К черту любовь! (СИ) - "Nogaulitki" - Страница 34

— Иришка, скучаешь? – я вздрогнула от неожиданности, услышав голос Игоря Алексеевича. Интересно, как давно он тут стоит? Надеюсь, я не рассуждала вслух?

— Добрый вечер, — я постаралась улыбнуться, хотя вышло, уверена, не очень. Настроения не было совсем. Чертова Волжак. – Нет, просто… Отдыхаю.

— Понимаю. Прекрасно выглядишь. Настоящая красавица, — подмигнул мне мужчина и посмотрел куда-то в зал. – Вы со своей начальницей прямо-таки украшение нашей компании.

Я чуть не скривилась при упоминании Волжак, но сдержалась. Посмотрела туда, куда смотрел он – Волжак стояла в компании Михаила Андреевича и еще каких-то мужчин.

— Сколько помню Катерину, она всегда умела произвести впечатление, — крякнул мой бывший начальник и посмотрел на меня. – Как вам работается? Она не «затюкала» тебя? У нее, честно говоря, ни один ассистент до тебя дольше месяца не задерживался. Я просил ее быть помягче.

Просил быть помягче? Боюсь, она не выполнила просьбу. Или это и было «помягче»?

— Нормально, — ответила я. – Поначалу были трудности, но потом мы, вроде как, нашли общий язык.

Я не стала добавлять, что мы не только язык нашли, и что, вероятно, она меня завтра же уволит. Ни к чему ему об этом знать.

— Я знал, что у тебя получится. Ты такая светлая, добрая. Катя, она… Ей тяжело с людьми. Она не подпускает никого к себе.

Боже, Игорь Алексеевич, и вы туда же? Мне что, пожалеть ее, потому что она – чертов мизантроп?!

— Наверное, это все из-за Кости с Сережкой. Раньше она совсем другая была. Улыбалась постоянно, шутила, смеялась. А потом стала совсем другим человеком. Закрылась.

Я попыталась представить смеющуюся и постоянно улыбающуюся Волжак. Вышло с трудом. Лишь через пару мгновений до меня дошел смысл слов Игоря Алексеевича. Костя с Сережкой? Кто такие, черт побери, Костя с Сережкой?

— А кто это? – спросила я, продолжая смотреть на Волжак. Она что-то говорила толстому мужчине в фиолетовом костюме, но ее лицо было, словно непроницаемая маска.

— Где? – Игорь Алексеевич посмотрел на меня, потом опять на Волжак. – Это Семенов. Гендиректор «Канта». Поди опять старается переманить ее к себе. Уже не в первый раз он…

— Нет-нет, — замотала я головой, понимая, что мужчину сейчас «унесет» совершенно в другую степь. – Костя и… Сережа? Кто это?

— О, — протянул Игорь Алексеевич, — я не уверен, что имею право об этом рассказывать…

— Игорь Алексеевич, вы уже заикнулись. Я же ее личный ассистент, — ага. Возможно, бывший.

Мужчина взглянул на меня, почесал подбородок и, посмотрев по сторонам, вздохнул и ответил:

— Я знаю, что ты не сплетница, конечно, но… Ир, об этом никому не следует знать, — предостерег меня бывший босс.

— Я поняла, — Боже, я думала, что у меня от нетерпения голова взорвется. – Можете не сомневаться, — я с самым серьезным видом посмотрела на Игоря Алексеевича. Интересно-интересно, что за грязное бельишко Волжак он мне сейчас «покажет».

— Хорошо. В общем, — мужчина снова вздохнул. – Костя – муж Кати. Сережа – их сын.

Глава 26

Я чуть не упала на пол прямо в зале. Муж? Сын? Какого черта?! Почему Маша мне ничего не сказала?!

— Но… Она… — я начала мямлить что-то невразумительное в ответ, потому что не могла найти слов. Наконец, смогла выдавить из себя цельное предложение: — Я не знала, что она замужем.

Я не стала посвящать Игоря Алексеевича, что заглядывала в личное дело Волжак.

— Она не замужем, — ответил мужчина.

— Но… — я окончательно потеряла нить разговора. – Вы же сказали…

— Она БЫЛА замужем, — перебил меня Игорь Алексеевич. – Она вдова.

— О, — выдохнула я.

