Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 50

И как сказал Торгейр, именно там следовало искать Гудбранда и Сигтрюга. Племянник конунга, приезжая в Нордмарк, всегда останавливался в доме дяди…

Ульф мягким скользким шагом двинулся в сторону башни. Досадливо подумал на ходу — так он из оборотня превратится в няньку. Вместо того, чтобы побыстрей добраться до Гудбранда, приходится присматривать за человеком. Идти помедленней, чтобы тот не упал, не зацепился за что-нибудь мечом…

Торгейр топал с ним рядом, позвякивая кольчугой. Но крепость вокруг спала, и они в темноте обогнули женский дом, ещё пару кладовых — а потом вышли к башне, так никем и не замеченные.

Оттуда Ульф уже крался, двигаясь ещё медленнее и держась в паре шагов от каменной стены. От дальнего входа доносились звуки тихого разговора. Беседовали, как разобрал оборотень, о Гудбранде. Имя Сигтрюга прозвучало лишь один раз.

Остановился Ульф в десятке шагов от угла, подсвеченного неяркими отблесками альвова огня, горевшего у входа. Проворчал едва слышно:

— Посиди тут. Подойдешь, когда окликну. Главное, не шуми.

— Понял, — пробормотал Торгейр.

И Ульф двинулся вперед — но уже один, без человека на хвосте. Добрался до угла, выглянул.

Вход сторожили четверо. Горел фонарь, поставленный на утоптанную землю в трех шагах от двери, и двое мужиков мирно дремали, сидя под стеной. Ещё двое стояли возле двери, негромко обсуждая новость о том, что Гудбранд обещался повысить жалованье всем, кто служит в крепости — если они дадут клятву, что будут ему служить…

Ульф отступил назад. Тихо, медленно вытащил из ременных петель меч, опустил его на землю. Расстегнул уже не нужную перевязь, уложил рядом с мечом. Следом снял с шеи серебряную гривну, уложил поверх ножен.

И, стянув рубаху, обмотал ею меч, прихватив и гривну. Связал узлом рукава, закрепляя обмотку.

А потом снова взялся за перевязь. Скрутил её в тугой ком, отступил от стены шагов на пять — и швырнул так, чтобы перелетела через высокую дерновую крышу.

По ту сторону конунгова дома шумнуло. Стоявшие у двери обернулись в ту сторону…

Ульф метнулся вперед.

Меч в ножнах с глухим звуком ударил по шлему того, кто стоял поближе. Почти тут же приласкал второго.

Один из дремавших, встрепенувшись, открыл глаза как раз тогда, когда оборотень прыгнул к нему, разворачиваясь в прыжке. Спал стражник с непокрытой головой, пристроив шлем на колене — и оглобля меча упала ему на темя мягко, почти неслышно.

Удачная ночь, подумал Ульф, поворачиваясь к последнему стражнику. И ветер свистит по двору, приглушая звуки, и дует со стороны ворот, унося шум дальше, в горы…

Может, как раз из-за этой благодушной мысли, промелькнувшей в уме чуть раньше, чем следовало — но к четвертому стражнику Ульф запоздал. Мужчина успел вскочить, каркнул сипло:

— Тре…

Но оборотень, мгновенно оказавшись рядом, врезал рукоятью меча по разинутому рту. Крик оборвался, человек издал булькающий звук. Ульф добавил ещё — уже обмотанным мечом, по шлему.

И стало тихо. Потом по камню цокнуло железо, из-за угла высунулся Торгейр. Спросил быстро:

— Как ты? Со всеми справился?

Ульф в ответ только молча оскалился. Подумал недовольно — ведь велел же сидеть тихо, пока не позову…

Но отвлекаться не следовало, и Ульф быстро повел головой, принюхиваясь.

Из-под двери конунгова дома текли запахи людей, стоявших на страже в коридоре, куда выходили двери опочивален. Там было человек шесть, не меньше.

А ещё из-за двери доносились шаги. Шум у входа услышали, кого-то из воинов послали узнать, в чем дело.

— Как войду, прикроешь дверь, — тихо бросил оборотень Торгейру, который по-прежнему выглядывал из-за угла.

А потом замер возле косяка, вжавшись в стену. И едва дверь открылась, одной рукой сгреб кольчугу на груди человека, уже занесшего ногу над порогом. Рванул его вперед, разворачивая вокруг себя — так, что голова в шлеме врезалась в каменную кладку. Железо глухо загудело, подшлемник, набитый шерстяной волосиной, смягчил удар…

Тело ещё падало — а Ульф, пригнувшись, уже мчался длинными прыжками по коридору. С размаху налетел всем телом на воина, стоявшего первым. Тот завалился назад, на следующего мужика.

