Восточная Империя - Сейберхэген Фред - Страница 17

Он продолжал идти, отыскивая подходящее место для укрытия и бросая частые внимательные взгляды на светлеющее небо.

Затем Томас увидел рептилию, но она лежала на земле, мертвая — и, как и уплотненный дождем песок вокруг, выглядела как-то странно. Он поднялся на вершину небольшой дюны и в выемке перед собой заметил труп рептилии. Она лежала, раскинув крылья и изогнувшись; она больше не была серо-зеленой, она была распухла и почернела.

В самой ее смерти не было ничего странного — рептилии не были застрахованы ни от болезней, ни от несчастных случаев, и конечно у них были свои враги — скорее, странно было то, как она погибла. Туловище распухло до такой степени, что натянувшаяся кожа лопнула, но не от разложения, а, скорее, как если бы животное было зажарено живьем. Тем не менее песок вокруг не хранил никаких признаков огня или высокой температуры, только слабые следы вчерашнего дождя.

Вокруг распухшего туловища был обмотан ремешок, на котором висела сумка, — рептилия была одним из курьеров Экумена. Томас ногой перевернул тело величиной с ребенка. Сумка тоже обгорела и порвалась; поврежденная материя расползлась еще больше при его прикосновении. Она уже давно остыла. Внутри Томас обнаружил то, что несомненно было письменным сообщением, но бумага рассыпалась мелким пеплом при первом же дуновении.

Однако в сумке было что-то еще. Закрытая коробочка из какого-то тяжелого металла. Судя по ее форме, в ней мог храниться какой-нибудь драгоценный камень величиной с два кулака Томаса. Он осторожно повертел ее в руках. Вещь не из Старого Мира, решил он, так как ее форме и отделке недоставало удивительной точности, отличающей металлические изделия древних. Шкатулка почернела и деформировалась. Томас не мог прочесть выгравированных на ней знаков, но, взвесив ее в руке, он с уверенностью почувствовал, что держит какой-то могущественный магический предмет. Враг вряд ли нагружал своих курьеров всякой ерундой.

Значит, эту вещь нужно было отнести Лофорду. Томас торопливо забросал рептилию вместе с пустой сумкой песком, чтобы она не попалась на глаза своим сородичам.

Он пошел дальше и на ходу потряс странную коробочку. Внутри что-то перемещалось. Томас крутил ее и так и сяк, ощущая естественное стремление открыть. Но осторожность возобладала над любопытством, и он, не отперев шкатулки, засунул ее в свой мешок.

Снова посмотрев вверх, высматривая рептилий, Томас с удовлетворением увидел, что небо затягивается тучами. Если в этом году в пустыне наступает странный сезон дождей — отлично, он извлечет из этого пользу; тучи скроют его от рептилий лучше, чем все эти чахлые кусты вместе взятые.

Взошло солнце, но чистое небо было только у горизонта, а прямо над головой образовался плотный слой облаков диаметром в несколько километров. Его серый цвет все густел и темнел, образуя вихри, вспухая клубами пара. Томас мысленно радовался этому. Сильный дождь не только защитил бы его от наблюдения с воздуха, но и мог исключить вероятность того, что он останется в пустыне без воды.

Томас сел отдохнуть. Тучи не выказывали намерения улететь в каком-либо направлении, воздух казался неподвижным. Над головой прозвучал первый раскат грома; на землю упали первые крупные капли. Он высунул язык и попробовал их на вкус.

Небо над головой осветила вспышка, затем снова прогремел гром. Напряжение вокруг возрастало, а молния запаздывала. И тут раздался пронзительный крик, заставивший Томаса вскочить на ноги и обернуться. Оттуда, откуда он пришел, к нему бежала молодая женщина, отделенная от него примерно пятьюдесятью метрами. На ней была простая одежда деревенской девушки и широкополая шляпа, какие надевали жители Оазиса, когда работали на своих лишенных тени полях. На бегу она кричала:

— Брось его! Брось его подальше от себя!

Какой-то дальний уголок мозга Томаса, должно быть, уже почувствовал опасность, так как теперь, не колеблясь ни секунды, он выхватил почерневшую магическую коробку из своего мешка и одним движением руки отшвырнул ее от себя, вложив в бросок всю свою силу. А затем воздух вокруг него залило белым сиянием, и грохот, неизмеримо превосходящий по силе способность слышать, казалось, расколол мир на части.

