Бессмертные Мелухи (СИ) - "Трипати Амиш" - Страница 38

«О чем она думает?»

Только Шива остался один в своих покоях, как к нему явились Брихаспати и Сати. Улыбка, в которой расплылось лицо Шивы от вида людей, которых он больше всего был рад видеть, исчезла, когда Сати сказала:

— Тебе необходимо совершить обряд шудхикарана!

Шива посмотрел на нее и просто ответил:

— Нет.

— Нет? Что ты имеешь в виду?

— Разве я не ясно сказал? Нет. Нахин. Нако, — добавил он на диалектах, принятых в Кашмире и Котдвааре.

— Шива, — обратился Брихаспати, сохраняя самообладание. — Это не шутки. Я полностью согласен с Сати. Наместник, переживая о твоем благополучии, прислал сюда пандита. Он ждет там, за дверью. Обряд можно провести прямо сейчас.

— Но я же дал понять, что не желаю это делать!

— Пожалуйста, Шива, — сказала Сати. — Я очень тебя уважаю. За твой характер, за твою смелость, за твой ум. Но ты не можешь быть превыше закона! Ты прикоснулся к викарме, значит должен исполнить шудхикарану. Это закон!

— А я уверен в том, что если закон считает мое прикосновение к этому несчастному слепому человеку недопустимым, то такой закон неверен!

Ошеломленная таким заявлением Сати не нашлась что ответить.

— Послушай меня, Шива, — сказал Брихаспати. — Отказавшись от обряда, ты только навредишь себе. Тебя ждут великие дела. Ты важен для всей страны. Не подвергай себя лишнему риску из одного только упрямства.

— Нет, это не упрямство! Вот вы можете убедительно сказать — чем мне так повредит прикосновение к викарме? К человеку, который беззаветно любит свою страну, несмотря на то, что законы этой страны сделали из него изгоя?

— Сам по себе он может быть хорошим человеком. Но грехи его прошлой жизни осквернят тебя, Шива, перейдут к тебе и изменят твою судьбу, — попытался объяснить Брихаспати.

— Вот и отлично! Если так облегчится бремя, что несет этот человек, я буду счастлив!

— Что ты такое говоришь, Шива! — воскликнула Сати. — Почему ты должен страдать за чужие грехи?

— Для начала, я не верю в то, что человек наказывается за грехи своего прошлого рождения, для меня это бессмыслица. Он просто потерял зрение, в бою или от болезни! И во вторых, даже если все это правда, то, кому какое дело до моего выбора — взять на себя грехи другого человека?

— Это имеет значение для нас, для тех, кому ты не безразличен! — ученый уже стал говорить повышенным тоном.

— Ну, Сати, — обратился Шива к девушке. — Хоть ты скажи мне, что не веришь во весь этот вздор!

— Это не вздор!

— Послушай, вы же хотите, чтобы я боролся за вас? Так остановите эту несправедливость, которой страна ваша подвергает своих же жителей, в том числе и тебя!

— Меня? О чем ты? — возмутилась Сати.

— Да, тебя! — ответил Шива. — Я говорю о викармах и о несправедливости, с которой они сталкиваются! Я хочу избавить их от необходимости жить изгоями!

— МНЕ НЕ НУЖНА ТВОЯ ЗАЩИТА! МЕНЯ НЕВОЗМОЖНО СПАСТИ! — прокричала Сати, прежде чем вылететь из комнаты.

Шива раздражённо посмотрел ей вслед:

— Проклятье! Что это с ней?

— Она права, Шива, — сказал Брихаспати. — Не догоняй ее.

— То есть ты полностью согласен с этой идеей о викармах? Ответь мне с чистым сердцем, Брихаспати! Разве такое можно назвать справедливостью?

— Я не это имел в виду. Я говорил конкретно о Сати.

Шива продолжал смотреть на ученого с вызовом. Его разум, тело и душа рвались броситься вдогонку за Сати. Он чувствовал, что жизнь без нее будет лишена смысла, что душа его будет неполной без нее.

— Не догоняй ее, друг мой, — повторил Брихаспати.