Теперь хоть что-то становится ясно. А как давно? Почему она спит с женщинами? Где ее сын? Учитывая, сколько времени она проводит на работе, сомневаюсь, что он живет с ней. Хотя, может, есть няня? Поэтому она не приглашала к себе и поэтому, как выразилась, всегда спит в своей постели? Вопросов стало еще больше. Я решила задать главный, по моему мнению.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А ее сын? Где он?

— Сережка, — покачал головой мужчина. – Они с Костиком погибли много лет назад. Были на даче, начался пожар и... Все. Мальчику тогда только-только три исполнилось.

— О, Боже, — снова выдохнула я, а в глазах почему-то защипало. Бедная женщина. Лишиться в один день и мужа, и сына. Господи, как она выжила? Она тоже была с ними? – А она тоже…

— Нет, — снова прервал меня мужчина. – Она дома в тот день осталась. Должна была на следующий день приехать. Они вдвоем были. Легли спать, не погасили камин. По крайней мере, так было написано в результатах следствия. И вот…

— Это ужасно… — пробормотала я.

— Да. Мы все тогда были в страшном горе. Не как Катя, конечно, но эта трагедия затронула всех. Я же знаком с родителями Кати, и Костика знал, и Сережку. И Михаил Андреевич тоже. Мы втроем, я, он и отец Кати дружим много лет. Она у меня на глазах практически выросла. На их свадьбе с Костиком был. Хороший был парень. Старше ее на десять лет, но такой, настоящий мужчина. Любил ее невероятно. На руках носил. А когда она ему сына родила, думали, он с ума от радости сойдет. А Сережка – что за пацан был... – покачал головой мужчина. — В три уже лопотал только так. Как что скажет – хоть стой, хоть падай. На Костю похож был, как две капли воды. Глаза только Катины. Серые-серые. Красивые. В общем, хоронили их вдвоем в один день. Рядышком. Катя даже не плакала на похоронах. Нечем было, наверное, стояла просто, смотрела. А потом уехала. О ней год никто ничего не слышал. Родители только письма получали, что жива, что в порядке. Потом вернулась. Сначала жила в Москве, потом в Санкт-Петербурге. Потом к нам приехала, я тогда уже тут работал, а она в какой-то строительной компании. И в итоге… Сейчас все так.

Я смотрела на ведущую светскую беседу Волжак, и мне нестерпимо захотелось ее обнять. Сколько же боли она испытала, сколько ей пришлой пройти? Как вынесла она все это в одиночку? Я даже боялась подумать об этом.

— Только, Ир, — голос Игоря Алексеевича вернул меня в реальность, — никому. И ей не проговорись, что знаешь. Она никогда не говорит об этом.

— Конечно, — кивнула я. – Конечно.

Я ушла с этого вечера одной из первых. Слишком много я получила информации. Чересчур много. Стало ясно, что Маша не в курсе всех событий прошлого Волжак. Да и вообще, вряд ли кто-то в курсе кроме моего бывшего босса и Михаила Андреевича. Вожак закрыла это в себе, боясь расслабиться и с кем-то поделиться. Похоронила в себе свое прошлое. И как бы я не хотела помочь ей, хотя бы разделить эту боль, я не могла.

***

Я думала, что она уволит меня. После моей тирады в туалете. Честно, думала, что как только мы вернемся, она скажет писать заявление. Но нет. Мы приехали и начали работать в том же ритме, что и всегда, словно ничего не было. За одним исключением – казалось, что Волжак ночует на работе. Я уходила – она еще работала. Я возвращалась – она уже работала. Что творилось с ней – я не имела понятия, так как мы переговаривались исключительно по селектору. В кабинет она меня не вызывала, сама практически не выходила, так что мне оставалось только гадать, какого черта происходит.

В пятницу я задержалась до девяти. Нужно было проверить основной статистический отчет, а в понедельник сидеть за нудной работой у меня не было желания. Я решила сделать все в пятницу. И когда я уже собрала вещи в сумку и решила уйти, как услышала звон разбитого стекла в кабинете Волжак и ее приглушенное чертыхание. Подумав с секунду, я решила заглянуть к ней и проверить, все ли в порядке. Когда я открыла дверь в кабинет начальства, то была, мягко сказать, шокирована. А если конкретней – я офигела. Волжак туфлей пыталась собрать в кучу осколки от разбитого стакана с прилично початой бутылкой виски в руках. Она что, пьяная?!