Полет ласточки - Дансер Лэйси - Страница 27

— Ни одна охранная система не защищена от ошибок, — сухо отметил Рич, в душе соглашаясь с менеджером их филиала.

Уильям Кэри позволил себе едва заметную усмешку. Не стоит противоречить начальству, особенно если оно явно на взводе.

— В любом случае, я не думаю, чтобы противник нацелился прежде всего на наше предприятие. Новая формула — вот что делает уникальным наше топливо. А без нее… — Он развел руками. Безмолвный жест говорил сам за себя.

Рич смотрел на собеседника невидящими глазами. Он прекрасно знал все эти доводы, и в данный момент они его не волновали. Кэри был прав в одном. Система безопасности здесь поставлена отлично, лучше, чем когда-либо. Лишь человек, хорошо знакомый с устройством «Лакк Энтерпрайзис», сумел бы сюда пробраться.

Его мучило воспоминание о той минуте, когда он впервые засомневался — не скопировал ли кто-нибудь чертежи двигателя, работающего на принципиально новом топливе. До его появления здесь никто не придавал особого внимания тому странному факту, что три недели назад весь комплект чертежей исчез на целых два часа. Опрос персонала по поводу этого происшествия продолжался до сих пор.

— Кей не появлялась здесь в последнее время? — неожиданно поинтересовался Рич.

Кэри удивленно уставился на него.

— Если и появлялась, то в мое отсутствие, — смутившись, ответил он. — А что, она снова работает на фирму?

Рич покачал головой.

— Нет, я просто хочу знать — не попытается ли она попасть на завод. И не пришлет ли кого-то под каким-нибудь благовидным предлогом. Поставьте в известность всю охрану. Не пропускать никого.

Рич снова пробежал взглядом список посетителей, который уже почти выучил наизусть. Принятые им меры предосторожности преследовали двойную цель. Во-первых, у него не было уверенности, что чертежи изобретения не попали в чужие руки, а во-вторых, если это все же случилось, нельзя было дать понять преступникам, что ему об этом известно.

— Кроме того, у каждого входа с этого момента будут стоять два человека. Удвойте также охрану в самом здании. Обыскивайте любого входящего и выходящего с завода. И не только людей, но и транспорт — от крыши до колес.

Кэри изменился в лице.

— Вы знаете, сколько людей работает на нашем заводе? Здесь же будет пробка по утрам и в конце рабочего дня. Меня свои же прикончат!

Рич просверлил его взглядом. От клокочущей в нем ярости и упорного желания добраться до негодяев глубина его карих глаз превратилась в убийственно сверкающий огонь.

— Вам платят такие деньги не за то, чтобы вы рассиживались в кабинете. В «Лакк Энтерпрайзис» сейчас кризисная ситуация. Не советую бездействовать вместо того, чтобы сделать хоть что-то, что может помочь нам из нее выйти. Уверен, Джошу Лакку это не понравится, да и я на память не жалуюсь.

Кэри не на шутку испугался. За свою недолгую работу на «Лакк Энтерпрайзис» ему приходилось видеть только уравновешенного, вежливого Мартина Ричланда. С подобным резким командным тоном ему еще сталкиваться не доводилось.

— Я обо всем немедленно позабочусь, — поспешно проговорил он, надеясь, пока не поздно, исправить положение.

Рич молча наклонил голову. Больше ему ничего и не требовалось. Кэри предоставил при приеме великолепные рекомендации и за короткое время значительно увеличил продуктивность предприятия. В обычных обстоятельствах Рич не стал бы прибегать к нажиму, но время стремительно улетучивалось, а вместе с ним — и роскошь более мягких методов работы.

Кристиана, сидя на полу, играла с близнецами, но мысли ее были далеко, с Ричем. Момент, когда ей придется серьезно проанализировать свои чувства к нему, приближался с неумолимой скоростью. На связь с Ричем она пошла сознательно, прекрасно понимая весь ее риск — и достоинства. Но этим утром перед ней вдруг открылось нечто новое, то, что она в своей слепоте прежде не замечала. Она влюбилась в человека, у которого была масса причин больше не верить этому чувству. Сначала лишь вожделение влекло их друг к Другу, и Кристиана считала, что ей хватит сил справиться с этим увлечением. Какой бы пылкой ни была страсть, она рано или поздно перегорает. Любовь — нет. Во всяком случае, ее любовь. Она до конца дней своих пронесет сказочные воспоминания и жгучую боль разлуки. Ведь Рич с самого начала не скрывал, что расставание — непременный финал их отношений. Пугающая мысль тоской отозвалась в ее сердце. Негромкий стук в дверь прервал ее раздумья.

