Изнанка мира
(Фантастические были) - Сергеев Дмитрий - Страница 35

— Ты здесь, и это главное, — сказала она.

Они немного помолчали, выжидающе глядя друг на друга.

— Я напою тебя чаем, — вдруг спохватилась она и впервые за это время улыбнулась.

Они просто пили чай, просто смотрели в глаза друг другу и просто говорили. Ни о чем. Но к ним медленно и неотвратимо возвращались едва было не утраченные чувства.

Вдруг Евгений ощутил сильное головокружение и странное онемение в теле. «Пора», — мелькнула мысль. Он быстро встал и сделал пять шагов, Потом на всякий случай еще один. Его ошибкой было то, что он пошел в сторону выхода.

— Постой! — крикнула Инна, срываясь с места. — Ты что, уходишь?

— Сейчас, подожди… — растирая ладонью висок, Евгений пытался унять одолевшую его головную боль.

Инна крепко вцепилась руками в ткань его одежды.

— Куда ты? Ну что случилось? Что? Евгений попытался отнять ее руки, но она так крепко сжала пальцы, что это оказалось невозможным. В глазах художника завертелись большие концентрические круги. Руки Инны неожиданно сделались большими и сильными. Впрочем, это уже были не ее руки.

«Ты не отошел от нее! Ты не отошел от нее!» — неистово кричал доктор Шурин, приподнимая Евгения с раскладушки и тряся его за ворот рубашки.

Еще ничего не соображая, художник инстинктивно сопротивлялся, упираясь доктору ногами в живот и беспорядочно ударяя его по рукам.

— Перестаньте его трясти! Вы что, не видите — человеку плохо? — сказала Инна, отходя от окна. — Что вам надо от него?

Шурин отпустил художника.

— Послушайте, доктор, что за фамильярность? — возмутился Евгений, усаживаясь на кожаном матрасе и удивленно осматриваясь по сторонам.

— Это твои друзья? Куда ты меня привел? — спросила Инна, обращаясь уже к Евгению.

— Кошмар! — воскликнул ассистент, во все глаза уставившись на женщину. — Кош-ма-ар!

— Какой кошмар? Кто вы такие? — не унималась Инна, пытаясь осмыслить происходящее.

Евгений ошарашенно молчал.

— Ассистент, готовьте препараты! — скомандовал бледный, но уже овладевший собою доктор. — Вы слышали, что я сказал?

— А куда мы денем тело? — растерялся тот.

— Если тело проникло сюда, значит, есть способ отправить его обратно.

— Но мы же его не знаем!

— Престаньте отговариваться!

— Да что здесь вообще происходит? — вмешалась Инна.

Доктор молча покосился на нее, затем подошел к Евгению, крепко сжал ладонью его плечо и, наклонившись, решительно сказал на ухо:

— Женщину — на раскладушку! И постарайтесь подготовить ее морально.

Евгений стряхнул ладонь Шурина со своего плеча.

— Я не понял, вы что здесь экспериментировать на людях собираетесь? — наконец выговорил он, окончательно выйдя из оцепенения.

— Мы уже час, как экспериментируем, — зло парировал Шурин. — Кстати, рекомендации врача надо выполнять, тогда не будет осложнений.

— Евгений, кто эти люди? — снова обратилась к художнику Инна.

— Да так, случайные знакомые.

Евгений встал, подошел к Инне. Только теперь, глядя на нее вблизи, он вдруг осознал всю невероятность и значимость того, что произошло. Он протянул руку, тронул ее плечо, лицо, волосы.

— Не бойся, — сказал он, — ты останешься со мной.

— Что он делает?! Вы посмотрите, что он делает! — засуетился ассистент. — Она же умерла! Поймите, она умерла!

— Тихо! — художник сделал угрожающий жест рукой.

Драпов отпрянул.

— Не слушай этих психов, — успокоил женщину Евгений. — Мы уже уходим.

Они двинулись к выходу. Доктор загородил им дорогу.

— Ты сошел с ума! Ты не понимаешь, что делаешь!

Евгений вежливо, но решительно отодвинул его в сторону.

— Ты сам псих! Маньяк! Тебя лечить надо! — выйдя из себя, закричал вслед художнику ассистент.

И тут произошло нечто, заставившее всех застыть на месте. В кухне вдруг послышались тяжелый топот и крики:

— Помоги! Помоги! Старика ранили!

— Откуда он взялся?

— Стойте! Дайте мне сказать!

— Тихо! Пусть скажет. Может, это важно.

— Я хотел сказать…

Голос оборвался.

— Умер.

— Как же его угораздило?

— А куда это мы забежали?

— Да мы, вроде, по лесу бежали.

— Спокойно! Сейчас все выясним.

