Мать-и-Мачеха (СИ) - "Кицунэ Миято" - Страница 3

— Нет! Игорь, нет! — билась Алиса в бесплотной сущности, которой стал её любимый, обволакивая её. Игорь развоплотился. Сам последовал за ней, согревая своим теплом. — Зачем?..

— Ты будешь жить, — пообещал он, пронизывая своими чувствами, своей болью, своей радостью, своей глупой жертвенностью, своим Светом.

И они понеслись сквозь Сумрак, на какую-то Изнанку мира, и она ощущала, как быстро таяли его силы, закрывающие её как кокон.

— Живи, Алиса!

Явно из последних сил её куда-то вытолкнули, и она смогла вдохнуть настоящего воздуха. Навалилась целая куча различных ощущений, но в тот момент, поглощённая переживанием об Игоре, Алиса почти ничего не соображала. Болело лицо, словно по нему кто-то неплохо врезал, она находилась в какой-то грязной халупе, похожей на наркоманский притон, одета в грязное платье и была тощей, как еврейка из Освенцима. Тело было явно не её, но Алиса и так понимала, что ревоплотиться в родном теле силой одного Игоря ни за что бы не смогла. Любимый Светлый смог перетащить её душу и вселить её в женщину. Проверка тени показала, что силы Иной она не потеряла, а халупа в зрении Сумрака выглядела ещё гаже, чем в реальности: повсюду заросли паразитов, питающихся ссорами и истериками.

Алиса нашла водопровод, из которого текла только ледяная и пахнущая болотиной вода, и намочила найденное полотенце. В мутном зеркале отражалась замученная женщина лет тридцати на вид, жгучая брюнетка, как когда-то Алиса, хотя с красками для волос и заклинанием «паранджи» можно стать любой масти и симпатичности. Крупный нос с горбинкой, тонкие губы, большие глаза, которые портила густая «монобровь», узкое лицо, с одной стороны окрашенное начинающим пухнуть и краснеть следом от чьей-то пятерни. Изучение вен на руках показало, что женщина всё же не наркоманка. Алиса предположила, что попала в какой-нибудь грузинский аул в бедную тётку, которую «воспитывает» чем-то недовольный муж. Может, родить не получается или готовит плохо. Да и, судя по срачу везде, с хозяйством явно были нелады.

За окнами стояла непроглядная темень, выходить на улицу ночью — часы показывали полночь — смысла не имело, так что Алиса, прислушавшись к храпу наверху, умостилась на продавленном диванчике и уснула. Слишком много всего произошло, а тщедушное тело и перегрузка событиями требовали как морального, так и физического отдыха.

*

Утром Алиса решила свалить из этой дыры, пока храпящий сожитель не проснулся. Раздобыть денег, уехать в Москву, возможно, даже… Будущие планы пока чётко не определились, но начинать стоило с малого. Поэтому сначала она решила пошарить в доме на наличие какой-нибудь заначки или на крайний случай документов.

Потом с верхнего этажа спустился пацан лет восьми на вид, такой же тощий и носатый, как и Алиса теперь. Явно сын. Чёрные глаза ребёнка смотрели настороженно, в них читался большой опыт по части выживания. Сиротка при живых родителях. А после мелочь раскрыла Алису на раз-два, как-то догадавшись, что она вовсе не его мать. Алиса не сразу сообразила, что разговор шёл на английском языке, как-то всё пошло легко, словно на родном «великом и могучем». В принципе, английский Алиса знала неплохо, так как в Москве училась в профильной школе, да и в институте четыре года его проходили. Но та естественность, с которой она понимала и отвечала мальцу, настораживала. Впрочем, нахождение в Сумраке всегда меняет, а она была в нём слишком долго, поэтому решила не заморачиваться ещё и этим. Понимаешь язык, и хорошо.

Мальчишка быстро сбежал, явно её опасаясь, и Алиса решила забить. Ей этот ребёнок никто, стоило думать о себе, а такие сообразительные пацанята в жизни не пропадают. Не было похоже, что мать сколько-то о нём заботилась, как и в целом о доме или своей семье. Возможно, в приюте мальцу будет лучше, чем со своей горе-мамашей. Если ребёнок говорил по-английски, значит, географически её отнесло относительно недалеко от Праги, куда-то в Восточную или Северную Европу. Найденные фунты стерлингов и пенсы с шиллингами позволили определиться, что она всё же в Великобритании.

