Полет ласточки - Дансер Лэйси - Страница 1

Лэйси Дансер

Полет ласточки

Пролог

Рассвет поднимался над Флоридой, зажигая небеса разноцветными бликами: нежно-розовые мазки напоминали о начале нового дня, золотые переливались обещанием новых свершений, перламутровые воспевали чистоту помыслов, серые грустили о несбывшихся надеждах, голубые сверкали для отважных сердец, а девственно-белые воплощали невинность, трепетно ждущую первого прикосновения.

Мартин Ричланд-третий вышел из машины и устремил взгляд на восток, туда, где солнце лишь для него одного выкинуло сейчас свой победный флаг. Роскошь брызжущей красками небесной палитры обрушилась на него, и он позволил нежной, поэтичной части своей души хоть ненадолго взять над ним верх. При обычных обстоятельствах он прятал от чужих глаз эту свою мягкость и лиричность. Прожитые годы научили, как важно, чтобы самая уязвимая сердцевина его натуры, его жизненные идеалы всегда оставались недоступными для посторонних. Только в такие мгновения полного одиночества он позволял чувствам расправить крылья. Остальное время и для всех окружающих он был циником, человеком несгибаемой воли и такого хладнокровия, что любая, даже самая сложная проблема, нисколько не затрагивая его эмоций, покорялась исключительно его аналитическому уму и четким действиям.

Сказочное утро предвещало прекрасный день, но его губы тронула мрачноватая улыбка. Он представил, что сказали бы его знакомые, если бы увидели, как он, облачившись в старый спортивный костюм, до седьмого пота кружит по беговой дорожке вокруг школы, в то время как благодаря положению в обществе и деньгам для него распахнуты двери любых частных клубов.

Впрочем, они бы, наверное, ничего не сказали, просто недоуменно покачали бы головой, удивляясь его очередной причуде — а вопросы оставили бы при себе. Рич, как его звали близкие друзья, не подчинялся никаким правилам, кроме своих собственных, не признавал никаких интересов, кроме тех, что он сам для себя выбрал, и пока еще не встречался с желаниями, которые нельзя было бы купить. Работал он потому, что терпеть не мог безделье. Официально он считался вице-президентом компании «Лакк энтерпрайзис» и владел тридцатью процентами основного капитала. Но, откровенно говоря, его сотрудничество с неутомимым Джошуа Лакком было куда более сложным, напряженным и многосторонним, чем предполагает обычная деятельность бизнесмена. Потому-то он, собственно, и поддерживал физическую форму, занимаясь каждое утро, хоть в дождь, хоть в холод.

Вытянув руки над головой, он легко наклонился в одну сторону, потом в другую; под бронзовой кожей заиграли мускулы. Выпрямившись, Рич окинул взглядом пустой школьный стадион. Глаза его остановились на бассейне с вышкой для прыжков, и почти одновременно он услышал легкий всплеск.

Рич, удивленный и недовольный тем, что кто-то нарушил его уединение, отступил в тень раскидистого дерева, где он поставил машину. В такой ранний час ему меньше всего хотелось обнаружить еще кого-то здесь, на стадионе, который он уже привык считать своей территорией.

Несколько взмахов незнакомого пловца, и тонкие руки легли на край бассейна.

В следующий миг дыхание застыло у него в груди. Не женщина, а само совершенство, словно бросая вызов законам гравитации, поднялась над сине-зеленой поверхностью воды. Ее фигура казалась грезой из самых сладких мужских снов. Стройные ноги, длину которых еще больше подчеркивал черный купальник во французском стиле, плавной линией переходили в изящные бедра, талию мужчина мог бы обхватить двумя ладонями, а высокие полукружья груди словно вылепила рука Родена. Длинная густая коса перекинута за спину, и ее темный кончик легко касался блестящей ткани купальника там, где талия переходила в идеальные женские формы.

— Откуда ты взялась? — прошептал Рич, даже не заметив, что доверил свои мысли ветерку, ласкавшему ее обнаженную кожу.

Рассветное солнце, будто восхищаясь жемчужно-матовым телом, щедро дарило ему свои лучи, и с каждым движением кожа прекрасной незнакомки вспыхивала золотыми бликами, делая эту женщину похожей на драгоценную статую.

