Доктор 2 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 65

— Вам ничего не будет за тех двоих? — продолжаю задавать вопросы.

— Всё строго в соответствие с инструкцией, — качает головой Саматов. — Тем более, реальная угроза была. Уже не говоря о неподсудности. Два и видеофиксаторы мы не выключали.

— Неподсудность — это как? — не понимаю последнего момента.

— В момент выполнения боевого приказа, мы по закону выводимся из-под юрисдикции любых судебных и надзорных органов, включая Прокуратуру, — отвечает в зеркало Араб. — Что бы мы ни делали.

— И вам не имеют права даже задавать вопросы? А почему оперативно-розыскные мероприятия на вас, разве это не Безопасность или не полиция?

— Вот ты занудный, — снова весело улыбается Араб. — Вопросы нам задавать просто некому. Подчиняемся напрямую Первому Лицу Государства. Точка. Остальных просто пошлём… В рамках Закона о гостайне.

— По оперативно-розыскным — у нас своя специфика работы. Мы не можем смотреть на угрозы охраняемым нами объектам, особенно ноль-первому, глазами ментов или кого-то ещё, — качает головой Саматов. — У нас и информационная служба своя. Отдельная. Работающая даже за рубежом автономно. На базе поясню подробнее.

Да я кажется же понял…

Глава 34

В отдельно стоящий на трассе коттеджный городок, огороженный высоким каменным забором, прибываем минут через двадцать пять. Видимо, это и есть база.

На въезде притормаживаем у поднятого шлагбаума. Саматов на полминуты выходит из машины и что-то говорит охраннику в капитальной каменной будке пять на пять. Следом за нами закрывается шлагбаум и задвигаются капитальные металлические ворота.

Наш «пленный» уже в сознании, но молчит и не двигается.

Через десять метров машина тормозит ещё раз, Саматов командует:

— Араб, на выход. Объект, за ним. — Я понимаю, что он не хочет называть меня по имени и дисциплинировано следую за Арабом. Мы возвращаемся в каменную будку, где обнаруживается второе более широкое помещение, невидимое с дороги, и несколько сканнеров разного формата.

— Снимем биометрию, — говорит мне Араб. — И порядок такой, для идентификации. И чтобы ты мог перемещаться тут внутри самостоятельно.

— А что за идентификация? — у меня мелькнула одна мысль, но интересно будет уточнить.

— На случай, если мы облажаемся и за тобой не уследим. И от тебя только ДНК на анализ останется, — смеётся Араб. — В виде фрагментов. Ну там, палец, или ещё там что.

По мне, шутка дурацкая. Что я ему и сообщаю, добавляя:

— Хорошо, что я не нервный.

— Да ладно, я же вижу, когда шутить можно… — продолжает веселиться Араб. — На самом деле, тут три в одном. Первое — пальцы и сетчатка. Это чтобы ты мог пользоваться помещениями базы, у нас все замки на биометрии.

О таких замках я уже знаю от Вовика, в банке отца Лены такие же.

— Второе, это действительно для идентификации, тьфу-тьфу, — Араб стучит пальцем по крышке стола. — Неприятно, но правило придумано не нами. И третье, это на случай твоего ранения, кровь. Должны же мы знать группу.

Араб сканирует мне сетчатку глаз и отпечатки пальцев, берёт у меня из вены кровь, зачем-то — образцы волос и ногтей, которые складывает в холодильник, стоящий в углу, и мы возвращаемся в машину.

В следующий раз останавливаемся уже у отдельно стоящего двухэтажного здания, не имеющего окон.

— Араб, на выход, — снова говорит с заднего сиденья в зеркало Саматов.

Араб выходит, обходит машину, выгружает нашего «пассажира» и они скрываются в здании без окон, а сам Саматов пересаживается за руль и финиширует возле следующего одноэтажного здания, имеющего вид жилого дома.

— Выходи, проходи, — кивает Саматов и идёт впереди меня, открывая двери каким-то магнитным ключом.

Пройдя по коридору, мы оказываемся в учебном классе на четыре посадочных места.

Саматов поворачивается лицом к камере, висящей в углу на кронштейнах, и громко объявляет:

— Дата… сентября 20… года. Учебно-тренировочные занятия по подготовке объекта. Инструктор Сом. — Затем поворачивается ко мне и кивает на одну из парт, — падай. Будем разбираться.

— И учиться! — добавляет от двери запыхавшийся Араб, который, судя по дыханию, бежал за нами пешком. Потом Араб точно так же поворачивается к той же камере и повторяет:

— Дата… сентября 20… года. Учебно-тренировочные занятия по подготовке объекта. Инструктор Араб.

— Ты там всё? — неопределённо указывает куда-то в сторону головой Саматов, глядя на Араба.

— Да. Все на месте были. — Араб проходит за самую заднюю парту, занимает место у единственного стационарного компьютера в помещении и начинает что-то очень быстро на нём выстукивать.

— Можно на ты, — кивает мне Саматов, располагаясь лицом ко мне на стуле верхом.

— Без проблем, — киваю. — Как вас звать по именам?

— Никак. Сом и Араб, — без эмоций отвечает Саматов, глядя мне в глаза. — У нас все данные по личному составу засекречены. И вопрос не в тебе. Просто вдруг ты через три года сменишь гражданство? Имеешь право. И устроишься на работу в армейскую разведку в той стране? А та твоя новая страна будет нам совсем не друг?.. Дальше понятно.

— А мы — последний рубеж лейтенанта Оноды. — звучит с задней парты голос Араба.

— А кто это, лейтенант Онода? — спрашиваю, чтоб понимать контекст.

— Да японец один, воевал один на Филиппинах до тысяча девятьсот семьдесят третьего года, тридцать лет после окончания войны. А в аэропорту Токио, по приземлении, три раза с трапа крикнул «Да здравствует Император!». Снискав славу милитариста и оголтелой военщины, — смеётся Араб из-за спины. — Типа образец воинского долга…

— Араб, либо садись рядом, либо не мешай, — спокойно смотрит мимо меня назад Саматов.

— Всё-всё!.. — доносится из-за спины из-под рук, явно прижатых ко рту.

— Начнём сначала. Мы не сможем тебя всё время охранять, как президента, — ровно начинает объяснять Саматов. — Сейчас тебе повезло: ты уже взят под охрану, приказ есть. Но по тебе лично, внутри нашей службы, ещё не присвоен статус. Ну, ранг персоны, — поясняет он, видя, что я всё ещё не понимаю. — Это максимум день или два. Поэтому, лично я сейчас уделяю тебе время почти что по высшему приоритету. Но скоро «дырка» с отсутствием статуса будет устранена, и статус тебе всё-таки присвоят. И поверь, ранг, равный президентскому, ты не получишь.

— А что это — президентский статус?

— Это охрана двадцать четыре часа в сутки с сопровождением, проверкой маршрутов и так далее.

— А жена Бахтина?

— Базировалась стационарно, никуда не надо было ездить, — качает головой Саматов. — Обычный парный пост. И ещё там было строго ограничено время нашего участия. Плюс хорошо защищённое помещение с капитальными бронированными дверями. Двери, если помнишь, в двух экземплярах, поскольку шлюз. Тебе такое и не снилось, ты же не будешь жить в четырёх стенах?

— Нет конечно… А какие вообще бывают статусы? Пытаюсь понять, чего ждать и на что можно претендовать.

— От президентского до тревожной кнопки в кармане, — коротко поясняет Саматов. — Это когда ты её нажимаешь, в течение пяти минут прибывает группа быстрого реагирования, ГБР, и решает твои проблемы.

— Это две полярные точки? — спрашиваю. Саматов кивает в ответ. — А между ними какие промежуточные варианты?

— Варианты сопровождения.

— Сом, а ты сам как думаешь, какой статус мне присвоят?

— Это не ясно. Наши сейчас занимаются твоим «пленным». Статус во многом зависит от того, кто и чем тебе может угрожать. Кстати. Давай пробежимся по всей твоей подноготной, чтобы понять, что это может быть, пленный ведь может и ничего не знать. Если простой исполнитель, заряженный на разовую акцию. — Саматов снова глядит мне за спину и говорит через моё плечо, — Араб, хватит педалить. Иди сюда. Ты нам нужен.

— А почему Араб? — спрашиваю, пока тот перемещается к нам. — Вроде не похож? — Я не особо силён в местных этносах, но Араб кто угодно. Только не араб.