Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 15

И сбежал по лесенке вниз.

***

Когда-то у Светы уже был опыт шитья — в детстве она пыталась смастерить платьице для куклы. Тот давний опыт не удался, и кукла осталась в прежней потрепанной одежке.

Но сейчас выбора не было. Джинсы на женщине в этом мире смотрелись бы странно и вызывающе, в этом оборотень был прав.

Неужели я не смогу сшить какую-то рубаху, думала Света, берясь за дело и раскладывая одно из полотен по постели. Тем более что никаких изысков тут не требовалось. Рубахи местных дам напоминали мешок с рукавами…

Четыре прямоугольника — два на основную часть, ещё два на рукава. Швы по бокам. Главное, не промахнуться с размерами.

Кое-как управившись с непривычно большими ножницами, Света принялась орудовать иглой, примостившись на постели. Стежки сначала выходили кривые и косые, но понемногу выправлялись.

Она даже начала ощущать мрачное воодушевление. В конце концов, составлять годовой отчет не легче, там баланс тоже собираешь по циферке, словно по стежку выкладываешь. Тыкать иглой в ткань, в любом случае, не труднее.

Потом появился Ульф — влетел, как всегда, даже не постучавшись. И Света замерла с шитьем в руках.

Подумала — может, встать? Но тут же осадила себя. Немножко гордости не повредит, незачем вскакивать при каждом его появлении. Ещё начнет считать себя хозяином положения, а её послушной мышкой…

Поэтому Света только подобрала ноги, поскольку сидела, сложив их калачиком. А широко раздвинутые коленки в этом мире, надо полагать, не комильфо.

***

Крутившиеся в голове Ульфа мысли о том, что же творится в Нордмарке, отступили и поблекли при виде Свейтлан. Может, потому, что при его появлении она торопливо сдвинула колени. И подняла к нему лицо, заправив за ухо пушистые пряди с одной стороны — мягкого оттенка опавшей листвы.

Ульф сделал ещё пару шагов к постели. Спросил, глядя на неё:

— Зашьешь мне рубаху, Свейтлан? Вообще-то это женское дело, не мужское…

У неё расширились глаза. Ульф покосился на тряпку, над которой она трудилась. Бросил, обнажая клыки в ухмылке:

— Тебе, я смотрю, прежде шить не доводилось?

Света, помедлив, кивнула. И он добавил:

— Имела прислугу?

Она мотнула головой.

Странно, но не врет, изумился Ульф.

Однако он видел кривые стежки на том куске ткани, что прикрывал ей колени. А на одежде, в которой девушка появилась в его мире, швы были на удивление ровные. Не всякая мастерица так сумеет…

Наверно, шила её мать, решил он наконец. А дочку баловала.

Он вдруг скривился, внезапно осознав, что балованная девица из другого мира — это не то, что ему нужно. Женщина, которая не умеет даже шить…

Кажется, норны все-таки подшутили над ним.

По крайней мере, она умеет молчать, решил наконец Ульф. И не испытывает ненависти к его породе. А остальное… что ж, остальному можно научиться.

Он положил руки на пряжку пояса — и позабавился, увидев, как высоко взлетели брови на чистом лице Свейтлан. Пояснил:

— Мне придется раздеться. Чтобы зашить рубаху. Не ходить же с разодранным воротом?

Сейчас или никогда, подумала Света. Если она позволит этому Ульфу вот так запросто заходить к ней и раздеваться…

Света вскочила и размашистым жестом указала ему на дверь.

— Это хорошо, — вдруг серьезно сказал оборотень. — Девушка, которая позволяет одному чужому мужику раздеваться при ней, завтра позволит это и другому. А я тебе не родич… и пока что не муж. Значит, чужой. Однако рубаху все равно надо зашить. Ярл может ходить в дранном только во время боя и после него, но не на отдыхе. Зашьешь рубаху прямо на мне, Свейтлан?

— На себе не зашивают, — растеряно сообщила Света на русском.

— Я сяду на сундук, — объявил в ответ Ульф на своем наречии. И кивнул на шитье, валявшееся на постели. — Игла у тебя есть, нитки тоже.