Неожиданное и необычайно острое желание накатило на него, поразив глубиной ощущения. В последнее время вместо властного физического влечения Рич испытывал всего лишь необходимую плотскую реакцию на партнершу. Сузив золотисто-карие глаза, он напрягся, чтобы заставить мышцы подчиниться своей воле. Рич пытался отвернуться, хотел уйти, но ее грациозная походка, уверенные движения красивого тела, которыми он мог любоваться, пока она приближалась — к вышке, а потом поднималась по лестнице — все приковывало его взор, и он продолжал смотреть как зачарованный. В ней не было ничего лишнего, в этой удивительной женщине. Точные выверенные жесты не были рассчитаны на внешний эффект, не играли на публику, не щекотали нервы. Ее грация была естественна, как дыхание, фигура прекрасна, как мечта, а поза, когда она замерла на краю трамплина, совершенна.

Она оттолкнулась и взмыла в воздух в «ласточке», а Рич, следя за ее полетом, восхищался безупречной линией тела и мастерством прыгуньи. Негромкий всплеск, по воде разошлись круги, подтверждая, насколько прыжок был близок к идеалу, снова несколько взмахов — и незнакомка выпрямилась на краю бассейна, почти в том же самом месте, что и в первый раз, и с тем же неповторимым изяществом. Под его пристальным взглядом она перекинула свою намокшую косу со спины через плечо и прошлась по всей длине пальцами, выжимая воду. Неосознанная эротичность этого жеста отозвалась в нем дрожью; на лбу у него выступили капельки пота. Вьющийся кончик косы трепетал у ее груди, и Рич закрыл глаза, пытаясь избавиться от мучительных видений прохладных шелковых простынь и ее, обнаженной, под ним. Он глубоко вдохнул, борясь с непреодолимым порывом обнаружить свое присутствие. Он никогда не относился к любителям исподтишка подглядывать за женщинами, но сейчас его словно что-то удерживало на месте в этом укрытии.

Кристиана Дрейк обвела глазами пустынный стадион, пытаясь определить причину своего странного беспокойства. Этого смутного чувства тревоги не было, ни когда она пришла сюда, ни во время первого прыжка. Но в данный момент оно определенно появилось. Она каждой клеточкой ощущала чье-то внимание — напряженное, пристальное. Пожалуй, даже опасное, поскольку в поле ее зрения не было ни души, только чья-то машина стояла чуть поодаль от ее собственной — должно быть, она не заметила ее, когда подъехала к стадиону.

Ее взгляд пробежал по стоянке, остановился на дальних деревьях. Снова и снова ее глаза возвращались к длинной тени, падавшей от дерева на дорогую спортивную машину. Ни малейшего звука, ни малейшего признака жизни — и все же Кристиана никак не могла заставить себя отвести глаза от этого дерева. Она инстинктивно чувствовала, что там, укрытый ветвями, затаился человек. Кристиана замерла, до рези в глазах всматриваясь в подозрительно густую тень, но, несмотря на все усилия, так и не уловила хотя бы намека на какое-либо движение. И тем не менее она знала наверняка — он там, стоит и смотрит.

Кристиана медленно направилась к кабинке у вышки, где оставила одежду и полотенце, удивляясь про себя, что у нее не возникло желания немедленно отсюда уехать. Ведь она уже много лет старательно избегала зрителей во время своих тренировок. Ей претило появляться на публике. В любое другое утро она бы непременно уехала. Но только не сегодня. Сегодня ей так нужна была вода. Так нужно было ощущение свободы полета и сосредоточенность на прыжках.

Приняв решение, Кристиана еще раз оглянулась на деревья у края стоянки. Пусть смотрит. И, забросив косу за спину, уверенно зашагала к вышке. В конце концов, она увидит его раньше, чем он успеет подойти — если он собирается это сделать. Учитывая все ее навыки в искусстве самообороны, она в полной безопасности, насколько вообще можно быть в безопасности в нынешнее время. Кристиана остановилась на краю трамплина, и ее мысли автоматически переключились на предстоящий прыжок.