Теневой меч - Хейли Гай - Страница 22

— Которую Ганлики изрядно разбавили вот этой вот мочой, — вставил Мегген.

Ганлик продолжил:

— Хоть какая-то благородная кровь, то ты имеешь право использовать приставку «ло» перед клановым именем. Если нет, тогда ты — простолюдин немытый.

— Ты такой же простолюдин, как мы с Васкигеном, — произнес Мегген. — Рожденный и прирожденный к полу мануфакторума.

— Я так не думаю. Эти восхитительные руки никогда не опускались до тяжелого труда. Писцы, вот кем была моя семья, и я этим горжусь, — сказал Ганлик.

— «Ло» больше уже ничего не означает, — заметил Мегген.

— Подтверждаю, — сказал Каллиген, — хотели даже ее упразднить. В объединенном совете кланов говорят, что она обесценилась. Слишком много знати развелось. А винить-то и некого, кроме самих себя.

Парагонцы затихли. Все они вдруг вспомнили родной дом, в непреодолимых световых годах отсюда.

— Это разделяет, — сказал Леонат. — К чему тащить это с собой в Астра Милитарум? