Исторические повести - Моисеева Клара Моисеевна - Страница 22

Феофил, живший прежде в Александрии и наслышавшийся о щедрости кушанских правителей, которые ничего не жалеют для блага своей буддийской веры, был уверен, что никакие траты не остановят хозяев. Однако ошибся. И теперь очень неохотно принялся за работу. Он стал думать о том, что, возможно, стоило покинуть этот прославленный город Капису и уехать в менее прославленный, но более для него подходящий город. Феофил был искусным ваятелем, он привык к похвалам и к полной самостоятельности. Вздорный нрав главного жреца раздражал его и мешал работе. Он стал размышлять над тем, как покинуть Капису, но покинуть вместе с Каллисфенией. Уж очень ему хотелось сделать скульптуру с лицом красивой и благородной гречанки. У него не было денег, чтобы купить Каллисфению. В пути, пока он добирался в Капису вместе с караваном Хайрана, он успел познакомиться с богатым купцом из Пальмиры и понял, что тот не уступит, тем более что сам Феофил обещал ему хороший барыш за рабыню Каллисфению.

Навещая рабыню и стремясь узнать о ее будущем, Феофил придумал способ похищения. Он принес Каллисфении одежду охранника и оставил ее, сказав, что она пригодится для побега. Каллисфения, истинная артистка, соскучившаяся по театру, не прочь была сыграть роль беглой рабыни. План Феофила очень ей понравился. Обсуждая его во всех подробностях, она и сама кое-что придумала. Было решено, что в какой-то вечерний час Феофил посетит ее, как обычно, но при этом принесет большой кувшин доброго вина. Каллисфения угостит охранников, а потом, переодевшись в одежду, которую Феофил принес, сыграет полупьяного охранника. Один из молодых воинов сидел у дверей того помещения, где жили рабы, а другой сидел у ворот дома у дороги. Феофил решил, что вначале Каллисфения притворится, будто она и есть тот охранник, который сидит у ворот. Она предложит собрату еще немного вина, а потом пойдет к воротам и предложит вина второму. Когда сидящий у ворот будет уже совсем пьян, она пробормочет несколько слов о том, что ей надо кого-то встретить у дороги, и выйдет. А там ее будет ждать Феофил, готовый в дорогу, с двумя мулами, которых он купит для этой цели. Переодетая охранником Каллисфения бесстрашно покинет Капису, а пьяные охранники проснутся лишь к полуночи, когда будет уже поздно искать беглецов.

Феофил очень хорошо подготовился в дорогу. Он закупил достаточно припасов, наполнил бурдюки водой, купил хороших мулов, а главное — сумел узнать, где ему можно получить работу. Он выбрал город Тармиту[2], где строился большой монастырь для буддийских монахов. Добраться до Термиты было недолго, а в небольшом городе, далеко от правителей, жрецы должны были быть более покладистыми.

Побег им удался как нельзя лучше. Ничто не помешало Каллисфении сыграть роль пьяного охранника и покинуть в сумерках дом у дороги. Так рабыня греческого происхождения получила свободу.

— Ты увел рабыню и будешь наказан, — смеялась Каллисфения. — Благородный скульптор украл рабыню! Ха-ха-ха! — Она корчилась от смеха.

— Я освободил тебя, сделал великое благо для тебя, а ты смеешься, неблагодарная! Неужто ты думаешь, что я могу увести рабыню и скрыться? Ты ошибаешься. Я взял в долг рабыню. И как только соберу деньги, как только получу за первые же свои работы, я уплачу купцу Хайрану. И тогда попрошу простить меня. Уж очень мне захотелось сделать изображение благородной гречанки. Однако признаюсь тебе, Каллисфения: твое благородное лицо ничего не говорит о твоей душе. Боюсь, что душа твоя не так благородна. Это мы узнаем позднее.

Феофил не сомневался в том, что сможет уплатить за рабыню и что Хайран не пострадает. Он только не знал, как это сделает. Пальмира далеко, поехать туда дорого и трудно. Но стоит ли сейчас ломать голову над этим, когда все так хорошо удалось?

Хайран собрался продавать рабов через два дня после побега Каллисфении. Ни один из рабов, ни охранники не могли ему сказать, кто способствовал побегу рабыни. Хайран обратился к Клеону, но тот был просто ошарашен этим известием: все его планы рухнули, и он понял, что имел дело с коварной красавицей, которая могла сыграть любую роль. Клеон стал помышлять об отъезде из Каписы.

