На звездных крыльях Времени. Обратный отсчет (СИ) - Федоренко Александр Владимирович - Страница 26

Перед подлетом к линии фронта, Жека набрал предельную высоту. На всякий случай — вдруг фашисты откроют огонь, и заденут. Миновав опасный участок, и выбрав место, Евгений решил снизиться. Начиналось вторая часть разведвылета. Внизу замелькали дороги и села, поля и лесополосы. По дорогам идет техника, едут машины и мотоциклы, но насколько они массовые — предстоит выяснить. Летя чуть в стороне от дорог. А вот снимать придется над колоннами.

Село, немцы остановились на перекус, и водозабор. Танки и самоходки стоят прямо посреди улиц, остановка краткая, и их не думают прятать или маскировать. Заход. Один. Другой. Третий. Нацисты всполошились, и открыли огонь, из чего могли за короткое время. Жека успел снять все, что нужно и отвалил вправо. Вскоре обнаружилась еще одна дорога, по которой двигалась колонна бронетехники. На этот раз Евгений провел самолет вдоль дороги, на длинную дистанцию. Нужно отметить район передислокации на карте, снять все еще раз, но с большей высоты, и быстро ретироваться.

Разворот, теперь назад к линии фронта, где необходимо провести съемку на подступах к ней. Там та же работа — обнаружить, пролететь в непосредственной близости, отснять и дальше. Пока Жеке везло — его не обнаружили истребители неприятеля, а из крупнокалиберных пулеметов попросту не успевали выстрелить прицельно.

Еще одна дорога, ведущая к населенному пункту, тут уже немного другая картина — "Опели" и "МАНы" тащащие орудия, везущие солдат, и видимо — боеприпасы и провиант. Пока все идет гладко. Жека прошелся и над ними, отснял это передвижение и собрался уже лететь обратно на свой аэродром. И тут, словно коршуны, сверху свалилась пара "мессеров".

— Принесла ж вас нелегкая… — Вымолвил Евгений — эх, был бы я на "Лавочкине"…

Целенаправленно атаковать, немецкие летчики не стали. Решили поразвлечься, погонять, и поиграть в кошки-мышки. Жека попробовал выстроить маневр, и чертыхнулся — шансов у него нет и скорость мала, и аэродинамические данные, считай никакие. Лети он на модифицированном У-2, снабженном четырьмя реактивными снарядами, тогда хоть крошечная надежда, но была бы. Или и того лучше, еще на более поздней модели — там еще РС и назад выпускались, тогда можно было бы попробовать ускользнуть, но нет. Но надежда все равно умирает последней — нужно пробовать уклоняться, а значит вниз, и маневрировать, выполняя простейшие фигуры.

Немецкие летчики рисуются друг перед дружкой, стреляет то один то другой, но оба целятся рядом с Жекиным самолетом, заставляя его метаться. Евгений чувствовал как мокрее от пота гимнастерка, и ладони под перчатками, он вцепился рычаги, стараясь не дать врагам, насладится такой игрой. Была слабая надежда, что немцы увлекутся, забудут о малой высоте и на скорости врежутся в землю или косогор, но пока судьба, ему такие подарки не делала.

— Не хватало еще тут сдохнуть в сорок третьем — мелькнула быстротечная мысль.

И это почему-то не испугало, а разозлило. Евгений стиснув зубы, постарался использовать неровности местности. Линия фронта, приблизилась вдруг неожиданно быстро, пилотам "мессершмиттов" видимо надоела эта игра, да и советский летчик мог ускользнуть — новая, уже прицельная атака, Жека резко бросил самолет в сторону, но его все-таки задело. Жека попытался уйти вообще к земле, на предельно низкую высоту, но ничего не вышло. Рули высоты перестали слушаться, элероны тоже едва повиновались — управление-то тросовое, а местами, на прямых участках вообще проволочное — и пули что-то перебили.