А потом она вышла в грязный тупик, посмотрев снаружи на халупу, оказавшуюся двухэтажным каменным бараком. Кругом были похожие однотипные домишки с узкими проходами между ними, не превышающими метра. Воздух вонял затхлостью, смогом и чем-то неуловимо химическим. Мощёная петляющая улочка без единого следа травы или куска земли вывела на улицу побольше. Только тогда стало понятно, что на дворе что-то вроде ранней весны. Март или начало апреля.

Алиса погибла летом тысяча девятьсот девяносто девятого, так что предположила, что если Игоря взяла Инквизиция, то, пока суд да дело, прошло как раз полгода. Сердце сжалось от чувства утраты. Она сжала зубы — не время распускать сопли, сначала стоило выбраться из этой передряги, и подошла к какой-то женщине.

— Подскажите, как отсюда уехать в центр Лондона?

— Там дальше, в начале улицы, автобусная остановка, — показали ей дорогу.

*

Город назывался «Коукворт», так значилось на стареньком видавшем виды автобусе, похожем на ЗИЛок. Название ничего Алисе не сказало. На уроках английского они в основном изучали достопримечательности Лондона и всяких исторических личностей.

— Долго нам ехать до Лондона?

— Примерно полтора часа, — ответил водитель, — с вас два шиллинга и шесть пенсов, мэм.

Алиса расплатилась, села и начала прикидывать, во сколько же ей обошлась поездка. На её памяти курс фунта был где-то рублей сорок пять, а в фунте то ли двенадцать, то ли двадцать шиллингов. Или это в шиллинге двенадцать пенсов? Хотя вроде бы на уроках им говорили, что в Англии упразднили шиллинги, остались только пенсы. Если в фунте даже и двенадцать шиллингов, то поездка на общественном транспорте полтора часа всё равно выходила как-то слишком дёшево, а ведь в Европе всё было дороже.

Впрочем, все мысли выдуло, когда они немного отъехали, и ей внезапно стало плохо. Тело выкрутило болью, а шею словно обожгло удавкой какого-то заклинания. Алиса нырнула в Сумрак, чтобы отбить нападение неизвестного, и увидела, что от сердца тянется нить, которая уходит куда-то в сторону. Это не было нападением, её нынешнее тело было с кем-то или чем-то связано. И удаляться слишком далеко от объекта этой привязки было нельзя.

Вынырнув из Сумрака на дорогу, Алиса перевела дух и решила вернуться, чтобы понять, что же её держит.

Комментарий к Часть 1. Глава 1. Живи!

Фанарты читателя:

https://vk.com/photo-119634594_456243604

https://vk.com/photo-119634594_456243642

========== Часть 1. Глава 2. Связь ==========

Тот барак, затерянный в однотипных постройках, Алиса еле нашла. Первой её мыслью было то, что, возможно, бывшей хозяйкой её тела был совершён приворот на сожителя, и эта привязка всё ещё работает. Обычно подобные вещи делались на крови, так что смена личности не помогла бы так просто от такого избавиться. В ста случаях из ста такая «магия» оборачивается полным крахом: соединённые друг с другом насильно люди страдают, ссорятся, высасывают друг у друга соки, но разбежаться не могут. В итоге мужчина начинает пить по-чёрному, бить жену и в какой-то момент умирает, а после тащит свою привязанную спутницу за собой, то есть в могилу. Ведьмы, которые занимаются подобными приворотами, конечно, сбрасывают весь откат на «заказчиков», а люди такие глупые, что ради сиюминутных желаний и хотелок рискуют самым дорогим, что у них есть. К тому же, Ночной Дозор не дремал, и за доказанное «серьёзное воздействие» на обычных людей можно было нехило отхватить.

Впрочем, различные привороты были обязательными к изучению в Дневном Дозоре, в процессе обучения Алисе всё же было интересно проверить, как это работает. Тогда она сделала ментальный приворот на тринадцатилетнего соседа, который всегда на неё пялился и подглядывал, как она загорала на балконе. Но упустила ограничивающие факторы, и сосед Виталик, которому она и так нравилась, влюбился раз и навсегда. Глубоко, искренне и всем сердцем… Виталик лишился счастья в любви, и Алиса задумалась, не было ли то, что случилось между ней и Игорем, своеобразным кармическим воздаянием за Витальку. По сути, ни в чём не повинного мальчишку, которого она походя, из любопытства и проверки сил, лишила способности любить ещё кого-то, кроме неё.