Герой легенды (СИ) - Печёрин Тимофей - Страница 12

Но обо всем по порядку.

Как видно, в ночной темноте шоу с молниями смотрелось особенно эффектно. Тем более что роль свою сыграла и неожиданность. Менее всего парочка стражников, оставленных у ворот этого жалкого приюта для деревенщин, ждали, что один из обитателей сего приюта обернется персонажем древней легенды. Ну, или кем-то, на него похожим. Нечто подобное, наверное, ощущали персонажи фильма «Чужой», видя, как из груди обычного с виду человека вылезает голова жуткого монстра.

Так или иначе, довольный произведенным впечатлением, Сеня попытался, что называется, ковать железо пока горячо. От намерений удрать он не отказался, в легковерность трех других стражников, оставленных за спиной, не верил. И потому торопился, не дожидаясь, пока те его настигнут.

— Эй, вы! — воскликнул Сеня самым грозным голосом, на который был способен, — прочь с дороги во имя… во имя небес! Не то испепелю вас, несчастные!

А про себя пожалел, что не знал… точнее, не удосужился запомнить имя хотя бы одного из местных божеств. Даром, что Гоб вроде какое-то имя называл по дороге в город. Но влетев в одно Сенино ухо, имя это, казавшееся бесполезным, вылетело из другого. Как теперь выяснилось, напрасно.

— Прости, во имя Хаода, — невольно напомнил его старший из стражников, — но сам Огненосный приказал доставить ему человека… похожего на тебя, Шайнма. Высокого чужака, одетого не по-здешнему… и в синих штанах.

На последних словах стражник еще покосился на одежду Сени, посветив факелом, и задержал взгляд на джинсах.

— Мы не можем ослушаться приказа, — продолжал он, а голос его зазвучал жалостливо, как у попрошайки на вокзале, — не то Огненосный лично отрубит нам головы как бунтовщикам.

— Короче, нам так и так смерть грозит, — мрачно дополнил его напарник, — попробуем остановить тебя, и ты поразишь нас молнией. Пропустим — ослушаемся приказа и лишимся голов. Но если ты убьешь нас, Шайнма, мы погибнем как воины, до конца исполнившие свой долг. А не как гнусные изменники, чьи останки скормят собакам.

— Уж лучше погибнуть от твоих молний, Шайнма, — вторил старший стражник, — тогда наши тела обратятся в пепел. Как у воинов, павших с оружием в руках, и за это удостоенных чести освободить душу на погребальном костре. Тела станут пеплом, а души, ничем не удерживаемые, воспарят к небесам. К престолу Хаода.

«Осталось пеплом лишь стать, — с мрачной иронией Сеня мысленно перефразировал фразу из какой-то песенки своего родного мира, — ну и дела! Здесь, похоже, у местных вояк что-то вроде самурайского кодекса. Стремление к смерти, верность хозяину».

О том, насколько это логично — чинить препятствие небесному посланнику и за это рассчитывать на милость главного божества — говорить смысла явно не имело. Собачья преданность и хотя бы малейшая мыслительная активность сочетаются плохо. Не говоря уж о том, что к активности оной служилые люди вообще-то не склонны.

— Ну… мне бы вообще-то не хотелось никого убивать, — протянул Сеня, в нерешительности разведя руками. Зрелище стоявших перед ним на коленях безоружных людей само-то по себе действовало обескураживающе. А уж под винегретом из их мрачных разговоров…

И тут до Сени дошло, где он ошибся. Похоже, пресловутое Бусидо было ни при чем — соль в другом заключалась. Просто стражники почуяли слабину и надеялись воспользоваться ею ради спасения собственного служебного положения напополам с репутацией. Если перед ними действительно Шайнма, наверняка думали они, значит, он добрый и никого убивать не станет. И можно будет уломать его подчиниться приказу здешнего царька, заглянув к нему в гости. Ну, или, в крайнем случае, потянуть время и, дождавшись подмоги, окружить легковерного посланника Хаода. И заставить все-таки проследовать до палат Огненосного.

Если же новоявленный метатель молний окажется злым, то значило это, что никакой он не Шайнма, а злой колдун. А с таким тем более церемониться ни к чему. У парочки обезоруженных стражников при этом возникла бы уважительная причина дать стрекача. Зато сослуживцам их и вообще всем горожанам, способным держать оружие, надлежало охотиться на проклятого чародея до полного его уничтожения.

