Ваше благородие (СИ) - Северюхин Олег Васильевич - Страница 21

Я снял гимнастёрку, отцепил погоны зауряд-прапорщика и быстро снял остальное обмундирование, вспоминая, как я в первый раз надевал свою офицерскую форму. Ощущение было такое же. Надел всё новое, в том числе майку и трусы. Брюки полушерстяные с кантами, нательная рубашка, китель со стоячим воротником, синие погоны Сибирского казачьего войска с продольным обер-офицерским галуном серебристого цвета и золотой звёздочкой, металлическим вензелем императора Николая Второго, присвоенным кадетскому корпусу. Офицерская фуражка с офицерской кокардой точно по размеру. Ремень поясной. Кобура офицерская, шнур револьверный офицерский, шашка офицерская с офицерским темляком и портупеей. Мне не полагались только эполеты на парадную форму.

Надев всё принесённое мне, я прицепил на грудь две георгиевские медали по центру груди и вышел к личному составу.

Солдаты охнули. Я и сам охнул, посмотревшись на стоящее в казарме с незапамятных времён старое зеркало. На меня смотрел молодцеватый офицер с шашкой на левой стороне и с двумя серебряными медалями. Фуражка сдвинута немного на правую сторону, но кокарда была строго по центру лба. Хромовые сапоги щелкали именно по-офицерски.

Ловко повернувшись, я крикнул:

— Дежурный, время.

Дежурный посмотрел на часы и доложил, что без пяти минут семь часов вечера.

Я дал команду взводным унтер-офицерам строить роту для приёма пищи.

С песней рота пошла на ужин. Я проверил, как идёт приём пищи и передал командование старшему унтер-офицеру Каланчову, а сам пошёл к дежурному офицеру по корпусу.

Новым дежурным по корпусу был капитан Дёмин Фёдор Петрович, тот самый, с которым мы сегодня днём скрестили шашки в спортивном зале. Он был преподавателем физической подготовки и фехтования.

Я доложил ему о том, что рота учебного обеспечения находится на приёме пищи, происшествий в роте не случилось и испросил разрешения отбыть на квартиру.

— Быстро вы обмундировались, господин зауряд-прапорщик, — улыбнулся капитан Дёмин. — Как вам удалось за одни сутки завоевать целую роту?

— Даже и не знаю, Ваше высокоблагородие, — сказал я. Капитан хоть и относился к категории обер-офицеров, но титуловался как штаб-офицеры высокоблагородием. Уставы нужно знать и чтить. — Вероятно из-за того, что я прекратил неуставные отношения в роте. Каждый суровый судья уважаем всеми людьми, если он судит по закону и по справедливости. Вот, возможно, всё из-за этого и произошло.

— Давайте в неофициальной обстановке обойдёмся без титулования, — предложил капитан. — Вы лучше мне скажите, где вы научились так фехтовать. Если у вас найдётся время, то не согласитесь ли вы ещё пофехтовать со мной. Хочу быть непревзойдённым специалистом, уж извините меня.

— Я согласен, господин капитан, — сказал я, — уверен, что и вы научите меня тем приёмам, которые отличают настоящего кавалериста от пехоты.

— Желаю приятного отдыха, — сказал капитан и козырнул мне.

Чётко ответив, я с удовольствием прищёлкнул каблуками и вышел на улицу.

День клонился к закату, до дома МН было чуть более километра, не торопясь пятнадцать минут. А завтра мне нужно будет прибыть сюда к подъёму, то есть без пятнадцати минут шесть часов утра.

Я степенно пошёл в направлении дома, который снимал для жилья. Я уже знал, что шашку нужно обязательно придерживать рукой, чтобы она не болталась и не попадала между ног, создавая предпосылку к неловкому падению среди людей. Пограничные офицеры до 1964 года носили шашки и, честно говоря, тяготились этим во второй половине двадцатого века.

Через пятнадцать минут я уже был у заветного дома и стучал в дверь.

— Кто там? — раздался голос МН из-за двери.

— Зауряд-прапорщик Туманов разыскивает Веселову Марфу Никаноровну, — сказал я.

Дверь распахнулась, женская рука схватила меня за портупею и втащила внутрь.

