Двуликий Янус (СИ) - "Aahz" - Страница 31

Он выкручивается, пытается ухватиться зубами за ремень, но добивается только того, что лопатка мучительно ноет, а рука, кажется, прямо сейчас оторвется от тела и повиснет бесполезной тряпкой. Сквозь зубы прорывается тихий длинный звук, похожий на животный вой. Дэрил может только ждать, напряженно вслушиваясь в шум в соседней комнате, пытаясь угадать, что происходит. Но собственное волнение мешает ему.

— Рик, что делаешь? — раздается звонкий голос женщины. — Кушать готовишь? Давай я сделаю.

— Нет, — неожиданно отказывается Граймс. — Я сам. Ты что-то забыла?

— Я просто хотела провести время с тобой…

— Да, я понимаю, но извини, сейчас я занят. Потом попробуешь, как я готовлю, вдруг понравится, — в голосе Рика звучит улыбка. — А сейчас дай мне больше места. Мужчинам требуется полное уединение в таком сложном деле.

— Хорошо. Тогда позовешь меня?

— Конечно.

— Я буду ждать…

От мурчащих ноток в ее голосе Диксона морщится, мотает головой, кривясь от отвращения. Вот сучка. Она хоть знает о том, что Граймс здесь устроил? Или такая же бешеная? Что-то ему казалось, именно второе. Он попал в семейку психопатов. Где его сожрут с потрохами.

Время, издеваясь, замедляется, изматывая Дэрила. И тот просто сворачивается на боку, вдавливаясь в ноющую руку, выворачивая другую в суставе. Он поджимает к груди колени, стараясь занимать как можно меньше места, пытаясь прикрыть беззащитный живот. Его трясет, а в голове отвратительно шумит. Дэрил дергается каждый раз, когда слышит оглушающий шум на кухне, изматывая себя сильнее. И кажется, что его сердце просто не выдержит, он сдохнет от сердечного приступа, загнется на этой самой кровати. Вот для Граймса будет сюрприз.

Это настоящий кошмар. Лежишь, ждешь незнамо чего, не имея возможности хоть как-то защитить себя. И даже запах еды, доносящийся из-за двери, ничем не помогает, наоборот, становится хуже. Дэрил резко распрямляется, замирает, прижимаясь головой к спинке кровати, сводит ноги, так, что болят бедра, а колени хрустят. В животе тяжелеет, когда он вновь видит растянутую улыбку Граймса, застывшего на пороге.

— Я тут приготовил кое-что по-быстрому, — неожиданно мягко говорит Рик, покачивая в руке тарелку, от которой поднимается густой пар. И вроде бы нужно радоваться, наконец-то ему принесли пожрать. Но горло сжимают спазмы, в желудке словно камень. И чего бы Дэрил действительно хотел, так это чтобы от него наконец-то отстали. — Надеюсь, тебе понравится.

Может быть, отпустит? Хотя бы для того, чтобы Дэрил поел. Но нет, Граймс садится рядом, на кровать, заставляя его дернуться в сторону.

— Да успокойся ты. Я тебя просто покормлю.

Рик опускает нагретую ладонь на щеку, согревая кожу, стирает мелкие капельки пота. Дэрил замирает, настороженно смотрит, не зная уже куда сдвинуться, настолько вжаться в кровать, чтобы от него наконец-то отстали. Но Граймс не тот человек, который может отпустить.

Дэрил отворачивается, когда в губы тыкается гладкий край деревянной ложки, оставляющий на коже след. Не будет, даже не смотря на то, что жрать хочется.

— Дэрил… — низко рычит Рик, резко теряя всю свою доброжелательность. — Ешь!

Но Диксон не сдается. Продолжает отворачиваться, сжимает губы, не пропуская еду. От запаха кружится голова, в желудке все сжимается, требуя подпитки. Но, к счастью, голова главнее тела.

— Да черт возьми, когда ты начнешь слушаться меня?!

Граймс отставляет тарелку, перехватывает его за подбородок, вдавливает пальцы в челюсть, заставляя ее разжать, и буквально запихивает в рот ложку. Горячее обжигает чувствительное небо, пряная каша наполняет рот, а Рик пережимает губы ладонью, не давая выплюнуть.

— Давай, будь хорошим мальчиком. Я ведь так старался.

Старался он. Лучше бы охладил. Глотку жестко обжигает, слизистая горит, на глазах выступают слезы. Ему словно запихали в рот раскаленные угли.

— Молодец.

Рик проводит пальцем под глазом, слегка надавливает, стирая выступившую влагу. Смотрит внимательно, изучающие, и Дэрил чувствует себя чертовым микробом под наблюдательным взглядом химика.

