Раскадровка (СИ) - "Ulla Lovisa" - Страница 29

— Я знаю, — ответила Норин. Агент оглянулся на неё и удивленно вскинул брови.

— Ты знаешь?

— Она знает, — деловито подтвердила Венди. — Том Хиддлстон сегодня поздравил её одним из первых.

— Вы общаетесь?

— Они дружат.

Норин бросила в сестру испепеляющий взгляд, но рассказала о Томе, об их случайной встрече в аэропорту, о пробах и о двух неслучайных вечерах в Лос-Анджелесе. Она красноречиво нахмурилась на вопрос Джоша о том, не дружба ли с Норин обеспечила Тому роль в «Шантараме», и толкнула Венди в плечо, когда та спросила, известно ли Марко о том, что Норин танцует с Хиддлстоном. Говорить о нём так открыто и без опаски с близкими друзьями ощущалось своеобразным церемониальным посвящением его в этот тесный круг. Она всё ещё помнила об осторожности, она приучила себя авансом остерегаться каждого, даже родных, но теперь Том ей больше нравился, чем настораживал. Норин чувствовала себя в относительной безопасности, называя его своим другом.

Когда стемнело, снова набежали тучи, и влага в воздухе потяжелела, за Норин приехал Мерседес и отвёз к Марко. Тот ждал её за столиком у панорамного окна в ресторане на верхнем этаже отеля «Хилтон». Внизу за исполосованным дождевыми потоками стеклом растянулся Гайд-парк, на столе в причудливо изогнутой вазе стояли белоснежные лилии, а рядом — кроваво-красный пакет «Картье». Внутри в увесистой кожаной коробке оказалось ожерелье — тонкая длинная цепочка белого золота с десятком равномерно рассыпанных по ней бриллиантов. Очередная дорогая, бесполезная и безвкусная вещь, наверняка приобретенная даже не самим Манкузо, а его вездесущей персональной ассистенткой. Норин раздраженно подумала, что устала от этих попыток её купить, но изобразила радость и широко улыбнулась.

— С днём рождения, дорогая! — произнес Марко, когда она перегнулась через стол, чтобы его поцеловать. От него пахло горечью полироли — он слишком много времени проводил в своей натертой до блеска машине, а губы были сухими и кислыми на вкус.

***

Понедельник, 13 октября 2014 года

Торонто

Фойе отеля «ИнтерКонтинеталь» оказалось людным. Том спустился из номера, приняв душ после дороги и переодевшись, отыскал свободное кресло в дальнем от входа углу и в ожидании Люка стал с любопытством наблюдать за происходящим. В городе проходил десятидневный кинофестиваль, и сопровождающая его суматоха наполняла отель. В дверь примыкающего к фойе конференц-зала то и дело проскальзывали люди с бейджами аккредитованной прессы на шеях и фотоаппаратами в руках, на диване у выходящего во внутренний дворик окна записывали чье-то интервью, у стойки регистрации выстроилась очередь, портье не успевал открывать прибывающим гостям дверь, носильщики шмыгали туда-обратно между администратором и лифтами. Почти все места — стулья, кресла, диваны и пуфы — были заняты людьми с лэптопами на коленях и сосредоточено нахмуренными лицами.

Том заложил руки за голову и, потянувшись, размял плечи и шею. Последние семнадцать часов он провел в трехэтапном перелете: из Белфаста в лондонский Хитроу, из Лондона в Квебек и только оттуда в Торонто. Ему очень хотелось поесть и лечь спать. Он вылетел ранним утром и из-за разницы во времени вместо поздней ночи прилетел в вечер. Назавтра его ждал длинный рабочий день, и чтобы отбыть его бодрым до самого последнего интервью, ему нужно было максимально быстро настроиться на местное время, по здешним часам поздно лечь и так же поздно проснуться. А потому ему ничего не оставалось кроме как бороться с усталостью и тем самым упрямо подгонять свои биологические часы под те, что висели на стене над стойкой администратора и показывали 18:22.

Люка всё ещё не было видно, и Том, скучая, вытянул из кармана телефон. Ему нужно было как-то скоротать несколько часов после встречи с публицистом, и он вспомнил об Эффи. Её номер сохранился в списке его контактов, и он написал ей короткое:

«Привет. Я в Торонто, не хочешь составить мне компанию за ужином?

Том Хиддлстон»

Отправив и только потом перечитав, Том решил, что получилось слишком сухо и даже нагло, но не особо этим обеспокоился. В конечном итоге, подумал он, ничего нового в сквозящем сквозь сообщение его эгоизме Эффи не найдет.

