И заплакал палач... - Дар Фредерик - Страница 9

– Идем!

Я потащил ее к "Каса Патрисио".

В этот час, между обедом и ужином, Техеро бездельничал на террасе, развалившись в кресле и закинув ноги на стол. Он читал любовный роман. На обложке виднелся какой-то гнусный зеленоватый рисунок...

Техеро взглянул на нас поверх книги, и в его потемневших зрачках я увидел отражение своего желания. Он сразу понял, что я собираюсь делать и для чего тащу Марианну в дом. Лицо его, с которого обычно не сходила улыбка, на этот раз осталось серьезным. В нем даже проглянула какая-то тоска.

В доме мистер Джин расхаживал по столовой со стаканом в руках. Наверное, опять предавался воспоминаниям о своих приключениях в тропиках... Он даже не заметил, как мы зашли в комнату.

В моей каморке, конечно, тоже было душно, но все-таки попрохладнее, чем на пляже.

Марианна растянулась на постели.

– Хорошо здесь...

Я снял насквозь промокшую от пота рубашку.

И сел рядом с ней на красное покрывало... Она глубоко вздохнула. Я положил руку ей на грудь, и она взглянула на меня. Бесконечно глубокие глаза. В них, как в бокале шампанского, вспыхивали золотистые искорки.

Я хотел прошептать: "Я люблю тебя".

Но не смог. Словно стальная рука сдавила горло. Я слышал, как билось сердце, наполняя всю комнату глухим стуком.

Но она и так поняла.

– Я тоже люблю тебя... Ты никогда меня не бросишь, Даниель?

– Никогда!

– Обещаешь?

– Клянусь...

– И все-таки, ведь ты не можешь увезти меня отсюда?

– Если не смогу, то сам останусь...

– Но ведь тебе надо возвращаться во Францию?

– Поеду продлить визу, но даже если придется сменить гражданство, все равно останусь с тобой.

Я потянул за лямку купальника. Он был весь в песке, песок посыпался на покрывало. И светлые волосы тоже были засыпаны песком.

Я поцеловал ее. Губы Марианны стали солеными от морской воды. Вся ее кожа стала соленой. Купальник скользнул вниз. Грудь ее была твердой, как мрамор.

– Ты меня хочешь? – шепнула она.

– Только тебя, Марианна. Ты для меня – весь мир...

Я снова потянул за купальник. Он прилип к телу, и, чтобы высвободиться, ей пришлось изогнуться. Зеленый купальник напомнил мне кожу змеи, которую она сбрасывает во время линьки. Я провел рукой по изящному изгибу бедра. И медленно погладил плоский, упругий живот. Но вдруг от ужаса весь похолодел. Меня как будто холодной водой окатили. Я наклонился взглянуть на то, что было у меня под рукой. Шрам... Он сказал мне больше, чем любое медицинское заключение: такие шрамы остаются от операций при родах.

Я был просто поражен. До сих пор, когда я думал о людях, которые где-то ждали Марианну, мне представлялись родители, любовник... Я и не подозревал, что это может быть ребенок...

– Что с тобой? – выдохнула она.

Наверное, выглядел я не лучшим образом, потому что она даже привстала, опершись на локоть. Левый сосок коснулся моей щеки.

Я прикрыл глаза.

– Ничего, Марианна, я люблю тебя...

Я овладел ею в каком-то исступлении, как самоубийца, пытающийся избавиться от непереносимой боли.

10

От безумных объятий мы как будто потеряли сознание и, когда наконец пришли в себя, то увидели, что солнце уже ушло от маленького окошечка, и небо, как обычно в этих местах перед наступлением ночи, стало сиреневого цвета.

Она в изнеможении, без сил лежала на постели, длинные волосы прилипли к щекам, рука, как сломанная ветка, свесилась с кровати. А я чувствовал, что потерял всякую волю. Мною, обессиленным, опять овладел страх. Ведь именно страх я почувствовал прежде всего, обнаружив, что Марианна была матерью. Это был животный страх потерять ее. Если память вернется к ней, она вспомнит о своем ребенке. Материнский инстинкт возьмет свое, и я перестану для нее что-нибудь значить. Если мне удастся установить ее личность, муж заберет ее к себе... В общем, что бы я ни предпринял, исход окажется для меня роковым. Я сам ковал оружие, способное погубить меня.

