Возвращение - Лисина Александра - Страница 10

Тирриниэль чуть не сплюнул.

— Какого Торка ты вообще туда сунулся… Стрегон! Шир!

За дверью что-то грохнуло, в коридоре прошуршали шаги, а миг спустя в задымленной комнате материализовались двое перевертышей. При виде потрепанных эльфов у них расширились глаза, но, надо отдать охотникам должное, лишних вопросов никто задавать не стал. Просто подошли, окружили уставших магов и принялись впитывать излишки витающей вокруг магии.

Почувствовав крепкое плечо Стрегона, Таррэн слабо улыбнулся:

— Спасибо за след.

Перевертыш мрачно рыкнул и подумал, что зря, наверное, предложил свою помощь: если бы не он, может, остроухие пироманты были бы целее?

— Это не твоя вина, — правильно понял его сомнения темный. — Это со мной что-то неладно.

— Со мной тоже, — буркнул посвежевший Элиар. — Чтобы я и вдруг согласился объединить с тобой силы?!

— Посмотрим, как ты запоешь, когда нас прижмут.

— Когда прижмут, тогда и буду думать, а до тех пор — Торка с два.

Тирриниэль неодобрительно покосился на обоих.

— Хватит. Надо понять, что с вами сегодня произошло, и решить, как нам быть дальше. Почему-то мне не хочется в один прекрасный день проснуться на пепелище и с прискорбием осознать, что кое-кто перестал себя контролировать.

— Я не нарочно, — виновато вздохнул Таррэн.

— Это ничего не меняет. Сегодня обошлось, а что будет завтра? И что-то мне подсказывает, что Бел тут ни при чем, дело в тебе — в другие времена ты на нее так не реагировал.

— В другие времена мы не расставались надолго!

— Ты два месяца жил здесь один, без нормального источника, — напомнил Элиар.

— Я был уверен, что делаю правильно, — возразил Таррэн. — И знал, что Бел от этого не пострадает. А сейчас, когда я не знаю, где ее искать, мне тревожно. Она уже не такая стойкая, как раньше. Из-за меня она ослабла и за эти пять лет не восстановила форму до конца — близость Траш далась ей очень трудно. Я этого боюсь, понимаешь? Ведь, кроме меня, ее некому будет удержать.

— Не думаю, что она всерьез обиделась, — задумчиво отозвался светлый. — Бел не ребенок. Она многое пережила и вынесла столько, что нам с тобой даже не снилось.

— Не сейчас, Эл, — устало вздохнул Таррэн. — Если бы ты знал, как сильно она изменилась за время моего отсутствия… даже меня это пугает.

— Меня тоже.

— Я боюсь за нее, — повторил темный лорд. — Не того, что она не простит, а того, что в сердцах сделает что-нибудь безумное.

— Ну за безумцами далеко ходить не надо — один вон сидит. До сих пор уши дымятся.

— Эл, перестань. Не до шуток.

— А я не шучу, — мрачно отозвался Элиар. — Я тоже за нее боюсь. И за тебя, дурака, боюсь не меньше. Если бы я задержался еще на пару минут, восстанавливать было бы нечего. Не знаю, как ясень выдержал, но полыхнул ты как никогда в жизни.

Таррэн устало прикрыл глаза.

— Мой «Огонь» стал другим, брат. И это случилось здесь, на Алиаре. Только в прошлый раз мне было не до него. В этот же, пока рядом была Белка, я тоже не ощущал особых проблем — она забирала излишки, которые мне мешали. Но теперь, когда ее нет, я… живу как на вулкане, брат. Одно лишнее слово — и тут же взорвусь. Как будто не учили меня хранители в подземельях Иллаэра. Будто не было тех веков без магии. И будто не был я тем единственным, кого принял Лабиринт. Что-то изменилось, Эл. Что-то словно бы проснулось… еще не до конца, иначе я бы не остановился сегодня. Но какая-то часть меня стала другой, я чувствую. И «Огонь» чувствует тоже. Мне трудно его контролировать. Трудно не вспыхивать, как Тор, каждый раз, когда происходит что-то, что мне не по нраву. А еще мне стало трудно отделаться от мысли, что весь местный совет как-то… мелок и ничтожен. Что проще было бы его распустить к Торку, чем возиться, как с малыми детьми.

Тирриниэль беспокойно переглянулся с Элиаром, чувствуя пугающую правду в словах сына, а перевертыши замерли у дверей.

— Пока я держусь, — тихо вздохнул Таррэн. — Но не знаю, на сколько меня хватит. День, неделя, месяц… надо заканчивать, отец. Мы давно перестали быть для Алиары добрыми гостями. Мы для нее чужие. И может, именно поэтому мне здесь так нехорошо.

— Не стоит тебе завтра идти на совет, — поджал губы Элиар.

— Это опасно, — согласился Тиль. — Пусть аура восстановится, пусть успокоится «Огонь». Если этого не хватит, то помогут охотники.

Стрегон перехватил быстрый взгляд владыки и кивнул: конечно, они помогут — забрать у хозяина излишки силы, кроме Белки, больше некому.

— Пойдем, Эл. — Тиль со вздохом поднялся. — Завтра мы пойдем с тобой на совет, а Таррэн останется латать дыры в своей защите.

— Я с вами, мой лорд, — спокойно сообщил Шир.

— Бел велела? — криво усмехнулся эльф.

— Конечно.

— Хорошо. Но Стрегон и рыжий останутся здесь: они самые молодые и чувствительные. Таррэн, ты слышал? Остаешься с ними и к «Огню» больше не прикасаешься!

Таррэн потер виски:

— Хорошо, я попробую.

— Ты сделаешь, а не попробуешь, — почти ласково сообщил ему отец. Точно таким же тоном говорила Белка, когда начинала сердиться. — Если ты сорвешься, остановить тебя будет некому. Мои резервы не бесконечны, у Эла — тем более, перевертышей у нас всего пятеро, а у Лана пока не хватает опыта в таких делах. Светлые тут вообще не помощники, так что сделай одолжение, не отходи далеко от ясеня. По крайней мере, пока не вернется Белка.

— А как ты объяснишь старейшинам мое отсутствие?

— Да уж придумаю что-нибудь, — снова усмехнулся Тирриниэль. — Что я, повода не найду?

— Учти, Адоррас — сильный маг. Лжи в своем доме не потерпит.

— Теперь это не только его дом, — буркнул под нос Элиар. — Если, конечно, я все правильно понял.

— Так, наговорились, — оборвал его Тирриниэль. — Стрегон, кто из вас останется дежурить?

— Я и Шир.

— Тогда присмотрите за фоном. Если почувствуете неладное, будите.

Тирриниэль, дождавшись, пока недовольный светлый и бодро подскочившие с места охотники выйдут, обернулся к сыну.

— Я в порядке, — не слишком охотно откликнулся тот.

Но Тиль не удовлетворился ответом — быстро подошел, придержал его за плечи и внимательно всмотрелся в полные тоски глаза.

— Не лги мне, — тихо попросил владыка. — Я знаю, что ты далеко не в порядке. И вижу, что твоя аура стала иной. Это пугает меня, сын, и я не хочу тебя потерять. Но еще больше не хочу, чтобы тебя потеряла Белка.

Таррэн виновато опустил голову.

— Я не хотел тебя в это втягивать.

— Ты мне не доверяешь? — еще тише спросил Тирриниэль.

— Доверяю.

— Тогда в чем дело? Что тебе мешает?

Таррэн невольно вздрогнул, припомнив свой ужасающе реальный сон, в котором погибала старая драконица, и едва не зажмурился, чтобы не видеть ее лица — проступающего сквозь толщу камня, как смутный образ. Поразительно красивого, невыносимо знакомого… лица Белки, которое появлялось перед ним всякий раз, когда доводилось закрыть глаза.

Он вздрогнул снова и, сообразив, что отец все еще ждет ответа, хрипло сказал:

— Прости. Я еще сам не понимаю.

Тирриниэль нахмурился, подозревая, что услышал далеко не всю правду, но вздохнул и вышел, не сказав больше ни слова. А Таррэн, убедившись, что остался один, опустился на чудом уцелевшую кушетку и, обхватив руками голову, глухо застонал.

ГЛАВА 4

…Все то же море, блестящее в багровых лучах заходящего солнца. Все тот же ветер, вольготно гуляющий над волнами. Но нет больше едкого дыма. Вообще ничего нет, кроме моря, звенящей вечерней тишины и опустевшего Гнезда, на котором больше никогда не поселятся драконы.

Ровное плато, на котором когда-то бушевал яростный «Огонь», пустовало. На нем не было слышно голосов, над ним не летали с криками чайки. Ни кустика, ни деревца в округе — там, где некогда свирепствовала всепожирающая ненависть, больше нет места жизни. Все сожжено. Все уничтожено. И только огромная статуя возвышалась на прежнем месте — раскинувшая в защитном жесте крылья статуя мудрой и всепрощающей Матери, от которой даже сейчас, спустя столько лет, веяло чем-то забытым и почти родным.