На журнальном столике лежала стопка прессы, и Том потянулся за верхней газетой — ежедневной «Торонто Стар». Под ней обнаружился свежий выпуск «Глоуб энд мейл», и из-под той показался глянцевый уголок журнала. Краем глаза он заметил мелькнувшее имя Норин и снова наклонился к столу.

«Ума Турман, Сальма Хайек, Норин Джойс и семь других голливудских актрис, которые замужем или встречаются с миллионерами ради денег», — значилось в нижнем углу обложки, и Том, отложив газету, выдернул из стопки журнал. Это оказался таблоид «Ин тач», почти всю обложку занимало сердитое лицо Бейонсе и жирный желтый заголовок: «Это конец! Бейонсе и Джей-Зи на финальной прямой к разводу. Ложь, измены и драки». Том скривился. От таких изданий за версту несло вонью чуши и клеветы, не имеющей с реальностью ничего общего. В них поднимали тошнотворно грязные темы и втаптывали в болото несуществующих скандалов всех без разбору. Верить написанному в «Ин тач» было равносильно проявлению слабоумия, но Том не смог сдержаться и развернул журнал. Имя Норин Джойс на обложке необъяснимо тянуло заглянуть в статью и прочитать сплетни. Ему ничего толком не было известно о личной жизни Норин, но было любопытно, что судачат.

На нужной странице мозаикой из текста и фотографий значился пронумерованный список. Норин была под номером шесть. На прикрепленной к колонке фотографии она в белом летящем платье, соломенной федоре и солнцезащитных очках широко шагала под руку с невысоким мужчиной в смятом льняном костюме и зажатой между пальцев брошюркой.

«Норин Джойс (28) и Марко Манкузо (41) — на фото слева в июле 2013-го на теннисном матче в Уимблдоне.

Актриса британского происхождения, известная благодаря своим ролям в многосерийном телефильме «Острова» и драме Мартина Скорсезе «Судьбы и фурии», принесшей ей в 2011-м году номинацию на премию Оскар, и итальянец-мультимиллиардер, владелец корпорации «Тедеско Холдинг», вместе уже несколько лет. Пара пытается избегать публичности, но именно благодаря связи с бизнесменом Норин Джойс смогла получить свои самые большие роли. Личный капитал Марко Манкузо в среднем составляет около тридцати миллиардов долларов, и с таким богатством итальянец может воплотить любой кинематографический каприз своей возлюбленной. По словам самой Норин они встретились летом 2012-го в Франции, но приближенные к паре утверждают, что двое были представлены друг другу ещё в 2009-м и какое-то время предпочитали хранить свои отношения в тайне»

— Какого-то ещё менее авторитетного чтива ты не нашёл?

Том поднял взгляд — перед ним с двумя стаканами кофе наперевес и зажатым подмышкой лэптопом стоял Люк. Он хмурился поверх очков. Хиддлстон захлопнул журнал и повернул обложкой к публицисту.

— Страшные вещи происходят, а я и не в курсе. Бейонсе подает на развод, — наигранно взволнованным голосом ответил Том, и Люк сдержано засмеялся. Он поставил стаканы на журнальный столик и упал в кресло напротив.

— Как долетел?

Они просидели так около часа, склонившись над компьютером Люка и негромко переговариваясь, в фойе, заполненном гулкими шагами, стрекотанием колесиков на чемоданах и телефонными звонками. В какой-то момент Тому пришло сообщение от Эффи: «Хиддлстон? Вот так сюрприз! Ладно, давай поужинаем», и они встретились в ресторане со сводчатым потолком, свисающими с него зелеными колбами ламп и вкусной рыбой. Эффи, с фиолетовыми перьями в стального цвета волосах, была привычно разговорчивой и привередливой в еде. Она ковыряла вилкой овощное рагу и запивала его водой, осуждающе поглядывала в тарелку Тома на запеченное в гриле филе красной рыбы, но находила в себе достаточно такта не акцентировать на этом свое веганское внимание. Том был ей за это благодарен.

Он уже почти не воспринимал реальность трезво, когда они приехали в «ИнтерКонтинеталь» и поднялись в его номер. Эффи обрушилась на него поцелуями, как только за ними закрылась дверь лифта, а он просто привалился к стенке и безропотно позволял ей делать то, что хотелось. Том ощущал её губы на своей шее, ее ладони под футболкой на животе, слышал её шепот, но не разбирал слов. В его голове, уставшей после суток без сна и постоянных скачков давления в самолётах, вращалась бредовая густая жижа. Он сам не заметил, как его руки забрались под юбку Эффи, не помнил, как они шли по коридору к номеру и как он открывал дверь, на самом кончике языка он поймал имя Норин, которое чуть не выдохнул Эффи прямо в ухо. Откуда оно здесь оказалось?