Китайская бирюза (СИ) - Стожкова Нина - Страница 25

Подругам, не таким красивым, как она, стареть было, конечно, тоже обидно, но не так больно. Мужчины и прежде не очень-то оглядывались им вслед и уж, тем более, не замирали на полуслове, засмотревшись на совершенный изгиб шеи, густой завиток темных волос на покатых плечах, белоснежную улыбку или сияние глаз. В общем, утратить их внимание было не так обидно: не велика потеря. Мир мужчин, как злое зеркало, не сообщал им ежеминутно, что все изменилось. Что подросли миллионы других, красивых и юных – тех, кто теперь «на свете всех милее, всех румяней и белее». Не особенно «парясь о мужиках», подруги Маргариты старели тихо и покорно, уйдя с головой в домашние хлопоты и в воспитание маленьких внуков. Но Маргарита сдаваться не собиралась. У нее с недавних пор был к судьбе свой кругленький счет.

Муж Марго месяц назад объявил, что уходит к другой. Словно и не было двадцати лет, прожитых вместе, как будто страстная любовь в юности и общая взрослая дочь в зрелости – это так, мелочи жизни. Не говоря уже про общее имущество, семейные заботы и обязательства. Мимолетные увлечения, как и многолетние любовницы, у мужа, разумеется, бывали и раньше, но это не особенно мешало их налаженному и комфортному быту. Маргарита привычно закрывала на интрижки мужа глаза, не собираясь разрушать устроенную жизнь из-за его очередного «кобелиного гона». Мол, побегает-побегает, да и вернется в семью. Но в этот раз вышло по-другому. Похоже, ее благоверный всерьез влюбился. Классический случай «беса в ребро». Маргарита приложила кое-какие усилия и выяснила, что новая пассия мужа – бойкая молодуха с заурядным лицом, дылда с мужской фигурой, пустышка с куриными мозгами. В общем, отнюдь не Николь Кидман и даже не Анастасия Заворотнюк. До прежней Марго – той, какой Маргарита была лет двадцать назад, ее сопернице было как от Москвы до Пекина. Марго почувствовала себя униженной и оскорбленной, но вскоре вобрала волю в кулак и начала «боевые действия». Она не привыкла сдаваться. Маргарита Павловна давно занималась бизнесом и умела «держать удар», что бы ни случилось. Даже когда ОБЭП врывался в офис, и бравые офицеры орали: «Всем оставаться на местах! Руки на стол!». Или, когда налоговая закрывала счет за неуплату долгов. Даже тогда она ухитрялась сохранять трогательно-удивленное выражение лица. Мол, о чем вы, господа, это досадное недоразумение! Морщинки-лучики вокруг васильковых глаз выглядели в тот миг особенно трогательно. В итоге ОБЭП, изъяв какие-то незначительные документы, покорно удалялся, костеря Маргаритиных конкурентов, давших «гнилую» наводку… Налоговая, помотав нервы. размораживала счет. Ну, а гендиректор компании Маргарита Павловна Орлова, продолжая по инерции обиженно улыбаться, извлекла из лифчика «тайную» флешку с «секретной» деловой информацией. Словом, Марго была железной бизнес-леди с внешностью синеглазого ангела.

Месяц назад Маргарита пришла к окончательному выводу, что личная жизнь – это поле битвы, а в бою всегда побеждает сильнейший. Накупила нарядов, перекрасила волосы в модный медовый цвет с «бликами», подстригла их ассиметричными прядями и зачастила в косметические салоны. Однако в результате всех этих боевых действий и немалых, а, главное, бессмысленных в деле возвращения заблудшего супруга трат, ее отношения с мужем только ухудшились, и он окончательно переехал к «этой кобыле-тяжеловозу, которой нужны только его деньги».

Испробовав все доступные ей средства, Маргарита впала в депрессию. Жизнь больше не приносила радости, а жить без радости она не умела. По вечерам Марго лежала на диване и молча смотрела в стенку. На работе гендиректор Маргарита Павловна теперь все делала механически, как синеглазый робот. Подчиненные не узнавали свою «мадам», как они называли за глаза Маргариту. Краешком сознания она понимала: надо срочно что-то менять в жизни. Подруги, догадываясь о ее страданиях, сочувствовали «брошенке» и советовали накопить денег на пластическую операцию. Ну, есть же, в конце концов, в двадцать первом веке современные технологии, помогающие вернуть если не молодость, то красоту. Стоит посмотреть на нашу «вечно молодую» эстрадную тусовку, не сходящую со сцены последние тридцать лет, – и становится ясно, что «средство Макрополюса», вопреки здравым доводам, в их мире давно изобрели. Достижения пластической хирургии явно опережают успехи других отраслей медицины. Во всяком случае, кое-кто из наших, да и западных попсовых див сейчас выглядит даже лучше, чем несколько десятков лет назад....

