Красная сирена - Дантек Морис - Страница 19

Резкая боль.

Девочка закричала во сне. Она закрывает лицо, пятится в сжимающемся молочном пространстве, видя, как лицо матери искажает немыслимая улыбка.

Она улыбается, показывая стальные зубы. По подбородку течет алая кровь, похожая на очень старое вино…

Алиса отступает все быстрее, но мать неумоли­мо преследует ее, зажав в пальцах кассету, исте­кающую кровью.

Она развернулась и побежала, но окружавшее ее пространство вдруг превратилось в облезлую стену с единственной дверью. Дверь эта брониро­ванная, и девочка понимает: это та самая злосчаст­ная комната. Стена преграждает ей путь. Секунду спустя на пороге появляется отчим и шипит:

– Ты хотела посмотреть кассеты? Ну что ж, ты получишь такую возможность, моя дорогая ма­лышка…

И он разразился гулким сатанинским смехом.

За спиной была мать в ореоле белого огня с ру­кой, обмотанной пленкой, с разинутым ртом, исте­кающая кровью, ужасно шипящая. Алиса, застыв от ужаса, смотрит на Еву: она похожа на мерзкого танцующего дракона.

Появляется Вильхейм. Он в черной маске. Дру­гую он протягивает жене, и она берет ее жеманным жестом: так маркиза из XVIII века принимала из рук любовника веер. Стальная челюсть виднеется из-под маски, как чудовищная примета, которую не скроешь. На губах, похожая на остатки хороше­го обеда, блестит кровь.

– Психическая энергия, – отчеканила Ева, – психическая энергия, Вильхейм, психическая энергия и слияние-Алиса не понимала, что все это значит. Тут прозвучал голос Вильхейма:

– Ты знаешь, дорогая, я испытываю то же са­мое, особенно при виде крови…

Внезапно Алиса догадалась, что родители под­талкивают ее к потайной комнате и что они соби­раются ее там запереть. Через секунду она в по­следний раз увидела стальную улыбку матери, услышала их смех, и дверь закрылась.

– Ты будешь наказана за все, что сделала, моя маленькая Алиса. Я уверена, ты поймешь, за что именно.

За дверью раздавался надоевший припев Брюннера. Возникало ощущение, что это играет довоенная виниловая пластинка.

– Я испытываю то же самое при виде крови…. Тоу-доу-тоу – доу… я тоже ощущаю это при виде крови….

В темноте Алиса различила штабеля кровото­чащих видеокассет и трупы, среди которых нахо­дилось тело мадемуазель Чатарджампы, она чув­ствовала это всем своим существом. Алиса в ужасе заорала и в тот же момент проснулась, подскочив на сиденье, так и не увидев во сне мертвую Сунью.

Проехав километров пятнадцать Хьюго нако­нец сообразил, что дорога ведет на восток, в Герма­нию. Он не мог сказать, был ли в этом знак судьбы, но дорога на восток выведет его к Дюссельдорфу, а значит – к Витали Гузману. Однако он тут же ис­пугался, что поставит под угрозу всю систему безо­пасности их организации, что совершенно не вхо­дило в его планы. Хьюго даже не мог себе представить, что бы сказал Ари по поводу его по­ложения. Последние три часа ему приходилось принимать моментальные решения, и он неплохо справился. Но никакого глобального плана в голове не было, ни одна из многочисленных тактик Ари не приходила ему на ум в нынешней ситуации, – на­оборот, они казались ему слишком абстрактными, неясными и далекими от жизни. Вся эта история развивалась с такой стремительной скоростью по­следние несколько часов, как в Сараеве при самом сильном наступлении сербов. Однако на этот раз события развивались тайно, на внутреннем уровне, и затрагивали более интимную часть его личности. Витали наверняка сможет дать ему дельный совет.

В конце концов он выехал на национальную до­рогу, ведущую на юг, но остановился на окраине первого же городка, заметив телефонную будку на пустыре, обсаженном деревьями.

Часы на приборной доске показывали двадцать минут первого ночи. Витали никогда не ложится спать раньше двух.

Хьюго обернулся и убедился, что Алиса крепко спит, осторожно вышел из машины, чтобы не по­тревожить девочку, и окунулся в холод ночи.

Телефона Витали не было ни в записной книж­ке, ни на бумажке. Все телефоны организации вы должны хранить в памяти, учил Ари. Вам следует забыть, как пишутся цифры.

