Марк Агриппа (СИ) - "Пантелей" - Страница 24

— Ты уверен, что мы не зря их тащим, легат? Они нас здорово сдерживают.

— Нет, царь. Эти бочки мы не есть бросить. Это наши ключи к любым городам.

Царь с интересом выслушал рассказ дикарского легата. В этих бочках зелье, которое римлянам даёт сам Вулкан, главное бочку до ворот дотащить, но ребята у него уже привычные. Ты лучше пошли вперёд наказ побольше лошадей заготовить, серебра у нас навалом. Мы лучше его бросим, всё-равно в Индии золота наберём. Хороший подарок, а Агриппа даже не обмовился. Вот они как значит за одно лето все боспорские города захватили. Это меняет решительно все планы, действительно царский подарок.

— Будут лошади, Легат.

Настоящие парфяне в это время во всю резались все со всеми.

По прибытию в Марцеллу-Германику, Меценат сделал Октавии предложение, та поехидничала, пококетничала, но отказывать не стала. Через этот брак, пролегала возможность. весь Рим сделать одной большой семьёй, и её решили не упускать. Октавия занялась подбором невест, для своих новых многочисленных сыновей. Публий Вар заранее поздравил будущих новобрачных, и отчалил в Рим, загрузив различными новинками для индийской армии Друза Германика целую флотилию. В Риме встретили покорителя Месопотамии новой триумфальной аркой, хоть сам Триумф и был назначен только на март следующего года. Римляне славили Героя, славили взрастившую его Партию, Друз с облегчением представил сенатором нового Принцепса. Максим Месопотамик был мрачен, Друз Германик сиял, сенаторы терялись в догадках и копили вопросы к Агриппе. Который, кстати… Новости о завоевании боспорского царства уже пришли. Уже оказывается покорились Боспор, Каппадокия и Тракия, тридцать восемь погибших. Командовал армией мальчишка Луций Антоний, а Агриппа был у него простым легатом. Как в ту гражданскую! Луцию Антонию тоже присудили Триумф, шестнадцатилетнему пацану! Но отказать не было никакой возможности, он действительно совершил небывалое, по совокупности превзошёл самого Друза, с его германской войной. Начали строить ещё одну арку, предвкушая появление в Сенате восемнадцатилетнего Принцепса. Агриппа, наконец то уладив боспорские проблемы, отправился в Рим. В новом приморском городе Дакия-Романа, совсем недавно основанном царём Дакии, севернее устья Данубия, Марка Агриппу встречал лично Комосик.

— Все согласились, мой Император. Все влиятельные вожди сарматов, скифов и роксоланов готовы прибыть зимой в Марцеллу-Германику, под мои гарантии. Они очень впечатлились нашим походом, уговаривать не пришлось.

Агриппе всё больше нравился этот предприимчивый царь. Сын у него ещё маленький, а две дочери уже вполне. Надо его учесть в раскладах, он может больше, чем быть обычным царём дикарей, тут вполне справится обычный, не хватающий звёзд с небес римский наместник.

— Ты полон талантов, Царь. Вези их в Германику, как только соберётесь, там встретят. Я прибуду в конце февраля, как раз дозреют.

Первое, что сделал Агриппа по приезду в Рим — это выставил кандидатуру Децима Пилата в римские консулы, вторым консулом сенаторы сами догадались избрать Луция Антония Випсаниана.

— Всё, Понтиец, отмучился ты. Досидишь в Сенате до нового года и приезжай, дел не в проворот.

Уже изрядно набравший столичного лоска, хоть и прилично пьяный, Децим Пилат с достоинством кивнул.

— Как там мои ребята?

Агриппа пожал плечами.

— Воевать не пришлось. Крысобой молодец, напоминает мне тебя в молодости.

Снова выпили. Агриппа дозрел.

— Скажи, Понтиец, ты можешь себе представить, что в будущем консулов будут выбирать бабы?

Пилат от неожиданности икнул.

— Спать пора, Легат. Перебрали мы.

— Никто вашу власть не собирается ограничивать, даже наоборот. Все новые земли, будут передаваться Сенату, по мере наведения в них приемлимого порядка. Никто ничего в структуре власти менять не собирается.

Агриппа выступал в Сенате с програмной речью. Он не мог знать, что эта его речь, и само это собрание, войдёт в последствии во все учебники, а хорошим тоном будет считаться знать материалы первого съезда Партии наизусть.

— Перед Партией ставятся совсем другие цели, нежели изменение власти в Риме, хоть я и понимаю ваше беспокойство.

Агриппа сделал паузу, и обвёл взглядам переполненный Сенат.