Операций и «уколов красоты» Марго побаивалась. Ее пугали перемены, произошедшие с лицами некоторых актрис – тех, что самонадеянно решили обмануть природу и время. Маргарита не представляла, каково это, проснуться однажды в больничной палате и увидеть в зеркале чужое лицо… А как же прожитая жизнь, ее что – и не было вовсе?

Кое-кто из состоятельных подруг Марго основательно «подсел» на эти сомнительные уколы, которые надо делать каждые полгода. Такая зависимость от «химии» Маргариту не устраивала. В итоге она решила прибегнуть к щадящим методам – травам, маскам, массажам… В последнее время она все чаще слышала, что китайская медицина творит чудеса… Так Маргарита Павловна оказалась в Китае…

– Вот, плинесла, – китаянка широко улыбалась, пряча за спиной какие-то коробочки.

– Что это? – придирчиво спросила Марго.

– Новейсие лазлаботки, – объявила китаянка, понизив голос до шепота.

– Разработки? Какие? – строго спросила Маргарита.

– Стволовыек клетки и клетки плода селовека. Стоплоцентная галантия. Будес молодая и класивая.

– Сколько? – спросила Маргарита недоверчиво. Китаянка шепнула ей на ухо цену, и Маргарита отшатнулась:

– Да ты что! В своем уме? За кого ты меня принимаешь! Французские элитные кремы, что у нас в аптеках продаются, и то дешевле.

– Там одна химия, мадам, а это – из залодысей селовека.

– Ни за что не поверю, что на оптовом рынке продается экспериментальная, к тому же, подпольная продукция, – покачала головой из стороны в сторону Маргарита.

– Плавда-плавда, – закивала вверх-вниз головой китаянка, словно фарфоровая статуэтка. – Все хотят холосо зить. – прошептала она. – Усеные тозе хотят иметь денезки.

– А вывозить за границу этот товар можно? – забеспокоилась Маргарита. – На таможне не будет неприятностей?

– Если тосьно будес брать, я на эту баноску длугую бумазку наклею, – предложила китаянка. – Как будто обысный крем.

– А чем докажешь, что этот – необычный? – придирчиво спросила Маргарита. – Может, тут дешевая рыночная замазка? Глицерин, какое-нибудь фруктовое масло и дешевая отдушка?

– На, возьми маленький плобный пакетик, – зашептала китаянка. – В гостинице поплобуес и завтла узе пелвой плибезыс», – и она протянула Маргарите пакетик-пробник, вроде тех, что приклеивают в глянцевые женские журналы для бесплатной рекламы.

Маргарита бережно положила пакетик в сумочку и почти побежала с рынка. Как и ее тезке из бессмертного романа Булгакова, Марго не терпелось поскорее опробовать чудо-крем.

Наутро Лине все не давало покоя удивленное лицо мертвого Вована. Они с Петром присели на скамейку в маленьком скверике, чтобы наскоро перекусить горячими булочками, но воспоминания вчерашнего утра напрочь отбили у «сыщицы» аппетит.

– Слушай, Петь, а на фига нам сдался этот замшелый китаист? – вдруг спросила Лина и от внезапно пришедшей в голову мысли застыла с булочкой в руке, как в игре «замри». – Тот маленький китаец худо-бедно говорил по-русски, да и вообще у них в полиции, думаю, не один переводчик, который по-нашему болтает.

– Ты что задумала, женщина? – Петр с подозрением взглянул на жену и потребовал: – Ну-ка, дорогая, посмотри мне в глаза! Кто меня тут учил осторожности? Мол, мы в иностранном государстве, а Восток – дело тонкое, и все такое…

– Ну да, Петь, вчера я это говорила, не отпираюсь… А сегодня думаю по-другому. Молодого и задорного Володьки Калабашкина больше нет на свете…, – грустно вздохнула Лина. – Нашего родного российского паренька убили в чужой стране, в расцвете лет. А ведь он мог жениться, заиметь с женой кучу ребятишек, построить свой дом. При его бешеной энергии он рано или поздно разбогател бы. А, может, пошел бы в политику и попытался наладить жизнь у себя в районе и даже, чем черт не шутит, в области.