Горечь войны - Фергюсон Ниал - Страница 38

Месяц спустя в Гамбурге Вильгельм II в беседе с банкиром Максом Варбургом высказался в том же духе:

До выстрелов в Сараеве оставалась ровно неделя. Иными словами, у Берлина доводы в пользу превентивного удара были готовы задолго до того, как дипломатический кризис доставил почти идеальный предлог (повод к войне, который Вена не упустила бы). Историкам давно это известно; они не всегда признавали опасения германского Генштаба обоснованными. Автор английского журнала Nation в марте 1914 года удивительно верно указал: “Прусские военные… были бы плохи, если они не мечтали бы предупредить сокрушительное накопление сил” 99. В следующем месяце Грей усомнился в том, что “Германия предпримет масштабное нападение на Россию”, поскольку “если Германия и добьется на первом этапе успеха, резервы России столь велики, что Германию в конце концов ждет истощение…” 100 В июне, однако, лорд Брайс (позднее он получил известность как автор официального доклада о германских зверствах в Бельгии) отметил, что у Германии “есть право вооружаться… Ей потребуется каждый человек” в борьбе против России, которая “быстро превращается в угрозу Европе” 101.

Открытым остается вопрос: рассчитывала ли Германия в 1914 году просто расколоть Антанту и тем самым достичь дипломатического успеха – или же она всегда собиралась начать войну в Европе (все равно, “превентивную” или откровенно захватническую). В этом контексте важно, что во время разговора кронпринца с Джозефом Грю германский Генштаб был озабочен главным образом реконструкцией стратегических железнодорожных магистралей, которая, как планировалось, заняла бы несколько лет и откладывалась, как отметил рейхсканцлер в апреле, до 1915 года 102. Как бы то ни было, ясно, что военачальники Германии, вопреки мифу о “молниеносной войне”, в августе 1914 года не надеялись отпраздновать Рождество на Елисейских полях 103.

Неготовность

Немцам оставалось утешаться лишь тем, что некоторые из потенциальных противников были готовы к войне в гораздо меньшей степени. Так, франкоязычные офицеры бельгийской армии относились к своим подчиненным-фламандцам примерно так же, как австрийские командиры к бравому солдату Швейку и его товарищам. Недавние подсчеты показали, что в 1840 году численность бельгийской армии составляла 1/9 прусской и 1/5 французской, а в 1912 году – 1/40 и 1/35 соответственно. В расчете на душу населения Швейцария тратила на нужды обороны на 50% больше, Голландия – на 100% больше, Франция – в 4 раза больше. В 1909 году, несмотря на яростное сопротивление фламандцев-католиков, действительную военную службу сделали обязательной для одного сына из каждой семьи. При этом, однако, срок службы снизился до 15 месяцев, а армейский бюджет остался прежним. Наконец, 30 августа 1913 года был принят закон, в соответствии с которым ежегодный набор рекрутов увеличился с 15 до 33 тысяч (в результате отмены освобождения от службы младших сыновей в семье). Бельгийское правительство стремилось к армии военного времени со штатами в 340 тысяч человек. Одновременно шла реорганизация вооруженных сил. Увы, эффект от этих реформ проявиться не успел, и в июле 1914 года было мобилизовано лишь 200 тысяч человек. Притом бельгийские войска имели лишь 120 пулеметов, а тяжелой артиллерией не располагали вовсе 104.

Не лучше была готова к войне и держава, торжественно пообещавшая защищать бельгийский нейтралитет. Несмотря на опыт войны с бурами, выявивший недостатки английской армии, к 1914 году ни одна из партий не сделала почти ничего для их исправления 105. С точки зрения либералов введение всеобщей воинской повинности (шаг, рекомендованный подряд тремя официальными комиссиями) было табу, а проект лорда Робертса предвещал серьезные неприятности. Наибольшее, что удалось сделать Холдейну на посту государственного секретаря по военным делам, – это организовать Территориальную армию: вспомогательные добровольческие формирования. Если прибавить к ним резервистов, личный состав ВМФ и солдат-англичан из Индийской армии, то число мужчин-британцев, “состоящих на военной службе в мирное время”, достигает примерно 750 тысяч 106. Беккет утверждал, что около 8% мужчин в том или ином виде прошли военную службу (в том числе солдаты йоменских полков и позднее Территориальной армии) и что около 2/5 английских подростков накануне войны состояли в военизированных молодежных организациях наподобие скаутов или в ВВ (Boy’s Brigade – “Бригады мальчиков”). Однако всех этих людей едва ли стоит рассматривать как резерв для регулярной армии, особенно учитывая, что лишь 7% солдат Территориальной армии были готовы нести службу за границей 107. Когда Айра Кроу предложил Генри Вильсону в случае войны отправить территориальные части во Францию, тот вспылил: “Что за удивительное непонимание войны! Без офицеров, без транспорта, без мобильности, без желания выступить, без дисциплины, без современного вооружения, без лошадей и т. д. Даже Холдейн сказал, что ничего не выйдет” 108. Регулярная армия, на которую было возложено исполнение английских обязательств, оставалась микроскопической: 7 дивизий, в том числе 1 кавалерийская (против 98 с половиной немецких). Генри Вильсон заявил Робертсу, что это “на 50 меньше, чем нужно”. Лорд-канцлер граф Лорберн в январе 1912 года выразился в том же духе: “Если начнется война, мы не сумеем спасти [Францию] от нападения. Если мы намерены придерживаться нынешнего курса, то, чтобы добиться хоть чего-нибудь, нам потребуется отправить не 150 тысяч человек, а не менее полумиллиона” 109. Более того, новобранцев, как и прежде, брали (по словам германского посла в 1901 году) из “отребья… людей морально деградировавших, идиотов, недомерков, ничтожеств” 110. Возможно, эта характеристика чересчур жестока, однако невозможно отрицать, что в английскую регулярную армию набирали в основном полуобразованных юношей из семей неквалифицированных рабочих 111. Несмотря на перемены в Генштабе, в офицерском корпусе преобладали люди, чьим главным достижением была отличная посадка на лошади во время охоты 112. Ощущалось сопротивление принятию на вооружение пулемета, а запасы боеприпасов создавались исходя еще из опыта войны в Южной Африке 113. Мало что было сделано и для того, чтобы учесть экономические уроки войны с бурами. Несмотря на предупреждения комитета Мюррея, Военное министерство, как и прежде, опиралось на узкий круг поставщиков и подрядчиков 114. В общем, почти ничего не было сделано для того, чтобы Великобритания смогла оказать действенную помощь французам в вероятной войне с немцами. Британия попросту оказалась не готова к войне 115. Со временем Комитет обороны империи, несмотря на попытки Эшера (возможно, и из-за них) свести на нет участие в событиях на континенте, перестал быть ареной для выработки военно-политической стратегии и вместо этого сосредоточился на тыловом обеспечении войск в соответствии с мобилизационными расписаниями. В итоге аппаратные разногласия к началу войны были не вполне улажены 116.