Доктор 2 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 19

— Вы сейчас о реальном месте? — для меня такая информация — откровение. Впрочем, сколько мне лет…

— Более чем, — удивлённо поднимает бровь Роберт Сергеевич. — Эмираты. Объединённые Арабские Эмираты. На их пару миллионов коренного населения не нужно столько денег, сколько на них «свалилось» за последние сорок лет. Им их в прямом смысле не во что вкладывать.

— А у нас есть ним доступ? — недоверчиво спрашиваю. Видимо, моё лицо выглядит очень скептически, потому что Роберт Сергеевич бросает заваривать чай, поворачивается ко мне и серьёзно говорит:

— Разумеется. Это — секрет полишинеля, но именно тут надо знать расклады. У нашего, теперь уже бывшего, президента есть дочери.

— Возможно, не интересовался… — бормочу.

— Есть, — смеётся Ленин отец. — Это не секрет. Муж одной из них — коммуникабельный и приятный в личном общении человек. У него просто хороший личный контакт с семьёй Аль Мактум. Ну дружат они попросту! Как говорится, начинали вообще безо всяких задних мыслей. На охоту вместе ездили, сейчас на яхте семьями ходят, — поясняет он, видя моё непонимание.

— А кто такие семья Аль Мактум?[1]

— Эмиры Дубая, — пожимает плечами Роберт Сергеевич. — Потому, при определенных связях и репутации, у банков нашей страны есть быстрый, простой и надёжный доступ к дешевым арабским деньгам Эмиратов. Конкретно Дубая, если говорить о нашем случае, — Роберт Сергеевич обводит рукой вокруг, имея в виду, вероятно, здание этого офиса.

— Например, у вас? — наконец доходит до меня после того, как вспоминаю, кем он был до банка.

— Например, у меня. — серьёзно кивает Роберт Сергеевич. — Благодаря репутации и опыту с предыдущей работы.

— Кстати, давно хотел спросить. А что вы думаете о нашем транзите власти, смене президента, передаче власти в верхах вообще без участия избирательного процесса — это если говорить на сегодняшний день? — задаю давно интересный мне вопрос, который до этого момента мне просто не с кем было обсуждать.

— Вообще обычно я такие темы не обсуждаю, — снова смеется Роберт Сергеевич. — но, принимая во внимание текущие реалии и личности…

Он наконец разливает заварившийся чай в две чашки, одну из которых подвигает мне:

— Я бы разделил твой вопрос на две части, — серьёзно говорит отец Лены. — Перспективы для страны и общества — это одно. Варианты лично нашей семьи — совсем другое. И первое со вторым имеют мало общего. Вот ты вначале уточни, какую из «веток» вопроса имеешь ввиду?

— А я пока не готов выбирать, — кажется, сегодня какой-то день откровений. Снова искренне говорю, что думаю. И не думаю, что сказать. — Я до этого момента себя не отделал от людей вкруг. Вы меня очень озадачили таким подходом. — пристально сверлю взглядом Роберта Сергеевича.

— Ну тогда давай так. На этом месте обсуждение скользких тем остановим, хорошо? Лично для меня этот вопрос намного принципиальнее остальных вопросов. — серьёзно отвечает взглядом Роберт Сергеевич. — А у тебя есть какое-то своё видение. Совпадать в оценке мы по определению не можем. Но и упираться в наши с тобой личные разногласия я тоже не хочу. Останавливаем тему?

— Да. Спасибо. — смотрю ему в глаза не менее серьёзно. — Я понимаю, что иногда самое лучшее, что можешь сделать для не чужих тебе людей, это просто не обсуждать конкретную тему. Тем более, источников влияния на ситуацию лично я у себя не просматриваю ни в ближайшей, ни в среднесрочной перспективе.

— Таких источников у себя не просматриваю даже я, — смеётся Роберт Сергеевич. — Ни в какой перспективе. Но на уровне концепции давай кое-что согласуем. — Он снова становится очень серьёзным. — Согласишься ли ты с утверждением, что, в случае любого государственного форс-мажора, вся семья — единое целое? И что в острых форс-мажорных условиях на улице, спаси Аллах, действовать по принципу «каждый за себя» — не конструктивно и подло по отношению к семье?

— В таком контексте, конечно, согласен, — и в голове не держу спорить с очевидным. — Но тут нельзя о чем-то договориться заранее. К сожалению, на все форс-мажоры нужно реагировать только по мере их наступления.

