Лекарки тоже воюют (СИ) - Ветреная Инга - Страница 6

— Сегодня я занята, — равнодушно ответила я.

— Я уверен, что ты поменяешь свои планы на вечер, — изрядно разозлившись, шипел на меня неудачливый поклонник.

А что? Сам виноват, нечего было устраивать за мой счет массовое представление, теперь весь народ, окруживший нас и с откровенным любопытством следивший за каждым нашим словом, не таясь, громко посмеивался над лидером мажорской группировки.

— Сомневаюсь, — ответила я кратко и повернулась к школьной доске, так как очень вовремя прозвучал звонок, и в класс входил учитель истории.

Я так давно не присутствовала на уроках, что все происходившее было для меня удивительно прекрасным. Учитель рассказывал урок, ходя по классу, показывая живописные картинки на демонстрационной доске, ученики порой отпускали смешные шуточки. Правда, тот материал, который излагал сейчас учитель, был мне знаком, и было откровенно скучно. Но я с интересом наблюдала за одноклассниками и листала выданный мне новенький учебник. Все было мирно и спокойно. Мне вспомнились мои самостоятельные занятия по учебникам и книгам, которые с таким трудом доставала моя мама. Порой, мое чтение прерывалась криками раненых, которых доставляли военные машины, повозки, а бывало, что моему обучению мешали и взрывы. А тут тишина и благодать. Я как-то незаметно для себя расслабилась, а зря. Вдруг сзади на мое правое плечо опустилась широкая мужская ладонь и больно сжала его, одновременно на ухо что-то стали угрожающе шептать на тему: знай свое место, иначе, малявка, мы тебя под плинтусом похороним, будешь делать то, что тебе скажут. Все бы ничего, я бы даже посмеялась над этой неудачной шуткой, если бы не одно «но». Этот идиот сжал мне раненое плечо, вызвав при этом мои воинствующие инстинкты самообороны. Я и сама не заметила, как с легкостью перехватила его ладонь, встала со своего стула, мягко обогнула несчастного, и, закрепив успех выкручивающими движениями по кистевому и локтевому суставам, поставила мажорика на колени в проходе между партами, при этом находясь у него за спиной. Нахал, явно не ожидая от меня такой прыти, и почувствовав неимоверную боль, взвыл нечеловеческим голосом, вводя в ступор, как учителя, так и присутствовавших на уроке одноклассников. Я тут же отпустила его руку и, сделав растерянную моську, подняла глаза на учителя истории и пожала плечиками.

— Ёрник уймись, будь любезен встать на ноги и объяснить, что здесь сейчас произошло, — командным тоном произнес историк.

А господин учитель не так-то прост, судя по четкости произнесения слов, командовать он привык, и отнюдь не учениками.

Ёрник, пошатываясь, поднялся на две свои задние конечности, поглаживая травмированную руку, а когда смог ее подробно рассмотреть, то заорал еще громче. А вот сам виноват! Не нужно так неожиданно пугать лекарку с навыками рукопашного боя, мы, как никто, знаем, куда побольней ударить, и как поинтереснее суставы вывихнуть, чтобы рука поживописнее в двух местах неестественно вывернута была.

— Ты что со мной, тварь маленькая, сделала? — верещал, как резаный поросенок, до недавнего времени всеми признанный брутал.

— Привела в гармонию внутреннее содержание и внешние данные, — четко, чтобы слышали все присутствующие, отрапортовала я.

— Да я тебе сейчас…, - стал надвигаться на меня малахольный.

— Протяни ко мне вторую свою руку, я ее тоже подрихтую, — лениво предупредила я, но про себя сделала вывод, что травма рук тут не поможет, здесь голову править нужно.

Видимо, пока мы с мажорчиком соревновались в красноречии, кто-то из его приближенных сбегал за директором, так как он, по-другому и не скажешь, ввалился в класс, и, увидев заплаканную физиономию страдальца с неестественно вывернутой рукой, весь побагровел и пробасил, указывая на меня и пострадавшего мажорика своим коротким толстым пальцем:

— Ты и ты ко мне в кабинет!

Господин историк с тревогой на меня посмотрел и обратился к директору:

— Я бы тоже хотел присутствовать при разговоре.

