Лекарки тоже воюют (СИ) - Ветреная Инга - Страница 9

— А где Ваша дочь, госпожа Данейра? — глаза Лекои победно заблестели, уколов, как ей казалось, в слабое место соперницы.

— Вы, Лекоя, как я по-родственному могу Вас теперь называть, совершенно правы. Син МОЯ дочь, и что она делает и где находится, касается только меня и моего мужа. Но спасибо за Ваше беспокойство, — также по-доброму улыбаясь, легко отбила удар Данейра.

— Но честь рода Позеванто! — так и не сумев сдержаться, заверещала на всю столовую тетка.

— Можете оставить себе, коли у Вас своей собственной нет, и Вы, Лекоя, пользуетесь коллективной, — приторно улыбаясь, припечатала военный лекарь.

Моя тетка даже не представляла себе, с кем связалась, ведь она не интересовалась сводками с фронта, наивно полагая, что ей, знатной даме сильного туринского рода, ничего не угрожает. Но каждый, кто побывал когда-нибудь на войне и имел знакомство с военными лекарями, знал, что это люди с железной волей и стальными нервами, которые до конца выполняли свой долг, часто гибли вместе с ранеными, предпочитая оставаться с ними до самого конца, нежели трусливо бежать. Поэтому ничего удивительного не было в том, что тетке не удалось смутить Данейру или загнать ее в угол упреками о расплывчатых понятиях чести. Хотя в одном тетка была права: уже довольно поздно, а малолетки еще нет дома. Но тут в ход моих размышлений вмешался голос отца:

— Дорогая, я думаю, ты достаточно сыта и можешь уже отправиться к себе в комнату.

На губах Лекои растянулась победоносная улыбка, больше напоминавшая оскал, ее глаза с ненавистью смотрели на Данейру, но, когда тетка повернулась к отцу и поняла, что эти слова были адресованы именно ей, то даже поперхнулась от неожиданности. Госпожа Данейра и отец спокойно сидели за столом, не сводя глаз с тетки и терпеливо ждали того момента, когда она покинет столовую. Та демонстративно громко, царапая каменный пол ножками стула, встала из-за стола, практически швырнув на тарелку столовые приборы и, зло пыхтя, практически силой потащила за собой все это время молчавшего своего подкаблучника-мужа.

— А она у тебя забавная, — все также тепло улыбаясь вслед разъяренной новой родственнице, прокомментировала госпожа Данейра.

— Родители ее в детстве слишком баловали, вот и получился такой печальный результат, — вздохнув, ответил мой отец.

— Явуз, милый, надеюсь, эти веселые разборки не испортили тебе аппетит? Расскажи, как у тебя дела в университете? Надеюсь, Син не доставляла тебе по дороге в школу беспокойства? — обратилась новая жена отца ко мне.

Я решил подыграть и, действительно, начал рассказывать о том, чем мы занимались на занятиях, что нового проходили. Данейра слушала внимательно, задавала уточняющие вопросы, смеялась над моими шутками, отмечала, как мы похожи с отцом в своих рассуждениях, реакциях на события, даже шутках. Впервые меня просто выслушали, не оценивали, не критиковали, не сравнивали, не ставили передо мной задач. Данейра рассказала пару историй из своей студенческой жизни. Отец старался не вмешиваться в наше общение, было видно, что он внимательно наблюдает за своей женой и наслаждается мгновениями, которые проводит рядом с ней.

С мамой он никогда не был таким, и рядом с ним она не вела себя так свободно и расслаблено, как это делала Данейра. Моя мама всегда была собрана и готова ко всем неожиданностям, она являлась образцом элегантности и примером для подражания для остальных жен глав знатных туринских родов. Ей завидовали, стремились соответствовать. Она не позволяла себе ни лишних эмоций, ни ошибок. Самое печальное, что вела она себя так всегда и везде, гордо неся нелегкое звание жены главы рода и матери наследника рода. И даже дома, вот такими же тихими вечерами в кругу семьи она блюла правила этикета и протокол светской беседы. Поэтому решение отца с ней развестись было для нее большим ударом, от которого мама до сих пор не оправилась, хотя прошло уже без малого десять лет.

