Две ночи и тысячи дней (СИ) - ".Злобный Гений." - Страница 11

- Как же ты красив…

- Ты продолжаешь это повторять, - чуть улыбнулся Халед.

- Я всего лишь говорю правду, господин, как ты и просил, - прикрыл веки и лукаво улыбнулся наложник.

- Ты и правда хорошо обучен.

Дженсен не стал говорить о том, что для него это было не так уж хорошо. Скорее, это была необходимость, от которой зависела жизнь. Хотя именно сейчас он ни о чем не жалел.

- Ляг на спину, - велел принц.

Молодой человек тут же послушно сделал, как было сказано.

- Что это? - глянув на баночку, полюбопытствовал он.

- Лекарство. Чтобы утром никто не пострадал.

Халед присел рядом и открутил крышечку, вылил на пальцы немного густой мази и принялся втирать в уже проступавшие синяки на бедрах.

- Зачем ты это делаешь?

- Сам не знаю. Но… Я ведь уже говорил, что не привык к дворцовой жизни, и обрекать на неприятности того, кто подарил мне удовольствие, я не хочу, - он аккуратно смазал другое бедро и поставил баночку рядом с изголовьем кровати.

А затем провел ладонью по груди наложника.

- Как ты выжил здесь, Дженсен?

- О чем ты, господин?

- Ты знаешь.

Дженсен не знал, что ему ответить.

- Я давно оставил дворец, - продолжил принц. - Не по своей воле. И по своей воле я никогда бы в него не вернулся. Ты живешь здесь уже семь лет. Стал любимчиком отца.

- Наверное, я просто хотел жить, - тихо ответил Дженсен. - Не умереть в каменоломне или на черных работах, а жить… хотя бы так.

- Это я могу понять, - кивнул принц.

***

Дженсену нравилось разговаривать с принцем Халедом. Тот был мил с ним, улыбался, расспрашивал о его жизни во дворце. Ему не хотелось уходить. Когда рассвет за окнами грозил превратиться в утро, принц сказал, что ему пора возвращаться назад. Дженсен не хотел. Здесь, с этим мужчиной, он впервые за долгое время не чувствовал себя рабом. Но принц был прав.

Тихо ступая босыми ногами по каменному полу, Дженсен шел по коридору обратно к покоям шейха. Ему показалось, что он увидел, как мелькнули светлые одежды, скрывшись за одной из колонн. Он повернул голову, но не заметил никакого движения. Видимо, и правда, показалось.

Шейх все так же спал, перевернувшись на бок. Его сон был глубок и крепок, Дженсен знал точно.

Скинув шаровары, он зашел в купальню и вновь облил себя водой, затем натер тело апельсиновым маслом и слегка провел ароматными пальцами по векам. Глаза тут же немного защипало и он потер веки так, что они припухли.

Подойдя к зеркалу, он оглядел себя: он выглядел сонным, уставшим и слегка помятым, словно только недавно проснулся. Еще раз ополоснув лицо чистой прохладной водой, он вернулся к шейху и прилег рядом. Ему никто ведь не разрешал покидать покои.

Но разглядывая балдахин и тени подступающего утра, мыслями он был в совершенно иной комнате и сердце его ныло - хотело вернуться туда, где он мог дышать хотя бы каплей свободы рядом с человеком, который смотрел на него не как на вещь, а как на живого, умеющего чувствовать человека…

***

И все снова было как каждое утро. Шейх был в благодушном настроении после пробуждения и позволил Дженсену позавтракать рядом, но, разумеется, не отпустил до тех пор пока не удовлетворил свое желание. Только после этого он смог уйти.

В гареме было еще более или менее тихо, многие отдыхали после первой ночи празднества.

- Мой господин, - на пороге его покоев стоял Али.

Дженсен, безуспешно пытающийся дремать, чуть улыбнулся мальчику:

- Ты уже поел?

- Конечно, господин, - поклонился тот.

Дженсена это раздражало, но он не мог запретить своему служке так делать, это не понравилось бы слишком многим.

- Тогда зайди.

Взяв с низкого столика письменные принадлежности, Дженсен быстро написал записку, завернул в ткань сладости, что забрал вчера у шейха, и передал Али.

- Отдай это Маджану и подожди, пока он что-то передаст тебе. Но аккуратно, чтобы никто не задавал тебе вопросов. Справишься?

