Небо нас ненавидит (СИ) - Накул Александр - Страница 28

И вот они в спальне. Пытаются соединиться — ничего не выходит. Ещё раз пытаются — опять не выходит. Разжали объятия, смотрят в потолок и каждый о своём думает. И слышно только, как в бурчит в животах у незадачливых новобрачных.

Муж лежит и молчит, весь смущённый. А девица ему и и говорит: Не печалься, мой милый. Видимо, не судьба сегодня нам соединиться. Между нами — два верблюда!

— Очень смешно, — Ладислав отодвинулся ещё ближе к стене.

— Между нами — два меча, — продолжала хихикать Гервёр, — А между ними — два верблюда… Ой, не могу. Два — верблюда!

Часть II. Побег

Часть II. Побег

Глава 14. Тени Старой Династии

25. Квендульф, невольник

Море. Цветущие берега. Прекрасное зрелище, — кроме тех случаев, когда тебя везут продавать в рабство.

Вода под вёслами — тёмно-лазурная, оттенка неба, но вдвое темнее. Она была настолько прозрачной, что он мог разглядеть даже дно, где серебряные кефали и медные сарпы шныряли под пёстрые камни, стоило тени галеры вторгнуться в их молчаливый покой.

Пахло особенной, морской солью — запахом простора и свободы. Жёлтые скалистые берега с чёрными зёвами пещер, поднимались из воды по правую и левую руку. Иногда наверху такой скалы можно было разглядеть белое стадо овечек. И мучительно хотелось рвануться туда, на этот прекрасный остров, и жить там, среди скал и овечек, до конца своих дней. Чтобы никому не было до тебя дела — ни тому королю, против которой ты взбунтовался, ни тому, в чью страну тебя везут продавать. Чего ещё пожелать можно?

Но до его желаний никому не было дело. Они были прикованы к галере рядами, попарно, трёх офицеров вполне хватало, чтобы справиться с двумя десятками пленников. А весло было тяжеленным и казалось, что к нему невозможно привыкнуть.

Мертвенный порядок напоминал о корабле мертвецов пастора Сибби. До сих пор при каждом воспоминании о том путешествии Квендульфа начинало тошнить, даже на пустой желудок.

Иногда, когда выпадала передышка и голова снова могла принимать мысли, Квендульф пытался понять, зачем на юге нужны рабы? Ведь у них немало магов. А маги могут делать такие вещи, которые и не снились простым людям. Не просто так оттуда, с юга, приходят к нам разные чудеса.

Может быть, есть занятия, которые не под силу даже магам. И именно на них направляют рабов, потому что их не жалко? Маги наверняка забрали себе всё лучшее от жизни — а рабам оставили кости вперемешку с горелым мусором.

Чем дальше они продвигались, тем больше он подозревал, что так оно и есть. И с радостью повернул бы назад. Но в гео положении грести можно было только вперёд, навстречу печальной участи.

Офицеры разделили обязанности, как это принято в армии. Чем ниже чин, тем больше работы. Командир (даже в таком деле нельзя без командира) отбивал ритм гребли по барабану с облупившимися бортами. Второй по старшинству сидел на корме, где рулевое весло. Третий, самый младший и бесправный, отвечал за кормёжку.

Их кормили какой-то белой волокнистой жижей, которую шлёпали прямо на лепёшку. Лепёшка служила тарелкой и её же потом съедали. Сами офицеры питались, конечно, лучше. Но галерники уже усвоили, что будут целее, если лишний раз не возражать. Здесь, на галере, было проблемой поговорить с кем-то, кроме ближайшего соседа — где уж тут бунтовать.

Соседа юного невольника звали Миасфер. Ему было уже за тридцать, очень худой, и всегда с таким видом, словно вынужден взирать нечто отвратительное. Короткая рыжая борода покрывала его лицо, словно ржавчина.

До галеры Квендульф никогда его не видел. Но это не удивило. Юный невольник уже привык, что в этом деле его будут окружать совершенно незнакомые люди.

Они почти не разговаривали. Когда гребли — не было времени, когда переставали — не было сил. Только в минуты вроде теперешней, когда еда возвращала часть сил, можно было перекинуться парой слов.

Квендульф молчал. Он отлично усвоил, что все беды той ночи начались от неуместных разговорах.