— Сука! Горячо, блядь, — рычит Диксон, мотая головой. Язык жжет, глотать больно. Хорошо хоть не кипяток в глотку залил. — Отъебись от меня наконец-то. Заебал ты меня… Черт!

Голос срывается, он отворачивается, пытаясь вывернуться, перевернуться на бок. Но Рик не дает, крепко надавливает на плечо, укладывая обратно на спину. Наклоняется над ним, прижимая ладони к щекам, не давая отвернуться. А сверлящий взгляд настороженно останавливается на его глазах.

— Хей, ты чего?

— Как же я тебя ненавижу, мудила, — выплевывает Дэрил, купируя истерику, не хватало еще разреветься как девчонка. Нужно было сохранить хоть какие-то остатки гордости. И он затыкается.

Вот только это совершенно не помогает избавиться от Граймса. Мужчина все так же поглаживает щеку, хотя на секунду ладонь дергается, сжимает сильнее, до боли, но мужчина быстро берет себя в руки.

Рик наклоняется ниже, горячее дыхание скользит по лицу, обдает запахом мяса и специй. Горло сжимает, в затылке гудит, страх пульсирующими щупальцами стискивает внутренние органы. К Дэрилу как будто наклонялся настоящий демон, который собирался вытянуть его душу. Именно это Рик и делал сейчас, прижимаясь теплыми губами к его, придерживая, не давая вырваться. Что-то хрустит внутри, окончательно ломаясь, оставляя только чувство опустошения.

— Тебе нужно поесть, — отрываясь, говорит Рик, проводя по нижней губе.

Ложка тычется в губы, но в этот раз Диксон не сопротивляется, зло ест, глотая кашу. И пускай действительно вкусно, в чем Дэрил себе никогда не признается, а желудок приятно наполняется пищей, его тошнило от отвращения к себе, к уроду Граймсу, который даже вот таким образом унижает его, втаптывая остатки гордости в грязь. С каждой ложкой, с каждой крупинкой этой каши что-то скорчивается внутри, забивается в уголок, прячась в тени. И то, что выползало наружу, уродливое, отвратительное, очень уж не нравилось Диксону.

Он так же послушно глотает теплую жидкость, когда Рик, приподняв голову за затылок, тычет в рот краем кружки. Жидкость приятно обволакивает поврежденную слизистую, снимая боль, смывает привкус специй. Хорошо, что хотя бы здесь Рик не облажался и не подсунул ему кипяток.

— Видишь, может быть не так уж и плохо, — спокойно говорит он, стирая капли настоя и соуса с лица Дэрила. Горячие губы вновь прижимаются ко рту, пальцы сжимают, не отпуская, не давая отвернуться. Насилие? На самом деле чертова мелочь по сравнению с тем, что было. — Пока что я тебя оставлю, но скоро вернусь.

Слова звучат угрожающе, но Дэрил все равно облегченно выдыхает, когда мужчина уходит. Очень скоро в соседней комнате слышится уже привычная возня. Рик шутил, что-то негромко рассказывая своей бабе. Тишь да благодать, блядь, если не знаешь, что Граймс чертов психопат, который держит человека на цепи в соседней комнате. Хотя, похоже, для этих людей это было нормально. Блядь, даже на Марсе люди были не настолько двинутые.

Дэрил бы так и лежал спокойно, наконец-то найдя нормальное положение на боку, рука, правда, немного ноет, если бы… Диксон сначала ничего не понял, просто в желудке становится тепло, но это, скорее всего, из-за еды, которая наконец-то попала в его организм. Тело с жадностью впитывает в себя энергию, наполняя мускулы силой. Он облизывает пересохшие губы, жалея, что не может добраться до воды, что издевательски близко находится рядом, и он может только мечтать о прохладных капельках, соскальзывающих с края.

Жар медленно расползается по всему телу, ускоряя биение сердца, заставляя мышцы сладко подрагивать. Яйца сжимаются, член дергается в штанах, напрягаясь. И тут бьет, словно молотком, прямо в живот, раздирая его кишки, выворачивая их. Блядь.

— Сука! — рычит Дэрил. — Гребанная сука!

Выступает испарина, дыхание срывается, а внизу становится уже безумно жарко. Грубая ткань натирает влажную головку, малейшее движение вызывает острые искорки. Диксона перетряхивает, он закусывает губы, дергаясь. Кожа по всему телу становится невероятно чувствительной, и это практически невозможно терпеть. Скольжение шершавых ремней по коже запястий невероятно возбуждающе. Отвердевшие соски болезненно трутся о колючую ткань свитера, жесткие волоски шкуры щекочут поясницу. Ощущений слишком много, невозможно терпеть.