— Вы пока себе даже не представляете, сколько всего земель вам предстоит взять под свою руку. Даже учитывая последние завоевания, Рим владеет, в лучшем случае, лишь десятой частью доступных земель. Нас очень мало. Ничтожно мало, чтобы завоевать весь Мир. Для того и задумана партия. Она впитает в себя всех лучших, пусть даже они сейчас являются простыми центурионами, или префектами вигилов. Кто из вас решит вступить в партию, должны быть заранее готовы с ними породниться. Я закончил.

В зале Сената воцарилась недолгая тишина, а потом он буквально взорвался овациями. Самые влиятельные уже успели договориться с Меценатом, а самые невлиятельные тоже на это надеялись. Суровый Марк Агриппа этого даже слегка засмущался. Он поднял руку, привлеая внимание.

— Спасибо вам за поддержку, но сберегите эту энергию на благие цели. Кто согласен — подавайте заявления.

Подали все, даже те, кто уже умирать собирался.

Шатругна Маурья, раджа княжества Магатхи, последнего осколка некогда могучей Империи Маурьев, был бездетен. Ни одна из его бесчисленных жён, так не понесла от него потомство. Шатругна не стал становиться на путь просветления, как становились многие поколения его предшественников, начиная с самого Будды Ашока, первым повторившего путь Будды Шакьямуни. Ему больше нравился путь кштария, каким тот описывался в древних ведах. Но полководцем он тоже оказался несостоятельным, как и отцом. Три начатые им войны были бесславно проиграны, всё его владение съёжилось до размера островов дельты Улхаса. Не думайте, что Шатругна предавался унынию, каноническому кштарию такое занятие и в голову прийти не может. Нет, Шатругна искал ВЫХОД, и верил, что обязательно его найдёт. К рассказу своего дальнего родственника Даратхи, Раджа отнёсся со всей серьёзностью, хотя выводы, конечно, сделал совсем другие. Ведь истинный кштарий и ищущий просветления мыслят совсем по разному. Даратха думает, что нашёл нового Будду, пускай ему убогому. Им везде Будды мерещатся, а нашёл он судя по всему нового Шиву. Жаль посоветоваться не с кем, ни одного правильного брамина не осталось. Раджа отвлёкся от рассуждений и посмотрел на дальнего родича. Блажженный где-то отсутствовал, на ковре сидела только его тощая тушка, закатившая глаза в потолок. Шатругна отвесил ему лёгкую оплеуху.

— Очнись чучело, я тебя ещё не отпускал. Давай-ка снова, поподробней, и только факты.

Даратха плавным движением глаз опустил взгляд на ковер, и нараспев начал по-новой. Попал к пиратам, продали его в рабство парфянам, те продали его ромеям. Или подарили, не совсем понятно, ромеи к этому чучелу отнеслись как… Как к кому? Как к послу. С почётом отвезли сначала в Рим, а потом долго везли на полночь, где он и встретил Шиву. Там холодно и всё время снег, видимо высоко в горах, но почему-то плыли туда на кораблях по большой реке и по течению. Так не бывает, видимо убогий что-то перепутал, в гору река течь не может. Какая досада, что этим пиратам попался не нормальный человек, а это недоразумение. Итак встретил Шиву, принял его за Будду. Ещё бы, Шива не может не быть Буддой. Но Шива убогого обласкал и отправил ко мне. Ко мне! Потому, что родственник, а попался бы пиратам нормальный, ещё неизвестно к кому бы его отправили. Раджа взглянул на дальнего родича уже с некоторым интересом, надо его при себе держать. Итак ромеи теперь очень близко, теперь не надо огибать Аравию, проклятое разбойничье гнездо, теперь… Даратха закончил рассказ-молитву и снова закатил глаза. Раджа щёлкнул пальцами подзывая раба.

— Это мой дорогой родственник. Пусть его устроят во дворце и заботятся о нём. Никуда без моего ведома не выпускать!

Самым величественным зданием Кесарии, а может и всего мира, предполагалось стать храму, посвящённому Марсу-Отцу, Создателю всего сущего. Это только что узнал Царь Иудеи и Аравии Ирод Великий, прочитав пакет из Центра. Не про храм узнал, храм он сам и строил, узнал его предназначение. Сначала было велено использовать весь пригодный стройматериал бывшего Иерусалима на постройку одного единственного храма, причём не тупо правильной призмой свалить, а что-нибудь радующее глаз. Спроектированный храм был огромен, нет, гигантен, его купол должен превзойти высотой самую огромную и уродливую фараонскую пирамиду. Сегодня царь узнал лишь предназначение храма. К письмам от Агриппы и Мецената прилагалась Книга, Царь полистал. Марс-Отец, Марс-Сын… Ромул… Агриппа, Ирод вспомнил схожий по смыслу текст, только на другом языке. Авраам родил Иакова, Иаков… Он хмыкнул, вот что значит научный подход, всё открылось, первоисточники найдены самим Великим Понтификом и выставлены на обозрение в римском Храме Марса-Сына. А здесь значит, будет храм САМОГО Отца.