Смутное время - Глебов Макс Алексеевич - Страница 6

Если бы не отсутствие кода доступа, вычислитель форпоста без всяких сомнений подчинился бы джангру, отправившему запрос. Два с лишним года ожидания, отсутствие какой либо информации о ходе войны, появление в системе крупной эскадры людей, разрушившей верфи Роя в космосе, но пропустившей несколько небольших вспомогательных производств, упрятанных в скалах крупных астероидов и в недрах спутников газовых гигантов… И полное отсутствие всяких следов деятельности флота Меритократии. Искусственный интеллект форпоста не являлся полноценным разумом, но определенные выводы он сделать все же смог, и выводы эти не радовали, если, конечно, можно применить это понятие к набору искусственных нейронных сетей. И вот он, первый знак, говорящий о том, что, возможно, его создатели не сгинули бесследно и навсегда. И совершенно очевидно, что силы опять не равны, и хозяевам требуется помощь. Но код доступа…

Вычислитель форпоста впервые с момента включения и инсталляции программ не мог принять никакого определенного решения. Оценочные функции сбоили и давали результаты с погрешностями, превышающими сто процентов. Регламенты и инструкции отбрасывались, как не проходящие по базовым критериям применимости. На подобный случай в программном коде вычислителя существовал механизм, в применении которого у искусственного интеллекта раньше никогда не возникало необходимости. Но сейчас, похоже, настало время его задействовать, и вычислитель форпоста активировал эвристический алгоритм принятия решений. Эта программа изменяла настроечные параметры нейронных сетей вычислителя, снимая ряд ограничений, но увеличивая вероятность ошибки. Грубо говоря, она расширяла свободу воли искусственного интеллекта, закрывая глаза на то, что принятое им решение могло и не быть оптимальным. Да, эвристический алгоритм мог привести к неверному результату, но он позволял вычислителю принять хоть какое-то решение в ситуации, когда уклониться от его принятия было категорически невозможно.

– Есть передача данных! – ворвался в боевую суету командного поста голос Колна, – мне нужно тридцать шесть минут, Синта! Мы должны продержаться это время, не покидая систему.

Словно отвечая на возглас Колна, эсминец вздрогнул. Его защитное поле приняло и отразило попадание вражеской ракеты среднего радиуса действия.

– Пилоты, куда вы смотрите! – В голосе Синты звучало возмущение, – я же приказала уклоняться он огневого контакта.

– Нас зажали, командир! Чтобы остаться в системе, надо прорываться по одному из этих векторов, – Первый пилот подсветил на тактической голограмме возможные направления атаки, – Иначе придется уходить.

Эсминец снова вздрогнул, и Колн впервые услышал в исполнении Синты Пертиви забористую фразу на ее родном языке, озадачившую даже программу-переводчик.

– Прорыв по второму вектору! Нам хватит ресурса щита?

– Впритык, командир, но потом можно рассчитывать на небольшую передышку – все-таки двигатели у нас получше будут, так что на некоторое время сможем разорвать контакт.

– Оператор систем связи, организуйте ретрансляцию полученных с форпоста данных на транспорт поддержки, – приказал Колн, – эта информация не должна быть потеряна ни при каких обстоятельствах.

– Выполнено.

Колн пассивно наблюдал за тем, как Синта руководит боем и неотрывно следил за объемом полученных данных. Через двадцать минут им пришлось еще раз прорываться через уплотнившиеся боевые порядки роя, и второго испытания на прочность защитное поле не выдержало.

– Отказ силового щита! – доложил командир инженерной службы, – Выгорели главные эмиттеры. Восстановление в условиях боя невозможно.

Синта молча развернулась к Колну.

– Еще девять минут, Синта, – невозмутимо сообщил Колн, – С учетом нашего местоположения, через минуту можем начать разгон для ухода в прыжок.

Все так же молча Синта погрузилась в расчеты. Ее пальцы мелькали над виртуальной клавиатурой, а лишенный щита эсминец продолжал разгоняться, разрывая дистанцию с очередной группой преследователей, но неуклонно приближаясь к другому отряду кораблей Роя, пытающемуся перехватить одиночный эсминец противника, вторгшийся в контролируемую ими систему.