Итак, он набрал номер по памяти, ожидая, по­ка соединение дойдет до Дюссельдорфа. Потом он использовал код. Два звонка, положить трубку, снова набрать, три звонка, опять положить труб­ку, набрать снова. Так современная система, уста­новленная у Витали, успевала засечь любую про-слушку.

– Витали, слушаю!

Его хриплый голос рокотал в трубке. Хьюго не мог сдержать улыбки, представляя себе, как хруп­кий парень создает новую программу. Витали мгновенно разобрался в механизмах действия ор­ганизации и стал лучшим учеником Ари. Ему по­ручили разработку секретных программ.

Код, которым воспользовался Хьюго, сообщал: его проблема не связана напрямую с делами орга­низации, но может стать таковой в будущем, а по­сему следует принять строжайшие меры безопас­ности против прослушивания.

По всем этим причинам он заговорил по уста­новленной схеме:

– Привет, Витали, это Фокс. Помните, из Ин­ститута Моцарта? Я звоню по поводу замены ком­пьютера для заказчика из Дюссельдорфа. Дело довольно срочное, мы можем встретиться, скажем, завтра, в четыре? В тридцать восьмом? Да, кстати, не захватите ли вы с собой тот томик Вольтера, ко­торый я вам давал?

Хьюго произнес всю эту тираду самым безза­ботным тоном, на какой был сейчас способен. На дьявольском языке Ари это означало: я – член ор­ганизации, я попал в историю, которая легко и бы­стро может нарушить ту хрупкую систему органи­зации, которую они с таким трудом отладили. Он запрашивал встречу в пункте № 11 следующим утром в восемь утра. Вольтер использовался им для дешифровки.

В трубке было слышно, как Витали записывает текст, бормоча что-то себе под нос.

– Никаких проблем. Вы приедете один или с заказчиком?

Таким образом Витали интересовался, будет ли изменено время встречи. Последняя дополни­тельная мера безопасности.

Если да, к названному часу прибавлялось чис­ло, равное количеству предполагаемых посетите­лей. Если Хьюго хотел встретиться раньше, он дол­жен был бы сказать, что это очень важные клиенты, что нужно их обхаживать, или еще какую-нибудь звонкую фразочку. Вся гениальность Ари в том и состояла, что придуманный им язык был совершен­но невинным – самый обычный разговор между партнерами по бизнесу.

– Я буду один, – коротко подтвердил Хьюго.

Все и так слишком непросто.

Они коротко простились, и Тороп вышел в зве­здную ночь. Надо признать, Вселенная была осо­бенно необъятна в тот вечер.

Алиса по-прежнему крепко спала. Хьюго раз­вернулся и поехал на север в поисках магистрали на Рейн.

Вскоре он выехал на великолепное четырехпо­лосное шоссе, на перекрестке висел указатель с обозначением реки и названиями всех главных го­родов Рурской области.

Машина шла ровно, максимум через три часа они будут в Дюссельдорфе. Он найдет на окраине тихое место и поспит часа два-три. Потом они поза­втракают и пойдут на встречу.

Жуткий вопль, раздавшийся сзади, мгновенно разрушил мечты о горячем шоколаде и безмятеж­ном утре. Алиса выпрямилась на сиденье, черты ее лица исказились от невероятного ужаса, будто она встретилась с самим дьяволом. Девочка так по­бледнела, что проступила сеточка мельчайших со­судов на щеках и под глазами. На скулах Алисы Хьюго впервые заметил веснушки.

Во взгляде застыл густой страх, от всего ее су­щества исходила такая тревога, что она мгновенно заполнила салон машины, как если бы бросили ды­мовую гранату.

Хьюго недолго колебался. Припарковав маши­ну на полосе аварийной остановки, вышел, открыл багажник, достал коричневую сумку и вынул отту­да металлическую фляжку.

Настоящий «Джеймисон» девятилетней вы­держки. Ему, кстати, тоже не помешает выпить.

Как только старый ирландский напиток окрасил щеки девочки легким румянцем, она погрузилась в глухое молчание, оглушенная, словно боксер на ринге.

Алиса осела на сиденье, прислонившись вис­ком к стеклу. Хьюго внимательно наблюдал за де­вочкой, понимая, что сейчас не время расспраши­вать ее. Он включил вторую скорость и поехал в сторону дороги на Рейн.