Путешественники покинули Котдваар, пересев из повозок и с коней на три больших ладьи. Все три судна, следуя канонам безопасности мелуханцев, были одинаковыми. На одной расположился Шива, его спутники и отряд охраны, на двух других — остальные воины. Кроме того, их сопровождали пять лодок меньшего размера, но более быстрых и маневренных. Они могли помочь в обороне, а также разведывали дорогу и оберегали от засады.

— Пока не настал сезон ветров, река — лучший способ путешествовать, мой Господь, — сказала Аюрвати. — Хотя наши дороги очень хороши, и они соединяют все значимые города, им не сравниться с реками ни по скорости, ни по безопасности.

Шива улыбнулся Аюрвати, но только из вежливости. У него не было настроения вести беседы. Сати же избегала с его со времени со времени того разговора, когда он отказался пройти обряд шудхикарана.

Ладьи останавливались у каждого города, стоящего у реки. Везде появление Нилакантхи вызвал большой интерес и огромное скопление народа. Такой ажиотаж не был естественным для большинства мелуханцев, но и Господь не каждый день являлся к ним.

— Почему? — Шива задал вопрос Брихаспати, после того, как несколько дней пытался унять свое взволнованное сердце.

— Ты про что?

— Ты прекрасно знаешь, про что я спрашиваю, — не пытаясь скрыть раздражения, ответил Шива.

— Она искренне верит в то, что заслужила быть викармой, — с грустью в глазах сказал Брихаспати.

— Но почему?

— Возможно из-за того, каким образом ей пришлось стать викармой.

— И как это случилось?

— Это произошло во время ее брака.

— Как? Сати была замужем?

— Да. Почти девяносто лет назад. Это был брак по расчету, из-за государственной необходимости. Ее муж был из одной очень знатной семьи империи, его звали Чандандхвадж. Она забеременела и отправилась рожать в город Майку. Это было в сезон ветров. К сожалению, ребенок родился мертвым.

— О боги! — воскликнул Шива, представив ту боль, что пришлось пережить Сати.

— Но это еще не все. В тот же день ее супруг отправился к Нормаде помолиться о счастливом рождении ребенка и там утонул. Вот так один проклятый день разрушил жизнь Сати.

Шива смотрел на Брихаспати и, ошеломленный, не мог вымолвить и слова.

— Она стала вдовой и в тот же день ее объявили викармой, — добавил Брихаспати.

— Разве гибель мужа можно ставить ей в вину? — никак не мог смириться Шива. — Это же нелепо!

— Ее объявили викармой не из-за смерти мужа. Это сделали потому, что ее ребенок был мертворожденным.

— Но ведь это могло произойти по множеству причин! Те же лекари могли допустить роковую ошибку!

— Нет, Шива, у нас в Мелухе женщина в любом случае становится викармой если рожает мертвого ребенка. Худшей причиной лишиться своей варны для женщины может быть, разве что, рождение Нага. Но хоть этого не произошло. В таком случае ее бы изгнали из нашего общества.

— С этим надо что-то делать! Со всеми этими представлениями о викармах необходимо покончить!

Ученый посмотрел на Шиву принизывающим взглядом.

— Ты можешь спасти викарму, Шива. Но как ты спасешь того, кто не желает быть спасённым? Она искренне верит, что заслужила такое наказание.

— Не понимаю, почему. Я уверен, она не первая женщина в Мелухе, родившая мертвого дитя. И до нее были такие, и будут еще.

— Она была первой представительницей царской семьи, с которой случилось такое несчастье. Император пребывал в большом смятении, ведь могли возникнуть вопросы к его происхождению.

— При чем здесь его происхождение? Сати же не его единокровная дочь? Она же, как и все, взята из Майки?

— Нет, друг мой. Этот закон был смягчен для знатных семей примерно двести пятьдесят лет назад. Им, в интересах империи, было позволено воспитывать собственных детей. В некоторые законы можно внести изменения, надо только получить одобрение большинства определённых представители всех варн. В тот раз был пример редкого единодушия. Лишь один человек подал свой голос против такого нововведения.

— Кто?

— Сатьядхвадж, дед Парватешвара. Их семья поклялась, что никогда не воспользуется этим изменением закона. Парватешвар по сей день не нарушил этой клятвы.

— Но если закон о рождении и воспитании детей мог быть изменен, — воодушевился Шива. — То почему бы не изменить закон о викармах?