Слова старшего из парочки стражников подтвердили Сенину догадку.

— Так и не надо никого убивать, Шайнма, — молвил он со слабой улыбкой, — просто позволь нам проводить тебя в палаты Огненосного. Для него будет честью принять тебя у себя в гостях.

— Э-э-э, а этот Огненосный вообще в курсе? — попробовал уесть Сеня стражника, подыгрывая ему, — все-таки ночь, а тут я припрусь. Свалюсь как снег на голову. Он-то, небось, распорядился только темницу для меня приготовить, а сам спать завалился. Гостя же нужно лично встретить… хотя бы встретить. Разве нет?

— Ты прав, Шайнма! — воскликнул стражник в приливе энтузиазма, — нужно доложить Огненосному… нет, хотя бы советнику Рэю! Все изменилось… мы разыскивали простого смертного, а не посланца Хаода.

«Рыбаки ловили рыбу, а поймали рака», — вспомнилось Сене при этих его словах.

— Ты! — распорядился стражник, обращаясь к младшему напарнику, — скорее в палаты!

Тот успел подняться с колен. А Сеня — подумать, что смог бы без всяких молний нокаутировать его старшего, не отличавшегося богатырским телосложением, коллегу. Но больше ни на что ни Сене, ни стражнику времени не хватило.

Чьи-то руки (впрочем, нетрудно было догадаться, чьи) крепко ухватили новоявленного Шайнму за плечи и локти.

— Вот ты где, птичка, — раздался из-за спины и почти под ухом у Сени голос того из стражников, который давеча пробовал играть «доброго полицейского», — недалеко улетела.

А стражник-горлодер, роль бравший на себя прямо противоположную, обогнул незадачливого беглеца и встал лицом к лицу с Сеней. Копье свое нацелив ему на грудь.

— Ха! Молодцы, — сказал он, на миг обернувшись к парочке сослуживцев, оставленных стеречь ворота, — не такие уж вы и олухи. Обязательно о том доложу.

А следующие слова этого стража адресовались уже Сене:

— И о тебе я тоже доложу, мразь чужеземная. Не знаю, откуда ты приперся, но зря беготню эту устроил. И чуть не зашиб беднягу Грига.

«Вот как зовут того балбеса, гонявшегося за мной по двору», — понял Сеня.

— Хорошо, у тебя кишка тонка с ним сладить, — продолжал стражник, — только и смог, что напугать его своими ужимками да без факела оставить. А то если б убил, я бы прямо здесь тебе кишки выпустил.

С этими словами он чуток надавил острием наконечника копья на Сенин живот. Всего на мгновение, но и этого хватило, чтобы Сеня ощутил внутри себя холод — предвестник смертельной опасности и чувство собственного против нее бессилия.

Отодвинув копье, стражник продолжил:

— Но рано радоваться. Я обо всем доложу, когда мы тебя приведем. О том, что было… и чего не было. Как ты на стражу руку поднял, как удрать пытался. И… какие гнусные святотатственные речи выкрикивал, как поносил Огненосного, а с ним Хаода и других добрых богов. Твоя смерть будет ужасной, а Свидетели проклянут твою душу.

«Ну почему ты такой злой?» — захотелось в тот момент спросить Сене с укоризной и едва ли уместной в его положении иронией.

— Внешность у тебя, вроде, подходящая, — подытожил стражник, оглядев незадачливого беглеца с головы до ног под светом факела одного из бойцов, дежуривших у ворот, — Огненосный будет доволен.

И как назло, сделать ничего Сеня не мог. Хватка у державших его стражников оказалась железной. Даже пошевелить руками не получилось бы. А тем более метать молнии.

Спасение же пришло, как нередко бывает, с неожиданной стороны. Как видно, дежурившие у ворот стражники, в самом деле, поверили, что беглый постоялец оказался легендарным Шайнмой. Будь это не так, они бы успокоились, видя, что беглец все-таки попался. И уж тем более не выказывали бы возмущений, не стали бы за него вступаться.

Тогда как в данном случае…

— Ты как разговариваешь с посланцем Хаода, Грой! — недовольно прикрикнул на сослуживца один из стерегшей ворота парочки. Тот, что постарше.