Небо нас ненавидит (СИ) - Накул Александр - Страница 4

Люк был на месте, священная печать с инсигнией Нинурты не тронута. Ур-Шубул потрогал её посохом и убедился, что перед ним не иллюзия. Потом пошёл в боковую галерею.

Они встретились в северном секторе. Примерно там, где в большом мире расположено северное королевство Меларн. Только оно стоит на третьем уровне, не в подземелье.

Ур-Шубулу не пришлось даже разыскивать ночного гостя. Мгновение назад вокруг обычная сумеречная тишина — и вот стройная фигурка в молочно-белой жреческой мантии бесшумно выступила из-за полок прямо ему навстречу.

Мальчишке было лет пятнадцать-шестнадцать. Младший жрец, только что из Дома Знаний. Долговязый, почти одного роста со сторожем, с длинными пальцами, тонким, смазливым лицом, похожим на мордочку дружелюбного животного. Длинные волосы завязаны на затылке и болтаются, словно хвост степного мангуста.

В руках мальчик держал глиняный светильник. Светильник не был даже зажжён.

Похоже, он уже привык к серебряному лунному свету, что падал через забранные решётками окна, и теперь щурил чёрные миндалевидные глаза, ослеплённый светильником сторожа.

— Вы сторож, правильно? — спросил мальчишка, — Вы видели этого человека? Получилось схватить?

— Да, я сторож. А ты — Арад-Нинкилим, — произнёс Ур-Шубул, — жрец Храма Неба, младший астролог. Сын Кадашман-Харбе, старшего над астрологами священного города Диниктума. Приехал сюда учиться, а служить собирался в родном городе. Но сейчас, я слышал, этот город взят в осаду царём царей Киранской империи.

— Уже захвачен.

— Что?

— Осады больше нет. Священный город Диниктум уже захвачен.

Ур-Шубул гордился своей памятью на лица и события. Когда он их узнавал, даже спустя много лет, люди обычно пугались, словно он застиг их голыми. Причём пугались даже те, кому сторож в принципе не смог бы ничего сделать, даже если бы доказал.

Но мальчишка оказался крепок. Ни один мускул не дрогнул на тонком, востроносом лице. Большие и удивительно чёрные миндалевидные глаза, казалось, смотрели старому сторожу прямо в сердце.

И они не просто смотрели. Мальчишка — пускай и случайно — ухитрился нанести сторожу невидимый удар. Ур-Шубул слышал про осаду — но не слышал, чем она закончилась. Получается, он упустил важнейшую новость. Царь царей захватил один из священных городов — сложно даже вообразить, как много это значит и насколько это опасно.

Какие ещё тайны знает этот мальчишка? Астрологи обычно люди осведомлённые. Не просто так цари и полководцы обращаются к ним за советами…

— Скажи, что ты здесь делаешь? — Ур-Шубул произнёс это, как мог, грозно. Надо поставить на место этого гордого Арад-Нинкилима.

— Я шёл в астрологическую башню и увидел, что дверь открыта.

— Ты был должен меня позвать, — сказал сторож.

— Я искал вас здесь.

— Но меня здесь не было.

— Но я вас всё равно нашёл. Смотрите, — мальчик указал на дверь, что вела в сектор северных рукописей, — Видите, печать сорвана. Он там.

Ур-Шубул машинально бросил туда взгляд. Мальчик не обманул. Печати на двери не было.

Неясно, было ли это уловкой, или этот Арад-Нинкилим и правда решил. В его возрасте люди часто поступают по-своему, хотя правила написаны давно и не ошибаются. Но сорванная печать — это вопиющее нарушение порядка.

— А я думаю, — Ур-Шубул повернулся к мальчишке и посмотрел ему в глаза, — что он здесь.

— Что вы хотите сказать?

— Хочу сказать это ты пришёл сюда. А двери не закрыл, чтобы было похоже, будто за кем-то ты гонишься. Я не знаю, что ты искал. Но скажу сразу, — сторож поднял светильник и тени побежали по шеренгам глиняных табличек, похожих на узорчатые кирпичи, — тебе нужен некромант, чтобы в этом разобраться. Этим вопросом уже никто не занимается. Им не занимались даже в те времена, когда я был младше тебя. А я прожил долгую жизнь. Ты даже представить не сможешь, какую долгую. Четыре царя сменились на моей памяти.

— Вы берётесь доказать, что это я сорвал печати? — чёрные глаза мальчишки метали молнии.