Рольф дважды медленно обошел вокруг Слона, осторожно держась от него на некотором расстоянии, высоко поднимая факел над головой.

Если не считать впечатления огромной и таинственной мощи, то, что находилось перед ним, не слишком напоминало существо, нарисованное на знаках. Это было приплюснутое металлическое ромбовидное тело с гладкими симметричными обводами, припавшее низко к земле. Не было ни фантастического болтающегося носа, ни торчащих зубов. Вообще не было никакой настоящей морды, только какие-то тонкие металлические стержни с отверстиями, все торчащие в одном направлении из расположенного сверху бугра. Присмотревшись внимательнее, Рольф увидел, что вокруг этого бугра, или головы, помещались какие-то крошечные, похожие на стекла штуковины, напоминающий искусственные глаза какой-то огромной статуи.

Слон был безногим, что только усиливало впечатление, заставляя задаться вопросом, как может быть использована его очевидная мощь? Не было также и никаких приличествующих ему по габаритам колес, как у повозок и фургонов. Слон покоился на двух лентах из крепких зубчатых металлических секций, их закрытые стальными пластинами верхние края проходили выше головы Рольфа.

На плоской металлической поверхности с каждой стороны были нарисованы маленькие, но тщательно выполненные (что было характерно для Старого Мира) знакомые знаки — животное, серое и мощное, — благодаря какой-то хитрости художника вызывающие у зрителя впечатление, что представляемое ими было гигантским. Огромным скрученным носом существо на рисунке держало зазубренное по всей длине острое копье. Под его ногами проходила надпись:

426-я БРОНЕТАНКОВАЯ ДИВИЗИЯ

Значение ее и даже язык были Рольфу незнакомы. Теперь, затаив дыхание, он отважился вытянуть руку и коснуться одной из кольцевых лент — броневой плиты, слишком тяжелой, чтобы ее мог нести человек или лошадь в боевом снаряжении. Прикосновение, похоже, не вызвало никаких перемен. Рольф решился прижать руку к металлической боковой поверхности Слона.

Затем он отступил и оглядел остальную часть пещеры. Смотреть особенно было не на что. Несколько отверстий в арочном своде, служившем и стенами и потоком — слишком маленьких, чтобы сквозь них мог пройти человек. Возможно, это было для проветривания — воздух в пещере был свежим. И еще — огромная дверь в стене прямо впереди слона — если «перед» у него был именно там, куда указывали выступающие части на верхнем бугре.

Эта дверь представляла собой плоские металлические створки, похоже, закрывавшие проем такого размера, что Слон только-только мог пройти сквозь него. Из-за неплотного прилегания кромок дверей вертикальные щели были заметно шире у основания, чем вверху, словно огромные панели были слегка перекошены. Сквозь каждую из щелей на пол время от времени тонкой струйкой осыпалась земля.

Рольф задумчиво опустился на колени, чтобы потрогать пальцем некоторые из образовавшихся кучек пыли. Насколько он мог себе представить, пол здесь находился приблизительно на том же уровне, что и дно каньона. Тот же сдвиг почвы, который вызвал крушение скалы снаружи, легко мог завалить и эти двери.

Он на мгновение закрыл глаза, чтобы лучше представить себе, на какой расстояния и в каком направлении он двигался, чтобы попасть в пещеру. Да, похоже, это так и было. Если открыть двери и убрать снаружи некоторые из глыб величиной с дом, Слон окажется на свободе.

Факел Рольфа сгорел и начал обжигать пальцы, и он поджег от него следующий. Воздух в пещере, казалось, не утратил свежести, как и все время, а слабый дымок от факела Рольфа, постоянно поднимался вверх. Он явно был слишком рассеянным и редким, чтобы его можно было заметить у наружного входа пещеры.

Рольф снова пошел вокруг Слона, ведя по его поверхности рукой. В этот раз он уделил гораздо больше внимания деталям. Это было похоже на то, как он держал бинокль Томаса; не было никакого ощущения присутствия здесь магии, но создавалось впечатление наличия каких-то иных сил, которые почему-то подходили Рольфу больше, чем колдовство.