Тогда Хайран стал искать Феофила в том большом буддийском храме, для которого он привез искусных ремесленников и где, он знал, должен был делать каменные изваяния Феофил. Но главный жрец храма, ведающий всеми работами, сказал, что Феофил исчез. И тогда Хайран понял, что почтенный скульптор из греков похитил рабыню.

— Непостижимо… — говорил он.

Теперь уже нельзя было больше откладывать продажу рабов, надо было торопиться, да и пора было покинуть Капису и отправиться в дорогу. Ведь Хайрану предстояло еще заехать в древнюю Маргиану, в Мерв, как стали называть этот город иранские правители Сасаниды, подчинившие его себе.

Главный жрец нового храма закупил всех рабов, предложенных ему Хайраном. Он очень нуждался в искусных ремесленниках. Вместе с другими был продан македонец Полемон, сын Стратона, и скиф Феаген. Они так истомились в ожидании того часа, когда решится их судьба, что были рады, когда их вывели из дома у дороги и погнали к большой площади, где стоял опоясанный деревянными лесами, еще не достроенный буддийский храм. Когда главный жрец стал выяснять, на какие работы способны купленные рабы, он обратил внимание на Полемона, который взялся делать самые лучшие изделия из кожи. В помощники ему был дан скиф Феаген. Они радовались тому, что будут заниматься хорошим делом и будут лелеять мечту о свободе.

КАРАВАН В МЕРВЕ

Покинув Капису, Хайран, его брат и Байт с Забдой долго еще вспоминали благородного и щедрого кушанского купца Кудзулу. Все они искренне хотели принять его в своей богатой Пальмире и, прощаясь, долго рассказывали ему, что ждет его, когда он прибудет туда с караваном.

— Путь долгий и утомительный, — говорил Хайран, — но разве торговые дела купцов были когда-нибудь легкими и безопасными? Всегда и всюду нас подстерегает опасность встретить разбойников или пиратов, заболеть неведомой тяжкой болезнью или вдруг потерять все свое достояние. Однако это не является препятствием, и мы продолжаем свое дело. Иначе люди потеряли бы связь друг с другом, не знали бы, как живут другие племена и народы, какие есть на свете города. Каждый сидел бы в своей норе. Я за то, чтобы путешествовать, пренебрегая опасностью, и ты, я думаю, такого же мнения.

— Я объездил полсвета, — смеялся Кудзула, — и докажу свою преданность торговому делу тем, что прибуду в твою благословенную Пальмиру.

Путь до Мерва был недолгим и благополучным. Верблюдов было мало, поклажа невелика, погода благоприятствовала, все были в добром настроении. С каждым днем Забде становилось все лучше. Постепенно зажили раны, посветлел шрам на лбу, лицо стало по-прежнему свежим и гладким. Перед Байт был прежний Забда. Когда он повязывал голову белой шелковой чалмой, то и вовсе исчезали следы ужасных побоев. Забда почти не вспоминал дней, проведенных в рабстве, и все больше говорил о будущем. Он рассказывал Байт, каким он представляет себе новый дом в Пальмире, каким будет убранство и как они отпразднуют свадьбу. Они весело смеялись над каждой шуткой, и дни проходили так спокойно и приятно, что хотелось продлить это путешествие.

— Посмотри, как славно воркуют наши голуби, — говорил Хайран брату. — Даже не верится, что позади все эти несчастья. И твоя нога совсем зажила; каким молодцом ты вскакиваешь в седло! Как вспомню наши тревоги и мучения, так диву даюсь. Словно в страшном сне прошли месяцы вашего рабства.

— Для нас это был не сон, для нас была погибель. Счастливцы мы, брат мой Хайран. Только твои настойчивость и щедрость помогли спасти нас. Никогда бы мы не выбрались из рабства. Считай, что свершилось необычайное. А я, так чудесно спасенный тобой, — вечный твой должник. Все для тебя сделаю, Хайран. Поверь, что такое не забудется. Сейчас мне даже совестно вспомнить, как я был прежде невнимателен к тебе. Бывало, месяцами не заходил повидаться. Никогда не привозил тебе подарков из дальних стран. Все думал, что в следующий раз. А сейчас мне хотелось бы одарить тебя щедро и красиво. Когда вернемся, все будет сделано, поверь! Да и долг мой велик. Траты твои неимоверны. Я в ужасе, когда думаю об этом.