Непристойная Блистательная Вечность (СИ) - Райан Кендалл - Страница 34

— И я согласилась, что ты права, — говорю я.

Она так улыбается, что мне становится понятно — с самого своего прибытия она ждала, когда это услышит, но её улыбка выражает и радость за меня.

Начинает играть медленная музыка, и рядом появляется Коллинз, привлекая меня к себе. Он не боится танцевать. По крайней мере, со мной не боится. Мы движемся в неторопливом, незатейливом танце — я обнимаю его руками за шею, а он поддерживает меня за талию. Наши тела знают друг друга, поэтому даже под незнакомую песню мы прекрасно попадаем в ритм.

Я счастлива разделить лучший день своей жизни с дорогими мне людьми. И ещё я самая везучая женщина на планете, ведь мужчина моей мечты претворил всё это в жизнь ради меня.

Пока мы танцуем, моя левая рука покоится на его плече, и я ненароком любуюсь тем, как камень на кольце ловит блики света.

— Не верится, что ты всё это сделал, — признаюсь я. — И молчал.

— Мои братья сочли, что я немного сошёл с ума, раз решил распланировать всё, прежде не попросив у тебя руки.

— Это было безумием, — я прижимаюсь к его рту губами. — Но в самом лучшем смысле.

— Я люблю тебя, Миа, — непривычно эмоциональным голосом произносит он.

— Я тоже тебя люблю. Всегда любила, — признаюсь я.

Весь приём Коллинз не отходит от меня ни на минуту. Его глаза и руки не отлипают от моего платья, и очевидно, его желание остаться со мной наедине способно потягаться с моей тягой быть с ним.

Вскоре Коллинз объявляет о нашем отбытии. Сколь сильно мне бы не нравилось праздновать со всеми, я не могла дождаться момента, когда Коллинз окажется один и без своего чертовски сексуального смокинга. Гости бросают рис, пока Коллинз помогает мне забраться в дожидающийся нас лимузин. Он отказывается рассказывать мне о медовом месяце, кроме того, что он у нас всё-таки будет. А ещё Коллинз уверяет меня, что согласовал отпуск с моим начальством. И этой информацией он заслуживает ещё дин мой поцелуй. Он действительно всё продумал.

Когда мы приближаемся к месту назначения, скрывать план уже не представляется возможным. Мы въезжаем на пристань, и Коллинз, оказав мне помощь с тем, чтобы я выбралась из машины, ведёт меня прямиком к «Гремлину». Но вдруг, когда мы оказываемся у воды, меня озаряет, и я застываю на месте.

— У нас нет вещей. Я ничего не упаковала.

Коллинз тянет меня дальше по причалу.

— А что по-твоему делала Кайли, пока ты одевалась? Я попросил её поехать к нам и упаковать из твоей гардеробной всё, что не прибито гвоздями. Хотя, — его голос понижается до хриплого рычания, — я планирую держать тебя голой львиную долю следующих двух недель.

Мои трусики мгновенно становятся мокрыми, а с уст срывается тихий вздох.

Коллинз усмехается и, едва приложив усилия, отрывает меня от земли, заставляя взвизгнуть от изумления. Он подхватывает меня на руки и ступает на трап, ведущий на яхту.

— Коллинз, — нервно произношу я, сцепив руки у него на шее. Мне много раз приходилось подниматься на этот борт и я знала, что трап крепкий, но всё-таки переживала, что вдвоём мы окажемся слишком тяжёлыми.

Он замирает, остановившись взглядом на моих глазах.

— Всё нормально, Гремлин. Я держу тебя. — Уверенность в его голосе напоминает, что мне не о чем беспокоиться, ведь Коллинз всегда меня оберегал. Он никогда не позволял, чтобы со мной случилось что-то плохое, и в будущем тоже не допустит. Я выдыхаю, расслабляясь, и он продолжает восхождение на борт, направляясь прямиком под нижнюю палубу.

Коллинз не останавливается, пока мы не оказываемся в главной спальне, заперев за собой дверь. И даже тогда он не отпускает меня, а вместо этого притягивает меня в поцелуе, аккуратно ставя на ноги рядом с кроватью. Целует меня, скользя руками по гладкой шёлковой ткани платья. Расстёгивает боковую молнию и помогает мне стянуть платье, бережно перекинув лямку через голову и позволив ему упасть на пол.

