Марк Агриппа (СИ) - "Пантелей" - Страница 21

— Что пишет твоя мать?

Царь Даков, Гетов и Гетулов, Комосик Первый рассматривал триптих иерусалимского пожара, и машинально примеривал его на Сармизегетузу. Умный был царь, нутром почуял, что ромеи изменились, мелкие пакости больше прощать не будут. Хорошо, что этот мальчишка успел предупредить.

— Я очень благодарен тебе, благородный Марк Агриппа. Твой сын, Легат Луций, уберёг меня от многих бед. Но ты ведь не просто так его ко мне послал? Не из-за Тракии? Она того не стоит.

Анриппе нравился этот царь. Он любил таких, честных и бесстрашных.

— Ты прав. Вся Тракия не стоит Луция, но он рисковал не за Тракию, а за Рим. Это его священный долг.

Агриппа голосом выражал готовность пожертвовать ради Рима всем, царь это почуствовал.

— Он бы и правда не отступил с Четвёртым Скифским, хоть и имел прямой на то приказ. Понимаешь это, Царь?

— Понимаю, благородный Агриппа. Я это сразу почуствовал, твой сын пожертвует всем, ради долга, и собой в первую очередь. Ты хороший отец. Я мечтаю иметь таких сыновей.

Агриппа это услышал, но вида дикарю не подал, хоть душа и пела.

— Ты можешь попытаться стать одним из нас, Царь. Для того я тебя и пригласил. Проживи с нами зиму, и прими решение, которое мне и скажешь перед отъездом. Что бы ты не ответил, уедешь с миром, это я гарантирую.

Комосик думал не долго.

— С благодарностью принимаю твоё приглашение, Император. Могу ли я пользоваться твоей библиотекой?

Комосику позволили не только пользоваться библиотеками, для него приготовили специальную, очень насыщенную программу. Царя Дакии просвещали до уровня члена Партии, а в божественных вопросах вообще до полного просветления. Возили его в формируемые из германцев легионы, в Антонии-Германике познакомили с Тиберием и союзными германскими вождями. Ознакомили с планом захвата Британии. Ничего необычного, просто пойдут и возьмут, как и Германию. Всё правильно, к чему усложнять? Так они все земли постепенно и соберут. Как грибы. Тиберий милостиво уделил ему много времени, показывал рисунки будущих британских городов, очень красивые города. Будут. Интересно бы глянуть их дакийские варианты, наверняка ведь тоже уже нарисованы. А вот то, что Тиберий похоже не в курсе насчёт множества теологических тонкостей, уже известных ему самому, Комосик заметил, хоть вида и не подал. По возвращению в Марцеллу-Германику, задал этот вопрос Марку Агриппе.

— Ты прав. Этого не знают даже самые близкие. Я просто не знаю, как им это рассказать. Вот и хочу сначала посмотреть, как ты объяснишь это своим, и что за этим последует. Ты ведь не сможешь с этими знаниями жить так, как раньше. Царь?

— Как раньше не смогу. Это значило бы погубить свой народ, уважаемый Агриппа. Вы ведь всё-равно придёте?

Вопрос был риторический, Агриппа даже не обратил на него внимание. Царь не дурак, дурака бы на эту роль не выбрали. Комосик ответа и не ждал.

— Посоветуй мне что-нибудь, Император Марк Випсаний Агриппа. Даже не знаю, за что сначала хвататься.

— Ты понял главное, Царь. Мы не враги твоему народу, мы враги дикости и беззакония. Прежде, чем я смогу тебе что-то посоветовать, мне необходимо узнать множество деталей. С тобой будет заниматься префект Секст Барбат, он лучше меня знает, какие задавать вопросы, ответь ему правдиво, это в твоих же интересах.

— Но ведь ты сам подтверждаешь, что существование бога-создателя допустимо, Германик. Тогда вполне допустимо и то, что зовут его Марс. Так?

Меценат подводил научную базу под реформу религиозных институтов, но доставал этой псевдонаукой, единственного в этом мире атеиста. Тот равнодушно пожал плечами.

— Очень низкая вероятность.

— Я тебя не прошу оценивать шансы, просто признай возможность бытия бога-создателя Марса. Признавай немедленно.

Опять полное равнодушие.

— Ну признаю. Такое возможно. Тебе легче?

— Не хами, сопляк. Признание — это первый шаг. А оценивать божественные шансы, даже изначальной математикой, довольно глупое занятие. Хотя, должен признать, в ней вы продвинулись довольно далеко.

— Мои знания едва ли половина математических достижений человечества. Не хватало времени уделять ей достойное внимание, к сожалению.

— Тем более, не тебе судить.

Гай Меценат довольный очередной сокрушительной победой над неверующим Германиком приветливо ему улыбнулся.

— Людям нужна вера. Пусть будет Марс — как первая цель объединённого человечества. Там они и узнают настоящее имя создателя. Ну скажи, чем плоха религия, которая служит благой цели? Ведь цель благая. Так?

— Ну так. К чему ты ведёшь?

— Ты единственный, кто мог попытаться опровергнуть мои доводы. Но я тебя просто раздавил очевидными фактами.

Германик не выдержал, и заржал. Тут же получил центурионовским стимулом между лопаток и скривился от боли. Гай Меценат был строгим наставником.

К новому году в Антиохию пришло известие о смерти парфянского царя Фраата Четвёртого, его личный лекарь оказался скрытым иудейским фанатиком, сам он тоже отравился, но оставил записку. В посмертном воззвании он обещал кары всем земным правителям — нас много, всех достанем. Как и ожидалось, наследников, кроме признанного Римом Фраата Пятого, оказалось ещё трое. Про-римская фракция оказалась крупнейшей, но она, не начиная войны, отступила в Селевкию. Обрадованные такой трусостью изнеженных про-римлян, трое настоящих парфян немедленно сцепились между собой, выясняя, кто из них САМЫЙ настоящий. К февралю, шесть легионов проконсула Сирии допёрли артиллерию до Хатры. Павел Фабий Максим обозревал стены города в собственную подзорную трубу. Царёныш привёз с собой много подарков, братья по Партии их не забывали. Максим насмотрелся, повернулся к Вару, и задал самый злободневный вопрос.

— Как думаешь, нашим ребятам в богах заплатят?

Глава седьмая

Не пережил зиму Гораций, Меценату пришлось срочно выехать в Рим, поднимать выпавшее из рук павшего литератора информационное оружие, оружие невиданной мощи, его кому попало не доверишь. К тому же пришла пора начинать распространение богов на метрополию, их уже требовали все легионы и даже варварские вексиляции. Северные германцы давно перешли на расчёты в богах, в том числе и между собой. Боги в расчётах оказались удобны не только весом, но ещё и десятичной кратностью. Две руки Меркуриев за Марса, две руки Юнон за Венеру, любому дикарю всё понятно. Один Рим оставался погрязжим в финансовом варварстве, Гай Меценат планировал изящное приобщение граждан к истинным ценностям. Ясно, что какие-то дикари истинным римлянам не пример, но были у него и другие аргументы. Но начинать опять с форума, обменники, лавки, товары. Меценат хмыкнул что-то вспомнив. Инициатива должна идти снизу, её надо лишь направлять.

— Ты чудесно справился Мелисс, шесть номеров выпустил на голом энтузиазме. Бедняга Гораций, совсем молодой…

Меценат печально вздонул, но довольно быстро взял себя в руки.

— Со следующего номера, на первой полосе, появится новая колонка. Сверстайте так, чтобы бросалась в глаза.

— Кто будет в неё писать?

— Форумный меняла Симон. Он будет присылать тебе цену серебра в богах каждую неделю.

Другим безвременно почившим, был старый знакомый Марка Агриппы понтийский и боспорский царь Полемон Первый. На границах Рима начиналась ещё одна гражданская война.

— Мы к этому точно не причастны?

Германик спросил с намёком на другого царя, парфянского.

— Зачем Луцию Агенобарбу это скрывать?

Действительно глупый вопрос. Агенобарб хоть и подчинялся сейчас непосредственно Друзу, в ставку Агриппы обязательно направлял подробные доклады, хоть и по факту.

— Значит, и там война. Покой нам только снится.

— Жаль, хороший был царь. Чем-то на Комосика похож, очень ответственный. Был. Мда, Комосик как раз здесь. Германик, а что по-твоему такое Удача? Кто её распределяет?

Издевается, старый. Ну-ну.

— Ты сам. Это ты вызвал Комосика. Хочешь его банду привлечь?