– О чем ты думаешь, Даниель?

– Мне так хорошо, – соврал я, – что даже думать ни о чем не хочется...

– Но ведь люди всегда думают о чем-то или о ком-то.

– А о ком думаешь ты?

Вопрос прозвучал, как настоящий крик души. Она положила руку мне на грудь и чуть поскребла ногтями кожу.

– О нас, о нашей любви... Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал...

– А что?

– Глупость, конечно, но ты сначала обещай...

– Обещаю.

Она умолкла.

– Ну говори же!

– Даниель, если ты когда-нибудь захочешь меня бросить, сначала убей меня!

Мне стало не до смеха. Искренняя любовь всегда соседствует со смертью. Любовь ведь – это прежде всего жажда абсолюта, а что может быть абсолютнее, чем смерть?

– Обещаю...

– Спасибо. Понимаешь, ты для меня все. ВСЕ! Наверное, никогда еще мужчина так много не значил для женщины. Это как любовь собаки к хозяину.

– Не говори так.

– Но ведь это правда, Даниель! Ты только представь себе, что произошло!

Она стукнула себя по лбу.

– Как-то утром я проснулась... Я взрослая женщина. Я думаю, существую и в то же время я – ничто... То есть, существо без памяти, без семьи, без имени...

Я взглянул на шрам и буркнул:

– Замолчи!

– Но, Даниель, когда-то же надо об этом поговорить...

– Ну говори!

– Самое потрясающее, – сказала она, – это то, что я уже сложившийся человек, образованная... относительно, конечно, то есть я хочу сказать, что знаю то, что все знают... И в то же время я совершенно новая! Меня зовут мадемуазель Безымянная! Приехавшая Ниоткуда. А родилась я три недели назад на барселонской автостраде. Ты один мой создатель, мой отец, мать, брат, любовник...

– И ты об этом все время думаешь?

– А как же! Не лежать же мне просто камнем на пляже!

Она думала обо всем этом. Но все-таки и в мыслях называла себя мадемуазель Безымянной, а не мадам... Она и не подозревала, что у нее может быть ребенок.

– И еще одно я хочу тебе сказать, Даниель...

– Что?

– Я не хочу знать, кто я такая. Не хочу узнавать других людей, кроме тебя. Прошлое меня не волнует. Главное – это настоящее! Ну, и еще немного будущее.

Я прижал ее к себе. Подступившие рыдания перехватили горло.

– Спасибо, Марианна, за то, что ты здесь, и за то, что так меня любишь. Давай оставим в покое твое прошлое...

Мы помолчали. И оба думали об одном и том же: как быть с документами? Проклятые метрики, которые люди требуют друг от друга! Номера, этикетки... Их вешают себе на шею, чтобы определиться, примкнуть к какой-то группе...

– Послушай, Марианна, я, кажется, придумал!

– Ага.

– Сделаем тебе фальшивые документы... Можно же и так, а? У гангстеров они всегда фальшивые. Заплачу подороже, и готово!

– Ты думаешь?

– Да. Только здесь это, наверное, не получится. Ведь я не говорю по-испански. Меня могут одурачить. Вот слетаю в Париж и улажу там все.

– А меня оставишь здесь?

– Всего на несколько дней, пока не сделаю все, что надо! Она не противилась. Понимала, что это был единственный выход, ведь покончить с ее двусмысленным положением стало просто необходимо.

– Только так и надо сделать. Сфотографирую тебя на документ...

– А потом?

– Потом... Подожди... Когда у меня будет паспорт, самое трудное – проставить в нем въездную испанскую визу. Без нее не удастся получить выездную.

Вдруг я расхохотался.

– Какой я идиот! Ведь все так просто! Когда переезжаешь через границу, надо пройти таможенный контроль и проставить визы в паспортах, а тем временем таможенники осматривают машину. Проставлю визы не в одном, а сразу в двух, как будто ты едешь со мной. Только нужно взять машину, иначе не получится... Обидно, конечно, выйдет дольше на два-три дня, зато игра стоит свеч.

– Как хочешь...

Я поцеловал ее. Я был счастлив оттого, что так придумал. По моей задумке вместо спутницы у меня будет ее тень. Некто, существующий лишь благодаря мне!