Так что Миасфер заговори первым.

— При Старой династии, — заметил он, — гребцам давали пышный хлеб, а не эту лепёшку.

Миасфер произнёс это так уверенно, словно сам успел побывать на каторге при прежней династии. Но при этом, хоть и был старше Квендульфа, выглядел слишком молодым для таких достижений.

— Хорошо, что хоть что-то дают.

— Они не могут не давать. Если будем грести не в ритм — не доплывём. Мёртвые им ни к чему, иначе нас бы ещё на родине повесили.

— Они могут с нами делать, что захотят.

— Нет. Иначе займут наше место. Ты знаешь, сколько выручит король за одного раба?

— Да, — согласился Квендульф, — Это так.

— Но разве ты хочешь быть рабом?

— Этого не изменишь. Какая разница, чего я хочу?

— Похоже, ты доволен. Как и все мы.

Квендульф приказал себя замолчать. Но не успел и поэтому выпалил.

— Я сражался в ту ночь за то, чтобы никто и никогда не был в рабстве.

— Я тоже сражался. Но я сражался за Старую Династию, — очень спокойно произнёс Миасфер.

Квендульф едва не рассмеялся.

— Тогда ты, дружище, воевал не в той армии, — заметил юноша, — Получается, в ночь мятежа ты был всё равно, что окружённый врагами.

— Когда я пришёл с оружием, никто не спросил, за что я сражаюсь.

— А ты хоть слышал, что этот одержимый Сибби в проповедях несёт? Про адских гадюк, человеческую слизь и чумное наследие Старой Династии.

— В мятеже были разные люди.

— Не отрицаю. Сам там был.

— Все ненавидят узурпатора за разное, — Миасфер перевёл дыхания, — Не знаю, что он сделал тебе. Я и мои друзья не можем ему простить попрание прав и законов Старой Династии.

Квендульф невольно перевёл взгляд в сторону море.

— Я сам не знаю, что он мне сделал, — произнёс он, — Но если бы был выбор, я снова пришёл бы драться.

— Это потому. что ты — воин.

— И что это меняет?

— Раз ты воин, то рабом быть не можешь.

Квендульф хмыкнул.

— Как будто у меня кто-то спрашивают, что я могу, чего я хочу. Нас везут в Священные Города, Там не ждёт нас ничего хорошего. Это всё, что я знаю.

— Но ты тоже участвовал в мятеже.

— Да, я был там в ту ночь. Но не с пастором Сибби. Я был в отрядах умеренных.

— Ты разделял их идеи?

— Я не знаю никаких идей. Я просто был с моими друзьями. Наверное, я ошибался.

Миасфер понимающе улыбнулся.

— Для юноши военного сословия — это обычное дело, — сказал он, — Пошёл с друзьями, угодил в передрягу… Друзья важнее идей. Ведь идеи в бою не спасут. Я даже больше скажу — они не спасут и в мирное время.

Но тут заговорил барабан и пришлось браться за вёсла.

На следующей остановке места вокруг были настолько красивы, что Квендульф оглядывался, пока лепёшка не подошла к концу. Наконец, он вспомнил про соседа, набрался смелости и спросил:

— Ты знаешь что-нибудь о том, где и кому нас срьираются продавать?

— Думаю, всё будет как раньше, — Миасфер смотрел куда-то прочь, где сходились море и небо, — Такие соглашения меняются редко и медленно. Нас доставят в Священные города и там продадут в один из них. А уже эти решат, на какую работу нас поставить.

— Неужели они не боятся бунтов?

— Нас не так много. И нас будут распылять. По разным городам. Разным хозяевам. Чтобы при встрече нам не о чем было говорить, не то что строить заговоры.

— Но зачем им, в священных городах, столько рабов?

— Раз покупают, значит нужны. Это всё, что нам положено знать. У них, в этих городах, почти все жители — жрецы. Там всё совсем по-другому устроено, не так, как у нас.

— Все — жрецы… — задумался Квендульф, — Если так, то кто тогда работает?

— Рассказывают, они настолько продвинулись в прикладной магии, и что людитам вообще не работают. А когда что-то надо, просто творят нужные заклинания. Но я думаю, что магии им пока недостаточно и работать у них пока ещё нужно. А значит, работают вместо них — рабы. Такие, как мы с тобой.