Когда ужин закончился, сам для себя с удивлением отметил, что покидаю его с сожалением. Поднимаясь в свои комнаты, я уточнил у дворецкого, не вернулась ли малолетка, но получил отрицательный ответ. Меня вводила в недоумение спокойная реакция госпожи Данейры на происходящее, и я решил подождать дальнейшего развития событий. Сделав все домашние задания и обсудив с парнями планы на завтрашний день, я пытался читать книгу. Было уже довольно поздно, и шестнадцатилетние девочки должны были уже давно спать, но малышка так еще и не появилась в замке.

— Мама, я дома, — разнесся по всем комнатам звонкий голос Син.

И тут весь замок ожил, всюду послышались звуки открывающихся дверей и топот шагов. Я тоже вышел из своих комнат и отправился в холл. Малышка стояла в центре помещения и радостно улыбалась подходившим к ней домочадцам. В обеих руках она держала по вороху пакетов с покупками.

— Всем добрый вечер! — приветствовала она нас.

— Скорее доброй ночи! — язвила тетка Лекоя, видимо, решив взять реванш за ужин.

И если ей не удалось взять верх над госпожой Данейрой, то тетке захотелось преуспеть с Син.

— Вы, хотя бы, видели который час, молодая леди? Хотя, кого я обманываю, какая из тебя леди, — опустив забрало, пошла в атаку Лекоя.

Честно говоря, в груди шевельнулась тревога за бесхитростно улыбавшуюся нам малышку, ровно до того момента пока она не открыла рот:

— Который час? — Син демонстративно посмотрела на большие армейские часы, расположенные на ее левой руке и, все также улыбаясь, ответила. — Пятнадцать минут двенадцатого. И, если образцом настоящей леди являетесь Вы, — глядя в глаза моей тетке щебетала малышка, — то боже меня упаси к ним относиться.

От такого финала тетка Лекоя вновь захлебнулась в своем возмущении, но ей не дали выступить, перебив:

— Мама, смотри, сколько я всего накупила! Пойдем примерять! — и, схватив госпожу Данейру за руку, потащила к себе в комнаты.

Проходя мимо отца, Син ласково его поприветствовала:

— Добрый вечер, мой генерал! — и, встав на носочки, чмокнула его в щеку.

Мне же вновь вызывающе подмигнула и скрылась с пакетами и матерью за поворотом лестницы, весело что-то ей рассказывая.

— Контер, что это сейчас было? — шипела тетка.

Отец с нежностью смотрел в конец коридора, за которым мгновение назад скрылись его женщины, и лишь пожал плечами:

— Син.

— Как ты позволяешь этой маленькой пигалице сметь так отвечать мне?! — уже не сдерживаясь, верещала тетка Лекоя, явно не угадав с обзывательством малышки.

Прозвучавшее «пигалица», несомненно, всколыхнуло в отце, как, впрочем, и во мне, воспоминания об утренних событиях. Глава знатного туринского рода Позеванто нарочито медленно повернулся к своей сестре и угрожающе проговорил:

— Объясню в последний раз для самых несообразительных в этом роде. Ее зовут Син, и никак иначе. Она может делать все, что захочет, где захочет и как захочет. И никто не смеет ее упрекать в чем-то. А если ты, Лекоя, не согласна с этим, то я тебя и твоего мужа не задерживаю. Жена должна жить в доме своего мужа. Моя жена и ее дочь будут жить в моем доме, то есть в этом замке, а если твой муж не соизволил обзавестись для тебя домом, и ты живешь здесь по моему милостивому разрешению, то веди себя соответствующе, уважая людей, которые тебя и твоего мужа приютили.

Отец выдержал паузу, не сводя глаз с, будто молнией пораженной, тетки и ее вечно молчавшего мужа, и добавил:

— Ты все поняла?

Госпожа Лекоя пыталась совладать со своими амбициями, получалось это у нее из рук вон плохо, лицо то и дело перекашивалось от злости и обиды, но тетке хватило ума ответить:

— Да, господин Контер.

— Спокойной всем ночи! — попрощался с нами отец и направился в свои комнаты.

Что сделали эти женщины с моим отцом?! Он стал совсем другим человекам. Раньше прославленный генерал Контер никогда бы не вмешался в женскую ссору, говоря: «Разбирайтесь сами». Именно поэтому между моей матерью и теткой всегда велась война, они грызли друг друга без устали. Когда отец решил развестись с матерью, Лекоя торжествовала, ведь это означало, что она остается полноправной хозяйкой древнего замка рода Позеванто. А что я вижу сейчас? Отец сам рушит привычный порядок вещей, на корню прекращая новую войну, даже не дав ей, как следует разгореться.