Часа через два мы лежали в постели и ждали, когда закипит чайник на керосинке.

— Откуда ты такой взялся, счастливчик? — спросила меня МН.

— Не знаю, — сказал я, — вероятно с Луны упал.

— А тут в газете написали, что тебе сразу присвоили чин прапорщика, мы так все удивились, что ИП вместо воды спирт выпил из мензурки.

— Не прапорщика, зауряд-прапорщика, это как бы временного прапорщика из-за того, что настоящих прапорщиков не оказалось в наличии и других офицеров тоже не было, — разъяснял я. — Зауряд-прапорщики приравниваются к обер-офицерам, но без права состоять участниками офицерских учреждений и посещать офицерские и военные собрания. Вот послужу немного заурядом и подготовлюсь для сдачи экзамена за военное училище, чтобы стать настоящим офицером. Экзамены можно сдавать до двадцати восьми лет, так что время у меня есть.

— Зауряд тоже неплохо, — сказала МН. — Погоны серебряные, сразу видно человека благородного звания.

— Погоны серебряные, да только денег платят мало, — засмеялся я, — но мы с тобой на два жалования как-нибудь проживём.

МН доверчиво прижалась ко мне. Спасительница моя.

— Завтра мне нужно встать в пять часов, чтобы прийти на подъем роты, — сказал я.

— Подожди, — сказала МН, — я сейчас установлю будильник.

Будильник был большой и нужной новинкой в то время. Люди, как правило, просыпались по соседским петухам, которые начинали кукарекать на восходе солнца, тогда и просыпались хозяйки разжигать печи и ставить на выпечку хлеб. У МН был будильник "Радбе" производства H.A.U. (Hamburg Amerikanische Uhrenfabrik, Германия), который можно устанавливать на любое время. Установив будильник, МН что-то искала в комоде, а потом вернулась в кровать, сжимая что-то в кулаке.

— Я тоже согласна жить на два жалования, — сказала она и поцеловала меня. — У тебя пока нет часов, вот тебе часы моего покойного папаши. Они старинные, но идут очень хорошо, он был бы рад, что ими пользуется близкий мне человек.

Я посмотрел на часы. Это были серебряные часы Павел Буре с эмалированным циферблатом и римскими цифрами. Павел Буре (Paul Buhre) считался русским часовщиком и поставщиком двора Его Императорского Величества (ЕИВ), имеющий большую часовую фабрику в швейцарском городе Ле-Локле. Так что, это были русские часы швейцарского производства, поэтому они и пользовались большой популярностью.

Глава 24

Утром я выпил чай с молоком и отправился на службу. Прибыл за пятнадцать минут до подъёма, посмотрел порядок в помещении. Проверил, как взводные офицеры поднимают людей и выводят на улицу для утреннего туалета и физической зарядки.

Всё идёт по порядку. Но в роте нужен фельдфебель, который будет смотреть за всем хозяйством и следить за выполнением расписания занятий и производимых работ. Часть солдат роты были как бы дядьками у кадетов и уборщиками помещений. Другая часть готовила материальную базу для занятий, например, мишени, карты, ящики с песком для тактической обстановки и прочее, работала на складах, в мастерских. Но фельдфебель очень нужен. Нужно присмотреться к унтерам и кого-то из взводных старших унтер-офицеров назначить на должность фельдфебеля через кадровое отделение.

К восьми часа рота прибыла с завтрака, курящие перекурили в курилке, а я засел в канцелярии и стал просматривать документацию роты. Ротное хозяйство это не на плацу командовать "направо" и "налево". Я потом распишу, что такое ротное хозяйство и что включает в себя солдатская жизнь по уставам императорской армии.

Моё вникание в суть ротных дел прервал стук в дверь и в канцелярию вошёл посыльный из штаба, который сообщил, что меня просит зайти к нему начальник кадрового отделения.

Всякая просьба старшего начальника является приказом и я, надев фуражку и пристегнув шашку, отправился в административное здание.

— Ваше высокоблагородие…, — начал я докладывать начальнику кадрового отделения подполковнику Шмидту Карлу Ивановичу.

— Полноте голубчик, — сказал он, — обойдёмся без титулования, достаточно обратиться и по чину.