. Глазища под стёклами хипстеровских очков светло-голубые, как льдинки. Одежда размеров на пять больше, любимый многими девушками кинг-сайз. Рукава объёмного свитера грубой вязки с косами закатаны, а сам свитер заканчивается у колен, из-под него торчат широкие штаны, и венчают это стильное безобразие ботинки на платформе. Красотка! У него каждая вторая ученица примерно так выглядит.

— Мария Константиновна Шульгина, — представил Матвей зашедшую, предпочтя проигнорировать убийственный взгляд Серёги. — Няня Алёшиных и ваша, Сергей Витальевич, правая рука в бытовых вопросах зимней смены.

— Маша, — маленькая ладошка, протянутая Серёге, ввела его в неожиданный ступор.

— И сколько же Машеньке годиков? — произнёс он с максимальным ехидством, нагнувшись под рост «няни», рассматривая хорошенькое, прямо-таки кукольное личико с немного капризным изгибом пухлых, чертовски соблазнительных губ.

Тьфу! Маша — подросток. Подросток, ребёнок, такой же, как сестрёнки Алёшины.

А отец у близняшек всё же форменный идиот…

— Машеньке двадцать пять годиков, — с такой же интонацией вернула глазастая. — Машенька много болела в детстве и не выросла, но это намного лучше, чем не поумнеть, Сергей Витальевич.

2

Дети были распределены по вагону так, чтобы старшие присматривали за младшими, плюс взрослые, на десять детей — один взрослый сопровождающий, ехать можно. Добираться до места почти двое суток, под стук колёс и бесконечный детский гомон время пролетало незаметно — только сел, а первые сутки на исходе. Старшие ещё не спали, собравшись компаниями по интересам и возрасту, а младшие дрыхли без задних ног, уставшие от шквала впечатлений и предвкушения новых.

— Давай за Новый год? — негромко спросил Марат — коллега, тренер и давний приятель, устроившись напротив Серёги, через стол в купе. Нехитрая закуска — сырокопчёная колбаса, сыр, хлеб, солёные огурцы — красовалась на столе на одноразовых подложках из супермаркета.

— Не, дети, доберёмся до места — отметим.

— Мы чуть, — Марат показал бутылку коньяка. — Дядька привёз, отличная вещь.

Сергей не стал уточнять, какой именно дядька, родственников у Марата было несчётное количество, и все ближайшие, даже если считались седьмой водой на киселе.

— Ладно, — Серёга махнул рукой, напиваться он не собирался, никогда не злоупотреблял, а от пятидесяти грамм в голове не зашумит.

Под перестук колёс хорошо разговаривать. Спать не хотелось совсем, оставаться один на один со своими мыслями, пялиться в серую полку плацкарта, нависающую над верхней — спал Сергей всегда на верхней, — тем более.

— Как новый год встретил? — поинтересовался Марат. — С этой, Оленькой?

— Оленькой, Оленькой, — отмахнулся Сергей, давая понять, что беседовать на эту тему не желает.

— И как она? — Марат сделал вид, что намёка не понял.

— Оленька и Оленька, — пожал плечами и отвернулся Сергей.

Что он мог сказать про Оленьку? Двадцать семь лет, не замужем, куда стремится изо всех сил. Почему-то решила, что Серёга — отличный вариант, хотя он повода-то не давал, несколько раз встретились, переспали — вот и все «отношения». И Новый год он не хотел с ней встречать, в голове женщины — это уже знак, символ серьёзных отношений, намёк на «долго и счастливо», как минимум, и поход в ЗАГС, как максимум. Думал поехать домой, к родным, сестра как раз в ноябре пацана родила, а он в глаза ещё племянника не видел, но выслушав очередную гневную тираду от матери, передумал.

Мать понять можно: её ребёнка, хоть и двадцативосьмилетнего лба, обидели, она никак не могла успокоиться, раз за разом распинаясь на тему: «А я тебе говорила!» и «Мать надо слушать!». Говорила, она говорила, а он не слушал. По глубокому убеждению матери, Рита — молоденькая, часто истеричная, в придачу с приплюснутой на всю голову мамашей, не подходила её сокровищу — Серёженьке. Сокровищу же было начхать на слова родительницы, ему Маргарита подходила по всем статьям, только вышло, что он ей не подошёл.