А потом, пока Света стояла, растерянно глядя на него, оборотень направился к сундуку. Прошел мимо неё, как мимо столба, уселся на крышку, небрежно сдвинув в сторону поднос с остатками еды — а вместе с ним и одежду Светы, уложенную стопкой. Подхватил кусок вяленого мяса с подноса, отправил его в рот…

Затем нагло поманил её пальцем. Заявил:

— Я жду. Мое тело прикрыто, и не оскорбляет твоей гордости голым брюхом.

Света смотрела на него, стиснув зубы и сжав кулаки. Подумала сердито — раз у Ульфа на боку висит меч, стало быть, тут дерутся холодным оружием. И после каждой его драки наверняка остаются прорехи на одежде.

Даже если тело в бою прикрывает кольчуга, а раны заживают сразу, как вроде бы положено оборотню — все равно дыр на рукавах и штанах не избежать.

Выходит, этот Ульф после каждого боя или ходит в лохмотьях, или зашивает себе одежду сам. И тогда у него немалый опыт в шитье. Вон, только взглянул на её стежки — и сразу же начал спрашивать, не было ли у неё прислуги!

Похоже, он так заигрывает, недовольно решила Света. Приучает понемногу к себе — впрочем, какое понемногу? За один день и украл, и чуть ли не разделся перед ней…

Оборотень, уставший ждать, негромко бросил:

— Я поступаю как должно. Забочусь обо всем, что тебе нужно — еда, одежда, кров. И прошу лишь зашить мою рубаху. Тебе ничего не угрожает — вспомни, я даже к твоей руке прикоснулся только после твоего разрешения.

Света, тяжело вздохнув, шагнула к постели. Взяла иглу с ниткой, подошла к оборотню. Тот рассматривал её в упор, лицо было спокойным, но Свете казалось, что он сейчас над ней потешается. Молча, про себя.

Она встала у торца сундука, со стороны его левой руки. Ульф тут же повернулся, подставляя ей грудь.

А Света, уже нацелившись иглой, подумала — и ведь не боится, что уколю. Потом подхватила одной рукой края разодранного шва, воткнула острие иглы.

Из ткани свисали порванные нитки. Чуть выше, в прорехе, поблескивала гривна…

У неё вдруг мелькнула одна нехорошая мысль. Она оставила иглу торчать в складке, взялась за серебряный жгут двумя пальцами, вытащила его из-под рубахи. Уложила обратно на грудь, но уже поверх коричневато-серого полотна. Дернула за края ворота, расправляя его под гривной.

А потом вскинула брови, уставившись Ульфу в глаза.

Оборотень обнажил клыки в скупой усмешке, пробормотал:

— Умная Свейтлан. В Ульфхольме, когда выучишь язык, могут прозвать и мудрой Свейтлан.

— Не увиливай, — грозно сказала Света по-русски.

И, поскольку смысла сказанного он понять не мог, погрозила ему пальцем.

Мутно-молочные брови оборотня поползли вверх, клыки разошлись. Она затаила дыхание, но тут же поняла, что он широко улыбается.

Это просто я слишком близко стою, с дрожью подумала Света. Поэтому клыки этого Ульфа кажутся ненормально большими. Такого нужно рассматривать на расстоянии…

И чем больше расстояние, тем лучше!

— Да, гривну можно выложить поверх рубахи, — продолжая улыбаться, согласился оборотень. — И так ходить. И взять себе жену, не думая о том, хочет ли она тебя. Как это делают люди. Но с этим нельзя играться, Свейтлан. Волк во мне будет просыпаться все чаще. Под конец я могу и не вернуться в человечью шкуру. Верни гривну на место. Я достаю её только перед боем. Пусть так будет и дальше.

Света, почему-то старательно пряча глаза, запихала ему гривну под рубаху.

Подумала с невольным уважением — ну и самообладание у мужика. Носить эту цацку, невзирая на боль…

И только для того, чтобы жить в человечьей шкуре, как это назвал оборотень.

Она торопливо взялась за иглу. Начала выкладывать стежки, кое-как удерживая одной рукой края разодранного шва, стараясь делать их помельче и поровней…

Пальцы то и дело касались его груди, густо поросшей жестким светлым волосом.

Дышал Ульф тихо, мерно, и только это её успокаивало. Головы Света не поднимала. Знала, что оборотень сейчас уставился на неё — и не хотела встречаться с ним взглядом.

Потом она спохватилась, что оставила торчать порванные нитки. Торопливо повытаскивала то, что могла, затем наткнулась на нить, уходящую дальше, в шов.