- Я всегда справлялся, - улыбнулся мальчик и побежал вон из покоев.

Дженсен хмыкнул. Мальчишка и правда был словно безответно по-детски влюблен в него, выполнял эти приказы и уже не в первый раз бегал к библиотекарю. Справится.

Сам же он вновь привел себя в порядок, одел чистые зеленые шаровары, мягкие черные тапочки с шелковой вышивкой атласными и золотыми нитями, подаренные ему господином, и вышел в общие комнаты гарема. Ему нужно было делать свою работу. А еще позаботиться о тех, кто пострадал.

Как оказалось, все обошлось. Гостей было мало. Живущие во дворце давно пресытились. Никаких выбивающихся из ряда стандартных ран и ссадин не было. Одна девушка только пострадала, но дворцовый лекарь ее осмотрел и сказал, что нет ничего неисправимого, правда выписал при этом ей сильные успокоительные капли с наркотическим эффектом.

Идя по залам, Дженсен слышал, как шептались за его спиной, что ему - любимчику шейха - повезло, но сделал вид, что не слышит. С одной стороны его завистники были правы. Ему повезло. А теперь еще он знает, что может нравиться не потому что он - разрисованная шлюха, а сам по себе. От этой мысли становилось тепло на душе и он невольно улыбался. Думать о том, что это слишком быстро закончится, он не хотел. Он не сомневался, что ему удасться повторить то, что было сегодня ночью.

***

После завтрака в гареме Дженсен вновь велел всех собрать в главной зале возле бассейна.

- Сегодня будет вторая ночь пребывания гостей во дворце, - спокойно начал он, теребя в руках яркий цветок лилии. - Не забывайте как нужно держаться и сколь почтительно нужно вести себя с гостями. На следующий день состоится свадебная церемония и вы сможете отдохнуть. Ириада попросила меня выбрать трех девушек, которые будут помогать ей в приготовлениях.

А значит, эту ночь по желанию госпожи они могут провести не здесь, что приравнивалось к празднику среди тех, у кого не было свободы выбора. Правда, сама Ириада пока что не понимала, что совсем скоро снова окажется среди них… Положение жены принца мало чем отличалось от положения остальных наложниц. Ириада это знала, Дженсен был уверен, но все равно надеялась, что что-то изменится. Дурочка.

Он буквально увидел напряженные глаза тех, кого невеста называла тут своими подружками. На самом деле это было глупо - водить дружбу с гаремными девушками, которых и за людей-то не считали, но шейх смотрел на это сквозь пальцы, а жених и сам заглядывался на них. Одна из подружек однажды рассказала, как он овладел ею буквально в соседней комнате, когда его суженая уснула, разрешив ей без сопровождения стражи вернуться в свою спальню.

Но дело для Дженсена было даже не в этом.

- Саида, Арсиля и Малия, - вы можете покинуть гарем вместе с двумя стражниками, ожидающими вас за дверями.

Глаза трех девушек расширились. Но не только от радости. Дело было в ином. Никто из них не предполагал, что Дженсен знает о том, кто и с кем водит дружбу. Это было их ошибкой.

- Я не заступлюсь за вас, если вы наделаете глупостей, - предупредил их молодой человек.

- Да что ты можешь? - тихо фыркнули неподалеку.

Дженсен обернулся. Так и есть, тот самый юноша, что уже открывал рот вчера, думая, будто смелость поможет ему занять лучшее место.

- Сегодня ты спишь со слугами, - спокойно и холодно бросил Дженсен и отвел от него взгляд.

- Что?

Ему никто не ответил.

- Что ты такое несешь?!

- Азаир, - Дженсен обратился к старому вояке, который был приставлен в качестве охраны к гарему вот уже не первый год. - Прошу тебя, проследи чтобы после официальной части он оказался среди прочих слуг, а не здесь. До рассвета.

Воин лишь хмыкнул и кивнул. Он мог не выполнять эту просьбу, но Дженсен раз в месяц передавал ему табак, который курил распорядитель гарема и на который у воина денег не было. Красть Дженсен научился еще мальчишкой, и, пожалуй, эти навыки лишь улучшились спустя семь лет.

- Ты не посмеешь! Я пожалуюсь распорядителю!