Две ночи и тысячи дней (СИ) - ".Злобный Гений." - Страница 14

Дженсен молча кусал губы и загнанно дышал.

Потянувшись, принц коснулся уже начавших раниться губ и улыбнулся:

- Не надо. Тебе ни к чему эти следы. Шейх не поймет.

“И может насторожиться”, - понял Дженсен. Коротко кивнул и приоткрыл рот, тут же прикусив чужие пальцы.

- Ну что ж, можно и так, - хмыкнул Халед. - Я не против.

Ему пришлось придвинуться, и он уже одной рукой оглаживал красивое тело, пока вторую его руку покусывали, стараясь заглушить стоны и рвущееся наружу желание.

Зачем ему это было нужно? Он не знал, да и задумываться не хотел. Да, он поступал безрассудно, словно ему снова двадцать. Но Дженсен его очаровывал, в буквальном смысле, и он не хотел сопротивляться. Тем более, что завтра вечером его здесь уже не будет.

Он убрал руку и выпрямился, стоя на коленях.

- Раздень меня и смажь, - сказал он.

Дженсен тут же резво бросился исполнять. Принцу пришлось улечься, приподнявшись на локтях, чтобы с него сняли штаны. К тому же из этой позы было удобнее наблюдать за стараниями наложника, который, обхватив скользкими пальцами, втирал масло в его почти твердый орган, который благодаря этим прикосновениям наливался кровью все сильнее.

- Твои пальцы поистине виртуозны, - улыбнулся Халед и провел рукой по его груди, потом, ухватив за шею, заставил склониться, чтобы поцеловать.

Дженсен тут же поддался движениям его губ, с головой утонув в этом поцелуе. Он проникновенно застонал, когда в него, сидящего верхом на принце, вошел твердый горячий член. Толчки принца были несильными, чтобы не мешали целоваться. И Дженсену было этого мало, ему хотелось большего, ему хотелось быстрее и даже сильнее, но рука на шее удерживала его там, где хотел Халед, и ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Несмотря на желание более сильного контакта, он буквально плавился от того, что Халед делал с ним сейчас. А еще давили ремешки… Гарем знал свое дело и в его правилах было одеть на наложника то, что будет мучить, дарить наслаждение и снова мучить…

- Господин… - простонал Дженсен, закатывая глаза. - Господин…

- Да-а, Дженсен? - слизывая с чужих губ влагу, прошептал принц.

Он лишь мотнул головой, не в силах вслух говорить о своих желаниях, потому что в голове путалось и мутилось.

Сколько так продолжалось, Дженсен не ведал. Для него весь мир и вся вселенная сейчас двигались в одном ритме и он просто растворялся. Но когда он ощутил внутри себя влагу, его глаза закатились от боли и удовольствия, и Дженсен упал сверху на принца, не в силах сидеть.

Когда Халед отдышался, то уложил Дженсена себе под бок, чувствуя бедром его твердый член. В нем не было желания мучить наложника, но он пока не стремился снять эти ремешки. Как бы ни противно ему было от самого себя, но ему понравилось, каким Дженсен был - открытым, пылким и отчаянным. Он хотел снова это увидеть, а значит, Дженсену придется потерпеть. Он лежал, поглаживал молчаливого мальчика рядом и смотрел на полог балдахина над ними.

“Тебе не стоит так привязываться к этому мальчишке”, - говорил он себе. - “Не стоит. Даже если ты хочешь забрать его с собой, отец никогда не позволит. Да и зачем он тебе? Что ты будешь с ним делать?”

Это были неприятные размышления, но правдивые. Ему не стоило начинать, но одним своим видом Дженсен его соблазнил вчера. Сам. Просто пришел, умылся и…

- Ты молчалив, господин, - тихо сказал Дженсен. - Я не понравился тебе?

- Ты говоришь глупости, Дженсен. Я просто задумался.

- Могу ли я спросить, о чем, господин?

- О том, что я буду делать с тобой дальше.

- Дальше?

- У меня есть время до рассвета. И если твои губы помогут мне, то времени у нас будет гораздо больше.

- До рассвета еще много часов… - выдохнул Дженсен. Его тело снова вздрогнуло, когда он понял, о чем говорит принц, а язык сам облизнул губы.

Халеду это понравилось. Приподнявшись на локте, он навис над Дженсеном и погладил по щеке.