Если самолет поврежден — прыгай! Но такую инструкцию, Евгений выполнить не мог — высота слишком мала. Нужно попробовать дотянуть до своих, может, удастся как-то сесть, а не врезаться в землю… Жека сбросил обороты, уменьшая тягу, и принялся тянуть, сколько сможет, хорошо еще самолет подбили, тогда когда он снова летел в сторону фронта. И хоть мотор работал, лететь пришлось как на планере, без управления — туда куда вынесет. И буквально пролетая над вражескими позициями, над головами немецких солдат в траншеях, Евгений попытался посадить самолет на нейтральной полосе…

Но как тут сядешь, когда рули не работают? Это уже не вынужденная посадка — это падение. Мессеры" и тут не отстали — принялись заходить и атаковать его уже в падении. Нейтральная полоса. Удар о землю. Самолет подскакивает, Жека жмет на тормоза, пытаясь погасить скорость, но местность неровная — не для посадки, и "кукурузник "козлит". Евгений сумел удержаться, чтобы не ударится, и успеть понять — его жизнь на волоске. Немецкие позиции недалеко, "худые" тоже не отвязываются — наверное, хотят поджечь хрупкую машину уже на земле.

Самолет выравнивается, но двигатель заглох, счет идет на секунды. Выскочить, и бросится к перепаханным снарядами, оборонительным позициям советских батальонов, было первой его мыслью. Но он вез необходимые сведенья и их бросать нельзя — они нужны всем, и в штабе дивизии, и тут. Ведь задача наземных войск — измотать противника, а вовремя полученные разведданные — это уже продуманная оборона…

Немецкие летчики, после нескольких попыток взорвать его самолет, улетели, но тут же, новая угроза, дала о себе знать. Фашисты из траншей, видимо решив, что бухнувшийся с неба, советский летчик станет легкой добычей, поспешно бросились к нему. Еще бы взять такого "языка", редко кому удавалось. А значит нужно обороняться, защитить самолет, а у него только пистолет, и…

Жека вдруг обнаружил при себе — "опаску" — опасную бритву, которую видимо в спешке, после бритья сунул в карман. Такие бритвы точились о кожаный ремень, и острота их доводилась до максимума, и в опытных руках это было то, еще оружие. А они с пацанами со двора, в свое время, немало напробывались такими бритвами орудовать. Исполосовали тогда все лопухи да газеты, что смогли найти в округе. Но на людях, никто так и не решился опробовать.

До предела взвинченный, Евгений вылез на крыло, выхватил свой "ТТ", привел в готовность, достал "опаску" и спрыгнул на землю. Восемь пуль в магазине, одно лезвие — действовать ли быстро и решительно, или хитрить?

Выбрав первое, Жека постарался применить все, чему обучился. Он выскочил из-за хвоста самолета, прошептал заветное словечко, а затем, не переставая орать слово, переданное ему бабушкой, выстрелил в офицера. И сразу же в фельдфебеля, нацелившего в него автомат. Затем уже действовал как четко отлаженный механизм, выбирая противников как по наитию.

Стремительный бросок вперед, лезвие бритвы откинуто в другую сторону, и оперто о рукоятку. Отвести ствол автомата, полоснуть бритвой. Еще одного пнуть ударом "маэ-гери" в живот, другого достать локтем, сразу же выстрелить в третьего, и добить согнувшегося немца. Выстрел в голову, еще — пять патронов потрачено, теперь бросится на землю, перекатится, и подхватить автомат.

Жека не прицельно, больше отпугивая, открыл огонь, при этом укрываясь за убитым немцам. Сзади слышится, громкое, многоголосое, дружное:

— Ура!!! Ура!!! Ура!!!

Советские воины поднялись в атаку. Пули засвистели со всех сторон, и пришлось, вжавшись в землю, положив автомат на труп, стрелять не глядя. А атаку было уже не остановить, высунувшиеся было немцы, отхлынули назад, а "ура" грозно разносилось над полем боя, увлекая вперед советских воинов. Их не смогли остановить не пулеметный, ни автоматный огонь.

Жека перестал стрелять, да и магазин закончился, и он осторожно приподнял голову. В окопах уже шел ближний бой, а кое-где солдаты противоположных сторон схватились врукопашную. Стрельба очередями, одиночные выстрелы, крики, ругань, стоны. Похоже, атака удалась — первый ряд траншей захвачен. Солдаты стараются закрепиться, разворачивают теперь уже трофейные пулеметы, и наспех проверяют — все ли немцы убиты, выискивая среди них своих раненных товарищей. Теперь уже можно было осторожно вставать, осматриваться.

— Браток ты живой? — Склонился над ним какой-то солдат, уже в годах.