Кристиана обернулась.

— Войдите.

Пеппа заглянула в приоткрытую дверь.

— Против моего общества не возражаете?

Кристиана приподняла брови, заслышав необычный для этой женщины просительный тон.

— Совсем нет. — Она кивнула в сторону поглощенных игрой детей. — Устраивайтесь рядышком с нами.

Джош-младший расплылся в улыбке, когда мать уселась на ковер.

— Не пишется. — Пеппа в отчаянии пожала плечами. — Безумие какое-то, но я страшно волнуюсь. Мне все это не нравится. И я терпеть не могу болтаться на обочине в неведении, что происходит на самом деле.

— Я тоже. — Кристиана, помолчав, добавила: — Но им обоим меньше всего нужны наши тревоги.

Она слабо улыбнулась. Ей хотелось казаться хладнокровной, но обмануть Пеппу было не так-то просто. Как она ни старалась, дрогнувшие губы выдали всю глубину ее тревоги.

— Боже, как подумаю, что нас вчера могли убить.

Пеппа ответила ей таким же тревожным взглядом.

— Эта опасность все еще существует. Не передумали насчет работы?

Кристиана опустила глаза на близнецов, которых уже успела полюбить. Ее способности и выучка, возможно, означают их безопасность. Сбежать — значит оставить их без защиты. А ведь есть еще и Рич. Она зашла слишком далеко, чтобы разрывать сложившиеся между ними отношения раньше, чем он сделает это сам.

— Нет. Пока не исчезнет опасность, я детей не брошу, — решительно произнесла она.

Пеппа вглядывалась в нее, пытаясь проникнуть в глубь непроницаемого выражения глаз Кристианы. Она интуитивно чувствовала, что Кристиана страдает, и что страдание это не связано с нападением.

— Это единственная причина? — попробовала она прощупать почву.

Кристиана заколебалась. Внезапно она поняла, что ей просто необходимо выговориться, найти решение, если оно вообще существует.

— Нет, — осторожно отозвалась она.

— Если вам нужен слушатель, я буду рада помочь. — Пеппа пожала плечами, ее губы едва заметно изогнулись. — Мне здорово удается решать проблемы, особенно чужие.

— В общем-то это и проблемой не назовешь.

В глазах Кристианы Пеппа нашла подтверждение тому, на что в душе очень надеялась.

— Вы его любите? — напрямик спросила Пеппа.

— Как вы… — Ее голос затих, и она неловко рассмеялась. — Надеюсь, он не настолько проницателен, чтобы увидеть это. У меня такое ощущение, что он тут же сбежит на край света.

— Очень может быть. Кей разрезала его на кусочки и кинула на съедение стервятникам. Думаю, он больше не верит в любовь, а если и верит, то видит в ней гораздо меньше, чем мы.

— А я, таким образом, оказываюсь в кошмарной ситуации. Мне казалось, я могу справиться с этим романом. И смогла бы, если бы испытывала только страсть. Но любовь означает для меня брак, детей — то, за что я отдала бы полжизни. И я хочу, чтобы Рич был моим мужем и отцом моих детей. А меня это пугает и мучит, ведь мы встретились совсем недавно.

— Лично я уже во время второго часа знакомства с Джошем твердо знала, что он будет моим. Правда, потребовались некоторые усилия с моей стороны, чтобы убедить его в этом.

— Я всегда считала, что меня невозможно сбить с ног. Похоже, я сильно ошибалась.

— Антипод романтика. Слишком зрелая личность, чтобы поддаться первому влечению. Помню, и со мной такое было.

Брови Кристианы взлетели вверх.

— Не могу поверить.

— У меня для этого было даже больше оснований, чем у вас. Меня увлекала страсть, я находила ее достаточно приятной и забавной, но не настолько захватывающей, чтобы ради нее хоть чем-нибудь поступаться. Моя жизнь была наполнена людьми — и реальными, и придуманными. Мне всего хватало. А по-моему, если человек не испытывает в чем-то необходимости, то он и не ищет ничего нового, не пытается что-то изменить в себе и своей жизни. К тому же нельзя забывать о возрасте. Неумолимый признак стремительно уплывающего времени. «Я уже слишком стар для чего-нибудь эдакого…» Того, кто впервые произнес эти слова, следовало удавить прямо в колыбели.