Платье без спины не предусматривает лифчика, поэтому я остаюсь стоять перед ним в кружевных фиолетовых трусиках и шлёпанцах. Мне это кажется странноватым сочетанием. Я хихикаю, скидывая идиотские шлёпки.

Он смеётся вместе со мной, сбрасывая пиджак и расстёгивая запонки.

— Жизнь с тобой никогда не будет скучной. — Он выступает вперёд, позволяя мне помочь с пуговицами на рубашке.

Мне всегда представлялось, что занятие любовью в первую брачную ночь будет пропитано нервозностью, но с Коллинзом я совершенно не нервничаю, а скорее полна возбуждением, так что расстегнув рубашку, мы оба целиком осознаём потребность оказаться голыми и в руках друг друга, поэтому ускоряемся, в конце концов, стягивая с него рубашку, а за ней и майку.

Оказавшись перед его голой грудь, я чувствую, как тело согревается и меня переполняет желанием.

— Сними трусики, — говорит он.

Я делаю, как было велено, а жар и вожделение нарастают, когда он отдаёт мне приказы. Теперь я перед ним совершенно обнажена, и его глаза впитываю моё тело. Хорошо, что успела сделать эпиляцию, ведь ему нравится, когда я гладкая.

— Забирайся на кровать. — У него резкий, низкий голос. Я обнаруживаю, что одного его командного тона хватает, чтобы довести меня до возбуждённого состояния. Сажусь на кровать и сдвигаюсь к центру, дожидаясь его. Он знает, что ожидание для меня подобно пытке, и получает от этого удовольствие.

Его глаза остаются приклеенными к моему телу, а руки осторожно расстёгивают ремень. Лишь наблюдая за тем, как неторопливо он раздевается, я уже желаю стиснуть ноги, нуждаясь в разрядке.

— Ты готова ко мне?

— Да, — отзываюсь я.

— Покажи.

Я хочу, но толком не уверена, чего именно он желает.

— Ласкай свою прекрасную грудь, пока я раздеваюсь. Устрой для меня шоу.

Я слушаюсь и накрываю грудь руками, сжимая уже затвердевшие соски. Тяну за них, дразню, и от этого так хорошо, что ноги невольно сжимаюсь ещё теснее.

— Открой глаза, — просит он совсем близко.

Я даже не осознавала, что они были закрыты, и когда я вновь их открываю, он, уже без одежды, лежит рядом со мной. Его глаза, по-прежнему сочащиеся желанием, прикованы ко мне.

— Дальше я сам. — Его руки обхватывают мою грудь, лаская, пока он склоняется ниже, посасывая каждый сосок по очереди. Я выгибаю спину, пока моё тело принимает атаку из такого удовольствия, с которым оно не в силах справиться.

— Ты готова ко мне? — интересуется он.

— Да, — вырывается из меня со стоном.

Его рука скользит вниз, к моему входику.

— Ты уже влажная.

— Да, Коллинз. Ты нужен мне. Прошу.

Он раздвигает мои ноги и становится между ними на колени, водя кончиком по влажной плоти. Я исторгаю стон, в предвкушении хватаясь за спинку кровати, и он делает первый медленный толчок. Я уже привыкла к его большому размеру, но мне всё ещё требуется немного времени, чтобы приспособиться. Он отстраняется, потом входит глубже, и моё тело принимает всё больше и больше с каждым толчком, пока он не заполняет меня полностью, отчего мне приходится на мгновение напомнить себе дышать.

— Всё нормально? — спрашивает он, накрывая ладонью мою щёку.

Сделав ещё один вдох, я киваю. Она наклоняется, нежно целуя меня в щёку, после чего неторопливо начинает двигать бёдрами, и с каждым ускоряющимся вторжением я чувствую растущее внутри напряжение. Обнаруживаю, что хочу и могу принять больше, поэтому подстраиваюсь под его ритм. Он входит в меня всё быстрее и быстрее, и мне хочется кончить, но я жду, пока он будет готов. Сдерживаться мучительно, но он, наконец, разряжается.

— Кончи, Миа, — просит Коллинз, и я так и делаю, в момент потрясающего блаженства, держась за него и распадаясь на части. Он продолжает толчки и кончает одновременно со мной, притягивая меня к себе и изливаясь внутри.

После, начисто вымыв, он сгребает меня в объятья и крепко прижимает к себе.

— Миа, мой Гремлин, моя жена. — Он запускает руки в мои волосы, вынимая из них шпильки, поддерживающие причёску весь день. — Миссис Дрейк.