Оборотень ещё успел врезать под лицевую пластину падавшего — рукой, свободной от меча. Тут же вскинулся, отталкиваясь от уже обмякшего тела…

И на ходу вбил голую пятку в челюсть стражника, который медленно — по меркам самого Ульфа — ворочался под упавшим, пытаясь приподняться.

Под ногой, сейчас похожей на звериную лапу, хрустнули кости.

Кто-то из оставшихся трех воинов внезапно опомнился, вскрикнул:

— Обор…

Но Ульф был уже рядом — и рукоятью меча, почти без замаха, вмазал под скулу. Крик оборвался. Ещё два удара, по одному на каждого…

Сзади наконец захлопнулась дверь. Торгейр все-таки пригодился.

А в коридоре стало тихо. Зато долго, как-то придушено, вскрикнули в одной из опочивален. Оборотень, ощерившись, выдрал наконец меч из ножен. Разнес нужную дверь одним ударом, влетел…

Возле широкого ложа, сжавшись в комок, замерла голая баба. В открытое окно медленно — опять-таки медленно только для оборотня — лез обнаженный мужик. Ульф поймал его за ногу, приложил рукоятью по затылку, отшвырнул назад, к ложу.

И, не тратя времени, захлопнул створку окна, в которой поблескивало небьющееся стекло темных альвов. Рявкнул бабе:

— Сиди и не дыши! А то убью!

Следом вылетел в коридор. Пронесся по нему, принюхиваясь…

А потом рубанул мечом по двери, от которой тепло, живо пахло Сигтрюгом.

Здесь бабы не оказалось. Зато окошко было открыто — и из него как раз сейчас выскочил полуголый человек. Сигтрюг не стал тратить время на крики, вместо этого он кинулся бежать…

Ульф метнулся в окно, отшвырнув в сторону оглоблю меча. Приземлился на четвереньки, с места прыгнул на беглеца, который уже сделал несколько шагов в сторону ворот.

Тот успел развернуться, в руке блеснул обнаженный меч. Заорал:

— Тревога!

И оборотень поднырнул под занесенную руку, перехватив сразу и локоть, и запястье. Стиснул, дернул в сторону, выворачивая. Сигтрюг взвыл, меч выпал из ослабевших пальцев. Оборотень тут же врезал ему под дых, добавил по подбородку — осторожно, чтобы не убить. Придержал тело, которое начало заваливаться назад…

— Ты нашумел! — предупредил Торгейр, высунувшись в окошко, откуда только что выскочил Ульф. — Я слышу голоса у ворот!

Как будто я их не слышу, подумал Ульф. У крепостной стены вовсю перекликались люди. Следовало ждать гостей — кого-нибудь обязательно отправят к дому конунга, проверить, не отсюда ли кричали.

Распустились люди в крепости, вдруг мелькнуло у оборотня. Но хорошо, что волков здесь больше нет, иначе его нос уже ловил бы запах того, кто успел и проснуться, и прибежать…

Он вцепился в тело Сигтрюга, поволок назад к окну. Решил на ходу — здесь только люди, а они первым делом полезут в дверь. Значит, есть шанс уйти без большой драки.

Убивать невинных людей не хотелось — хватит и того, что пара стражников, валявшихся в коридоре, не дышали, когда он пробегал мимо них.

Ульф рывком подтащил к окну безвольное тело Сигтрюга, приказал:

— Посторонись, Олафсон.

И, оставив свою ношу под окном, запрыгнул обратно в опочивальню. Подобрал меч, метнулся в коридор. Нашел там ножны, выпутал из складок рубахи, наверченной на них сверху, гривну. Ножны он с собой не потащит, а гривну оставлять нельзя…

Топавший сзади Торгейр спросил:

— Что теперь? Мы нашумели. Если что, я могу и показаться. Никто не посмеет тронуть старшего сына конунга. Только Гудбранда надо сначала…

Ульф, не дослушав, сунул ему в руки гривну. Рыкнул:

— Держи! Подвесь себе на шею, чтобы не потерять! А то как бы я и тебя не порвал!

Торгейр отшатнулся. Ульф молча нырнул в опочивальню, где остался обездвиженный им голый мужик, пахнущий Гудбрандом и бывший Гудбрандом. Подхватил голое тело поперек пояса, буркнул, метнув свирепый взгляд на женщину, хныкавшую в углу рядом с ложем: