Жена в придачу, или самый главный приз (СИ) - Матлак Ирина - Страница 104

Неожиданно отец уронил голову в ладони, запустил пальцы в волосы и, словно обращаясь к Райну, спросил:

— За что?.. За что, гартах возьми?!

— Я задавался тем же вопросом долгие годы, — последовав примеру Драгора в опустошении бокала, произнес Олдер. — После того как отец по дурости погиб на магической дуэли, объяснить мне это было некому. Мать пережила его ненадолго и, оказавшись в сиротском доме, я поклялся, что однажды вернусь в Солзорье. Вернусь, чтобы восстановить справедливость и забрать то, что принадлежало моему деду по праву.

Он в упор посмотрел на главу магической гильдии:

— Я должен просить прощения. Все это время я винил во всем вас, как и когда-то отец. Он тоже жаждал возмездия — я хорошо это помню, — но осуществить задуманное не успел. Сейчас я понимаю, что, как бы то ни было, вы с дедом выпили одинаковый яд. И именно вы одержали верх. Поэтому ваша победа честна.

— Ты? — мой отец поднял на него затуманенный взгляд. — Ты просишь у меня прощения? Всевышнего ради… да я первым должен был во всем разобраться еще тогда, пятьдесят лет назад! Чувствовал же — что-то нечисто, но проведенная экспертиза, не обнаружившая никаких следов яда или другого постороннего вмешательства, сбила с толку. А все чертов кайрийский бурецветник!

Он резко осекся. И, осененный догадкой, глухо проговорил:

— Так это что… все это время Райн меня…

— Травил? — закончил за него Олдер. — Да.

Не выдержав мучительного напряжения, не в силах видеть отца таким потерянным и убитым, я поднялась и отошла к окну. Взглянув на улицу, тут же с раздражением задернула занавеску, обнаружив двух буквально прилипших к оконному стеклу репортеров. Эта пара писала статьи в какую-то небольшую газетенку и обычно вела себя тише остальных коллег. Но сейчас их близкое присутствие все равно нервировало.

Пока я на них отвлекалась, отец с Олдером продолжали переговариваться — негромко, но уже гораздо спокойней. Бутылка медленно пустела, напряжение так же медленно, постепенно, но все же уменьшалось. Вскоре обо мне окончательно забыли, вынудив почувствовать себя лишней.

Поняв, что пора оставить их одних, я ушла. Ничего не говоря, незаметно и, тихо прикрыв за собой дверь. Как ни странно признавать, все же есть в этом мире вещи, куда женщинам вмешиваться не следует. И разговоры, проходящие за закрытой дверью между двумя мужчинами, преодолевающими барьер из незаслуженной ненависти, долгих лет непонимания и общих горестей, входят в их число.

Глава 34

Следующие несколько дней атмосфера в гильдии висела странная. С одной стороны маги были опустошены и подавлены, а с другой — общие трудности еще больше всех сплотили. Были у нас определенные энтузиасты, не дающие впасть в уныние — Брюс, вопящий что есть мочи и чуть ли не ломающий свою гитару, Эгри, устраивающий карточные представления и не позволяющий мне киснуть в комнате, пара главных дебоширов, организующих в обеденном зале непрекращающиеся гулянки… ну и Ёдик, куда уж без него. Эта маленькая зараза повыдергивала почти у всех девушек знатные пряди волос и, сплетя из них косичку, повесила ее на люстру. Лапы бы ему повыдирать!

А, еще Юнона — копия меня в детстве за короткий строк успела переделать столько шалостей, что ее грозились прибить сто раз на дню. Притащив откуда-то дохлую магжабу, она заменила ей одно из поданных на обед блюд. Когда подняли крышку, визга было столько, что померкли даже вопли зрителей на играх, а мелкой хулиганки тем временем и след простыл.

Но все это было сущими мелочами в сравнении с великим и гениальным. Меня истязали. Меня пытали. Меня заставляли бодрствовать ночами, чтобы я снова и снова примеряла новые фасоны и цвета. Одно радовало — Олдер страдал вместе со мной. Понятия не имела, чья была идея (хотя, возможно — императрицы), но образы к финалу нам обоим подготавливал Чука, и к поставленной задаче он подошел со всей серьезностью и ответственностью. А серьезность и ответственность в лице этого стилиста — все равно что наступление апокалипсиса!

Впрочем, все-таки существовали и более весомые причины для радости. После долгого ночного разговора между Олдером и моим отцом установились дружественные… я бы даже сказала более чем дружественные отношения. Нет, они, разумеется, не били друг друга по плечу и не клялись в вечной дружбе, но давняя напряженность между ними исчезла. А во взглядах, которыми они обменивались при встрече, сквозило нечто настоящее, глубокое, словно бы их связывали прочные, основанные на доверии и взаимоуважении нити. И да — вот это меня действительно радовало.

Ну и последний момент, который вызывал не то чтобы прям радость, но всяком случае изрядную долю облегчения — Драгор Непобедимый после предательства не сломался. Напротив, аура решительности и силы, какая исходила от него всегда, стала еще ощутимей. Казалось, отец заставлял себя забывать о всякой слабости и нести бремя порушенной дружбы с гордо поднятой головой. Хотя, почему казалось? Так оно и было.

Нас, Саагаров, так просто гартаху в пасть не отправишь!

До финала оставался один вечер.

Всего один вечер до того, как окончательно определится моя дальнейшая судьба.

Я стояла на открытой террасе, откуда предварительно выставила прохлаждающихся магов, и смотрела в сад. Стражи подпирали стену у входа, там же мерно жужжала магокамера, и я вдыхала пропитанный свежим ветром и запахами цветов покой. Даже от Эгри удалось избавиться — как ни поразительно, он продолжал неплохо ладить со Звелуной и проводил с ней все больше времени. Такими темпами и о своей безответной симпатии к Тамии скоро забудет…

Появление Олдера позади себя я уловила сразу, поэтому даже не вздрогнула, когда мне на плечи опустились его руки. Обняв, он положил подбородок мне на макушку, и я с удовольствием укуталась в эти объятия, точно в уютное пуховое одеяло. В отличие от прочих, его присутствие не раздражало, даже наоборот — добавляло общей картине недостающих ноток.

Так мы и стояли, в тишине и покое, пока Олдер вдруг не напрягся и тихо не позвал:

— Фелия…

— Ммм?

— Чего ты ждешь от завтрашнего дня?

Теперь напряжение передалось и мне. Вопрос застал врасплох, и ответить на него я не могла даже самой себе.

— Первоклассного боя, — отшутилась я. — Как думаешь, сумеешь составить мне достойную конкуренцию? А, Олдер Дирр? Внук Грэха Кваро, приближенный императора и… кто-то еще там.

Шутливый тон от напряжения не избавил.

Олдер некоторое время молчал, после чего развернул меня лицом к себе и посмотрел в глаза. Долго смотрел, внимательно, изучающе, словно саму душу желая узреть.

А затем с предельной серьезностью спросил:

— Чего ты боишься, Фелия? Проигрыша или того, что за ним последует?

Никогда не пасовала перед трудностями! Буквально презирала трусость! А сейчас вдруг так глаза отвести захотелось…

— Ответь, — негромко потребовали у меня. — От этого зависит многое.

— Я… — начала и, на несколько секунд смолкнув, неимоверными усилиями заставила себя признаться: — Не знаю. С самого начала моей целью была победа, и я шла к ней, точно понимая, чего хочу достичь, а чего избежать. А теперь многое изменилось и… мне сложно разобраться в себе. Нет, не так… разобраться могу, но боюсь признать то, от чего долгое время бежала…

Была уверена, что он ничего не поймет из моих сумбурных объяснений, но, судя по изменившемуся взгляду — понял. И задал очередной вопрос.

— А теперь скажи мне одну вещь, — напряжения в воздухе стало еще больше. — Если бы не игры и не обещанный победителю приз. Предложи я тебе сейчас выйти за меня замуж, ты бы согласилась?

Вот теперь это самое напряжение достигло пика. Я застыла, не в силах ни пошевелиться, ни оторваться от сосредоточенных карих глаз, и оказалась практически беспомощной перед поднявшейся глубоко внутри шальной волной. Такой простой, но вместе с тем невероятно трудный вопрос породил в душе настоящую бурю. Тысячи картинок промелькнули перед глазами, тысячи же мыслей коснулись сознания, чтобы после оставить меня один на один перед склонившимся ко мне лицом…