— Нет, мой мальчик. Доказывать будет трибунал. Великий Хамми-Дусур и другие старшие выслушают нас с тобой и решат — кто из нас прав, кто ошибся и что с тобой положено за это сделать.

— Пока вы подозреваете, он уйдёт!

И прежде, чем сторож успел его остановить, мальчишка подскочил к закрытой двери и распахнул её. В проёме царила чернота.

Сторож, не задумываясь, шагнул в перёд поднял руку, чтобы осветить комнату — а в следующее мгновение его ударили по руке и Ур-Шубул полетел на каменный пол, роняя светильник. Глиняная лампа грохнула рядом, разлетелась вдребезги.

Масло хлынула на пол и заполыхало огромной огненной лужей. В лицо ударило жаром и гарью. А на спину обрушилось ловкое юное тело. Будь Ур-Шубул порасторопней, он бы просто стряхнул лёгкого юнца — но колючее колено Арад-Нинкилима уже прижало хребет, левая рука схватила за загривок, а правая прижала к горлу холодный кончик бронзового лезвия.

Тот самый кинжал. Ритуальный. Их выдают и астрологом. А Ур-Шубул даже и не подумал…

— Я клянусь вам, что не прикасался к книгам, — произнёс Арад-Нинкилим, — Я нашёл то, что искал, и это весьма важно. Это может спасти наш город. Пожалуйста, позвольте мне уйти. Вы можете поставить печати обратно. Я клянусь, что никому не раскрою, что произошло этой ночью.

Сторож какое-то время размышлял над его словами. Потом прохрипел:

— Уходи…

— Но сначала вы должны принести клятву. Я поклянусь на бирюзовой табличке. Они есть в хранилище, я видел. А вы поклянётесь на той же бирюзовой табличке, что…

— Лучше убей меня сразу мальчик, — прохрипел сторож, — Не возись с табличками, не смущай богов. Делать им нечего, спасать головы любопытных. Убей, или я расскажу всё! И тебя будут судить. Допрашивать. Знаешь, как допрашивают святотатцев?..

Вместо ответа пальцы на загривке разжались. Колено тоже отпустило хребет. Арад-Нинкилим отошёл к полкам и расправил одежду.

— Хочешь, чтобы я вспомнил молодость? — усмехнулся старик, медленно поднимаясь. Мальчик смотрел на него внимательно, словно на раненого хищника. Но никак ему не мешал.

— Хочу, чтобы вы помогли мне спасти наш город и все священные города, — произнёс он.

— Я не могу тебя отпустить.

— Вы можете спасти города вместе со мной!

— Что я могу, определяют правила и ритуалы. Они хранят священный город Бар-Тибир со времён последнего потопа.

— Царь царей показал, что это не поможет. Его не остановят ни правила, ни ритуалы. Он съест священное города, как финики — один за другим.

— Возможно, ему служат более мудрые маги.

— Нет. Вспомните, вы тоже учили хроники. У хасситских царей не было мудрости. Только лошади, мечи и шаманы. Этого хватило тогда, хватит и сейчас.

Ур-Шубул усмехнулся и вдруг почувствовал себя странно.

Когда он последний раз усмехался? Год назад? Два? Десятилетие?

Ур-Шубул перевёл взгляд на языки пламени, что плясали в луже разлитого масла. Казалось, в полу второго уровня образовалась дыра, что ведёт на первый, глубокий, который ещё страшнее, чем безотрадный мир мёртвых. И теперь оттуда вырывалось пламя, где сгорают чёрные души злодеев. Казалось, ещё прислушаться — и он различит их бессильные вполи.

Сторож отшвырнул посох прочь и достал кинжал. Повёл лезвием так, чтобы по нему скользнула огненная полоска.

Сегодня была первая ночь

— Что вы делаете? — спросил Арад-Нинкилим и не думая отступил на шаг.

— Я вспомнил молодость, — усмехнулся старик, становясь в боевую стойку, — Давай, мой мальчик. Один на один. По закону тех племён, что не признают городов.

а удивлённо наклонил голову. Потом спросил:

— До первой крови?

— Нет. Я не могу тебя отпустить. Так говорят правила. Но ты мог меня убить и не стал. А значит, и я не хочу выдавать тебя в холодные руки смерти. Так говорит моё сердце. Поэтому — я разрешаю тебе спастись самому. А себе — решить эту проблему своими, а не чужими руками. Попробуй убить меня. А я постараюсь убить тебя, вот так. В честном бою. Когда один из нас упадёт — наш спор решится. В одну сторону. Или в другую.