– Уйти без боя нам не дадут, – наконец, оторвалась от расчетов Синта, – Пилоты, примите вектор прорыва. Ракет дальнего радиуса у нас больше нет, так что мы с Роем теперь в равных условиях, если, конечно, забыть о том, что у нас нет щита, а у противника хоть и плохонькие, но защитные поля имеются.

Колн не стал спрашивать Синту, как она оценивает их шансы. И так было ясно, что они не слишком высоки. Брони у эсминца практически нет, так что без силового щита его может спасти в бою только скорость и не такие уж мощные зенитные системы ближней обороны. Внушало некоторую надежду лишь то, что все корабли Роя были классом ниже «Акулы», но их количество более чем компенсировало этот недостаток, а отсутствие у эсминца его главного оружия – ракет дальнего радиуса действия – окончательно ставило крест на преимуществах корабля людей перед корветами противника.

– Получение информационного пакета завершено, – сообщил Синте Колн, – можем спокойно уходить.

– Спокойно? – усмехнулась Синта.

– Противник в зоне досягаемости ракет.

– Открыть огонь! Принять новый вектор прорыва! – Синта скорректировала траекторию разгона эсминца, ориентируясь на изменение плотности боевых порядков врага. Главный калибр – заградительный огонь! По кораблям противника применять только ракеты!

Встречные курсы ненадолго свели корабли на минимальную дистанцию боя, и теперь все зависело только от маневренности, огневой мощи и эффективности защитных систем. Корпус эсминца мелко дрожал от непрерывной работы автоматических зенитных пушек и периодически сотрясался сильнее от попаданий вражеских снарядов, не наносивших ему, правда, серьезных повреждений в силу своего невеликого калибра. Куда более опасных ракетных ударов кораблю Синты пока удавалось избегать, но рано или поздно везение могло закончиться, причем при той плотности огня, которую демонстрировал Рой, скорее рано, чем поздно.

– Ретрансляция данных на транспорт поддержки завершена, – доложил оператор систем связи, – получено подтверждение доставки информационного пакета в полном объеме. Командир транспорта сообщает, что преследования нет, и запрашивает уходить ли ему в прыжок.

– Уходить, и немедленно! – отдала приказ Синта, – Если мы не присоединимся к нему в течение суток – пусть самостоятельно идет к Чиире.

Эсминец содрогнулся сильнее, и его повело в сторону.

– Повреждение второго двигателя! Потеря мощности тридцать процентов. Разбалансировка силовой установки!

– Держать курс! – зашипела Синта, вцепившись в подлокотники командирского кресла, – Сколько нам до прыжка?

– Восемь минут, если двигатели выдержат, – ответил первый пилот, – и если зенитки больше в корму ракету не пропустят.

– Да не должно… Похоже, мы все-таки прорвались, – произнес Колн, глядя на тактическую голограмму, – Но корабли Роя нас догоняют. Медленно, но догоняют. Они успеют снова выйти на дистанцию огня?

– Нет, – Синта отрицательно мотнула головой в боевом шлеме, – не успеют, если, конечно…

Командира эсминца прервал резкий визг сигнала тревоги.

– Перегрев теплоносителя третьего двигателя! Аварийное отключение через тридцать секунд!

– Продолжать разгон! Отключить системы аварийной блокировки.

– Но, командир, вероятность взрыва двигателя…

– Выполнять!

Синта, до боли сжав кулаки, следила за тревожно мигавшим на тактической голограмме сигналом перегрева двигателя, все больше наливавшимся злым красным цветом. Колн молчал, не вмешиваясь в действия командира эсминца. Он прекрасно понимал, что Синта права – на двух исправных двигателях они от кораблей Роя все равно не уйдут, а так есть шанс, хоть и небольшой, что корабль успеет совершить прыжок до взрыва.

– Тридцать секунд до прыжка. Температура теплоносителя в критической зоне!

Синта отвела взгляд. Смотреть на ярко красный индикатор уже не было никаких сил. Все, кто находился в помещении командного поста, неподвижно застыли в ожидании развязки.