— Разумеется, — кивает отец Лены. — О большем и не говорю. Пока давай остановимся на этом.

Заговорившись на интересные для меня темы, спохватываюсь, когда до тренировки в зале остаётся меньше получаса:

— Роберт Сергеевич, спасибо большое и за обед, и за уделённое время, — не кривя душой, благодарю. — Но я сегодня уже одну тренировку пропустил, скоро вторая начинается. К сожалению, пора бежать.

— Конечно! — поднимается со стула Роберт Сергеевич. — Да ты меня тоже увлёк. Так что, интерес был взаимным.

— Не понимаю. Просвещали же вы меня? Я вам ничего нового не сообщил и не могу сообщить. Просто в силу возраста.

— Будут свои дети — поймёшь, — хлопает меня по плечу отец Лены. — Заходи.

Под взглядом Роберта Сергеевича, тщательно застёгиваю пакетик с камнями в наручный карман футболки на локте — от греха подальше; потом жму протянутую руку и выбегаю из банка уже не рысью, а полноценным галопом.

…

В зале Сергеевич затеял революцию. В отношении меня.

Все остальные работают, как обычно. Вовика сегодня вообще нет — занят где-то на объектах, без возможности вырваться на тренировку.

И только меня, натянув «лапы», Сергеевич гоняет по рингу так, что я, грешным делом, снова играюсь с гемоглобином в крови. Хотя это даже не бой, а так, побегушки.

В перерыве между раундами, задыхаясь, висну на канатах и спрашиваю:

— Сергеевич, а что это вы делаете? Почему мне тяжелее, чем с реальным соперником?

— Так я нагрузку тебе даю большую, чем в реальном бою, — посмеивается Сергеевич. — Причём на те зоны, которые в бою как раз из экономии «отключаются» автоматически.

— А зачем?

— Шура, у боксёра всегда должен быть резерв! А ты со своей нездоровой офп психологически вообще не напрягаешься — вижу же. ВРЕМЯ!

И Сергеевич, опять натянув «лапы» на ладони, начинает изображать ими вентилятор вокруг меня. Надо мной. Передо мной.

Я должен реагировать, как на реальные «дырки» и действия противника.

Я короткорукий. Потому, чтоб «проработать» все цели, которые Сергеевич показывает лапами, мне приходится челночить в предельном темпе. Плюс — поскольку не достаю (у Сергеевича, как и у Вовика, руки длиннее моих) — я вынужден помогать своим ногам[2], дорабатывая корпусом по принципу вперёд-назад-влево-вправо.

Теоретически это считается как бы не ошибкой, но некоторые кубинцы — Сергеевич показывал в записи — ломают стереотипы большинства. Причём «в разножку».

При этом, Сергеевич в рваном ритме обозначает контратаку, от которой я уже автоматически «ныряю» из любого положения.

Кажется, я поймал и ритм, и рисунок. Уж почти минуту живу спокойной жизнью, «прорабатывая» всё, что вылетает на «лапах» от Сергеевича. Только кислорода в кровь приходится добавлять принудительно…

На выходе из уклона, получаю «лапой» в ухо. Сергеевич глумливо посмеивается:

— ПЕРЕРЫВ!

Снова висну на канатах:

— Сергеевич, что это сейчас было? Когда лапой в ухо?

— А это считай, пока ты уклонялся, твой противник стойку поменял, — охотно отвечает Сергеевич.

Поскольку перемещаюсь я, а он почти что стоит на месте, он бодр, свеж и даже не запыхался.

— На что это он её поменял? — бурчу. — На пиво?..

— Зря ёрничаешь. Бывают очень неудобные люди. Которые боксируют одинаково хорошо и в право— и в левосторонней. Амбидекстеры по-научному.

— Да ну, такое бывает? — сомневаюсь вслух. — Наверное, придумали?

— Ага. — не спорит со мной Сергеевич. — Расскажи это Баранникову. Или Попенченко. Или тем, кто их знал в своё время… ВРЕМЯ!

— Ещё через несколько прилётов «лапы» мне в ухо, Сергеевич командует:

— СТОП! Ты не понимаешь ошибку?

— Нет, — сиплю я, пытаясь заглотить побольше воздуха. — Быстрее двигаться не могу. Работаю на максимуме.