- Я не зря отдал столько денег и рискнул своей и твоей головой.

- Благодарю, господин, - прошептал в ответ мальчишка, а его рука уже поползла по его груди и животу ниже.

Принц вновь лег на спину и прикрыл глаза.

- Я в твоей власти. Делай то, что хочешь.

И у Дженсена защемило сердце. Он разрывался между желанием поцеловать каждый миллиметр этого потрясающего тела, попробовать на язык его большой перевитый венами член, и просто уснуть рядом. Но последнее было недоступно. Никогда.

Поэтому он перетек по боку господина вниз и уткнулся носом в аккуратные завитки темных жестких волос. После чего не сдержался и даже как-то почтительно поцеловал пока что полутвердый член. Но даже таким он был красив и манил, чтобы вобрать его в рот и насладиться вкусом.

- Правда, можно? - почему-то спросил он.

Халед, наблюдавший все это из-под полуприкрытых век, тихонько фыркнул, положил ладонь на взъерошенную макушку и ответил:

- Правда.

Спустя несколько минут он удивленно смотрел на балдахин над кроватью и стонал, недопустимо громко и как-то отчаянно, потому что никто и никогда не ласкал его с такой страстью и так прекрасно.

В этом была прелесть гаремных мальчиков и девочек - они были обучены ласкам и могли доставить поистине неземное наслаждение, особенно если хотели. Зачастую их желание диктовалось дурманами, которые их заставляли курить. Эти дурманы делали их покорными и похотливыми, готовыми удовлетворить капризы, лишь бы избавиться от возбуждения, которое со временем становилось болью. Дженсен же хотел сам. Принц это чувствовал. Он не верил, не хотел верить, что наложник вытворяет подобное по приказу. А Дженсен оказался виртуозом, он отлично знал, как ублажить мужчину губами и ртом. И принц не стеснялся своих эмоций, хотя ему пришлось убавить громкость своих стонов, чтобы не привлекать слишком пристальное внимание ушей, которые имели эти стены.

Погладив Дженсена по щеке, он заставил его выпустить член изо рта. Потом потянул на себя и поцеловал - жарко и страстно, после чего уложил на живот на шелковые простыни.

- Хочу почувствовать тебя так, - сказал он и провел языком вдоль позвоночника. - Хочу видеть, как будут перекатываться мышцы под кожей и изгибаться лопатки, пока буду двигаться внутри. А тебе будет приятно. Я уверен, что будет.

Как был уверен и Дженсен. Когда принц одним плавным движением вошел в него, он сам чуть сместился и приподнял бедра, чтобы было еще лучше для них обоих, после чего, как и в прошлую ночь, начал ритмично сжиматься внутри.

Халеду это нравилось. Он видел, что наложник не выбирает тональность, когда стонет под ним, не ищет глазами лучший ракурс как будет смотреться его тело. Просто потому что в данный момент Дженсен буквально грыз подушку и сжимал в кулаках покрывала, заглушая себя и не зная куда деть руки. И принц догадывался, что к удовольствию примешивается боль. Ему было жаль и он обещал себе, что распустит ремешки, сжимающие член и все остальное у Дженсена, как только сможет оторваться от этого тела и его изгибов. В данное время это было невозможно. Его предположения оказались верны и в неровном свете свечей, двигаясь, он не мог оторвать глаз от тела под собой, столь прекрасным оно сейчас казалось.

- Господин… Принц… - просипел Дженсен.

Халед не ответил, но замер, прислушиваясь.

А потом вдруг понял. Он протянул руку и повернул лицо наложника за подбородок чтобы видеть.

По щекам катились слезы.

- Не останавливайся, господин… - умоляюще попросил Дженсен.

- Ты плачешь? - принц не верил своим глазам. - Тебе больно?

- Нет, - Дженсен чуть мотнул головой и шмыгнул носом. - Мне слишком хорошо. Пожалуйста, продолжай.

Принц отпустил его голову и склонился, накрывая своим телом, проводя носом по шее.

“Когда ты стал таким сердобольным?” - спросил он себя, снова двигаясь. - “Как ты умудрился влюбиться в наложника? И в кого! В любимую игрушку отца!”

Ему казалось, он слышит собственный печальный смех в голове. Противный, насмешливый смех.