— Этого не требуется, я сам во всем разберусь, — зло сверля меня своими маленькими глазками, в которых читался мой приговор, дал ему ответ господин директор.

А вот и запланированная с утра ругань с директором. Люблю, когда день проходит по расписанию!

В своем кабинете директор заставил стоять меня перед своим широким столом, как на позорном месте, запретив сесть на имевшийся здесь стул для посетителей. Хотя, предварительно, минут пятнадцать квохтал, усаживая на мягкий диванчик поскуливающего нахала. Надо сказать, его скулеж был оправдан, нанесенные мною травмы приносили огромные мучения пострадавшему. Потом глава сего элитного учебного заведения вызвал наших родителей в школу и, пока мы ждали их прибытия, нависая над своим письменным столом невероятных размеров в угрожающей позе, еле сдерживаясь, а потому шипя, вещал мне, что мажорчик является наследником древнего и влиятельного рода, приближенного к туринскому правящему князю, а также, по совместительству, сыном попечителя этой славной школы. И никто, это было повторено несколько раз, как будто я умалишённая и не могла запомнить это слово с первого раза, не может обидеть сидевшего за моей спиной на мягком диванчике и баюкавшего свою руку мальчугана в стенах его элитного учебного заведения. Я стояла молча, слушала и запоминала. Ой, как же здесь все интересно! Но, учитывая, что я остаюсь учиться в этой школе, а Я ОСТАЮСЬ УЧИТЬСЯ В ЭТОЙ ШКОЛЕ! то придется здесь многое поменять.

Пока я размышляла над глубиной падения образовательной системы в конкретно взятом учебном заведении, в кабинет директора вплыл мажорствующий отец. Он нес себя с невообразимым достоинством, прямо держа спину и высоко задрав свой знатный нос. Теперь понятно, от кого сынуля перенял эту привычку презрительно кривить губки и зыркать по сторонам вечно недовольными глазками. Правда, его родитель делал это с шиком и изяществом, отпрыску потребуется еще немало времени, чтобы довести свою мимику до такого совершенства.

Господин Лорентик, отец мажора-неудачника, по давно заведенной привычке обзыркал директорский кабинет, пройдясь презрительным взглядом, по нам с директором, как по портовым крысам, и остановился на диванчике. Глаза главы, как мне до этого сообщили одного из самых знатных туринских родов, в шоке расширились. Видимо, он не ожидал лицезреть своего наследника в столь плачевном состоянии, причем в буквальном смысле, так как Ёрник, сидя на диване, заливался горючими слезами и абсолютно неаристократично вытирал их манжетом своей белой форменной рубашки. Увидев отца, он даже не соизволил встать, лишь приподнял пострадавшую руку, демонстрируя масштабы бедствия.

— Это она? — быстро назначив виновную в этом злодеянии, спросил взбешённый папаша.

В ответ плакса что-то невразумительное прохрюкал, для верности мотнув головой.

— Ах ты, тварь! — не сдерживая свои голосовые связки, заорал аристократ.

Надо же, у сынульки даже фантазии нет, чтобы придумать собственные обзывательства,

папенькиными пользуется. Не зря я с ним гулять не пошла, с тоски бы повесилась, вернее, утопилась на набережной.

А вот с появлением отца Ерник значительно преобразился, приосанился, насухо утер раскрасневшиеся щечки, в глазах появилась невиданная мною доселе злоба. Он прошелся по мне торжествующим взглядом, видимо, ожидая скорую расправу надо мной, такой беспомощной. Ну, ну, это еще надо посмотреть, кто тут беспомощный!

— Да я тебя, пигалица, сейчас по стенке размажу! — не сбавляя громкости, надвигался на меня господин Лорентик, замахнувшись рукой, имея явное намерение отвесить мне пощёчину.

— Не советую, а то Ваша лапка будет тоже в двух местах вывернута, — заботливо предупредила я родителя своего одноклассника.

Мой спокойный тон стал явной неожиданностью для Лорентика, так как он резко затормозил, как будто в невидимую стену врезался, и быстро перевел взгляд с неестественно вывернутой руки сына на меня, оценивая риски. Но ничего более он предпринять не успел, потому что в кабинет вошли моя мама, мой генерал и Явуз. И судя по приторно-доброжелательному выражению, застывшему ледяной маской на лице моей любимой родительницы, здесь всем пришла хана.