Снова послышались тяжелые шаги, и из кухни с автоматом наготове вышел небритого вида суровый человек в потертой кожаной куртке и надвинутой на глаза кепке. За ним также с оружием наготове вышли еще трое, нет, четверо человек: молодой парень в шинели без опознавательных знаков с немецким автоматом, коренастый мужик с пышной черной бородой, одетый в некогда длинный и неровно подрезанный плащ, с ППШ, седой человек в ватнике с винтовкой и высокий среднего роста интеллигент в потрепанном демисезонном пальто. Последний был вооружен маузером.

— Немцы есть? — спросил бородач, увидев в комнате людей.

— Немцев нет! — испуганно ответил Генрих.

— А где наш пациент? — озабоченно спросил доктор.

— Кто? Этот старик, что ли? — вопросом на вопрос ответил бородач. — Немцы его смертельно ранили. Откуда он взялся вообще?

— Кто это? — усмехнулась Инна, обратясь к Евгению. — Ну и квартирка!

Седой ринулся к окну.

— А там кто такие? — подозрительно спросил он, кивком указав на солдат со свертками, расположившихся на лавках возле городской бани.

— Это наши, — уговаривающим голосом заговорил Шурин. — Наши русские солдаты. Пришли в баню помыться. Вон те уже помылись, а эти, что поближе, еще нет. Видите?

— Видеть-то мы видим. Вопрос: кого мы видим? Колька, погляди-ка, что-то мне эти банщики совсем не нравятся.

Парень в шинели подошел к окну и уставился с бинокль.

— Трехцветные, с орлами, — прокомментировал он. — Власовцы!

— Вы о-о-очень ошибаетесь, — неестественно растянул рот в улыбке доктор. — Да вы проверьте. Давайте сейчас вместе их позовем, — доктор вдруг заговорил голосом массовика-затейника.

Но едва он попытался открыть окно, как тут же стал оседать на пол, получив прикладом по затылку. Партизаны подхватили его под руки.

— Смотри, какой умный! — зло сказал бородач. — Сдать нас хотел. Ты за кого нас держишь, шкура?! Федотыч, что с ним делать будем?

— Что делать? — риторически переспросил небритый в кожанке и многозначительно улыбнулся.

Тут, окончательно оклемавшись, Шурин понял: дело — труба. Он рванулся изо всей силы, и ему почти удалось освободиться, но партизаны дружно ринулись к нему.

— Товарищи! Товарищи! Товарищи! — закричал Шурин. Он глубоко вдыхал воздух, пытаясь еще что-то сказать, но ничего другого, кроме одного этого слова, у него не получалось.

— А с этими что? — спросил седой, указав на стоящих у двери.

Евгений с Инной бросились к выходу и, прежде чем партизаны успели среагировать, выскочили в подъезд, а оттуда во двор.

— Сдадут! — крикнул седой, передергивая затвор винтовки.

— Не успеют, — ответил небритый. — Колька, глянь, во дворе гадов нет? Силин, веревку! Быстро! Быстро!

— Что это было? — спросила Инна, когда они остановились отдышаться.

— Забудь. Все это уже не важно, — ответил Евгений.

— А что важно?

— Важно, что ты вернулась.

— Разве это не ты вернулся?

— Я. И ты. Мы вместе вернулись. Так и должно быть. Ведь мы живем в конце двадцатого века. Ну зачем нам эти классические трагедии?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что все должно быть хорошо. Понимаешь?

— Надеюсь, что да… А я совсем не помню, как мы сюда шли, — женщина прервала разговор и осмотрелась по сторонам.

Евгений промолчал.

— Ой, — спохватилась она, — наверное, надо куда-то сообщить, что там происходит.

— Сами разберутся.

— Но там могут кого-нибудь убить.

— Думаю, до этого не дойдет.

Вдали прозвучала автоматная очередь.

Когда в лаборатории доктора Шурина обнаружились партизаны, Генрих Драпов очень испугался, представив себе, какие осложнения могут возникнуть, если доктор или этот нервный пациент назовут его по имени. Он ясно осознавал, что имя, которое прельщало многих женщин, заставляя их угадывать в Драпове мужчину иностранного происхождения (что в действительности было неправдой), может теперь крупно подвести его. Поэтому когда партизаны бросились на Шурина, а пациент с покойницей устроили побег, Генрих понял: надо воспользоваться моментом. Он незаметно присел и тихо забрался под стол в надежде, что из-за суматохи о нем могут забыть. Сначала так и произошло. Партизаны спешно покинули лабораторию, утащив с собой доктора. Но в подъезде дотошный бородач вспомнил, что они кое-кого забыли, и вернулся. Драпов тоже не заставил себя ждать: он выпрыгнул в окно как раз в тот момент, когда партизан распахнул дверь. Генрих изо всей силы побежал к бане, где располагались солдаты. Вслед ему прозвучала автоматная очередь. Ассистент упал на газон. Солдаты недоуменно огляделись. Когда же прозвучала вторая очередь и несколько пуль ударило в кирпичную кладку, солдаты со свертками забежали в баню и стали оттуда выглядывать.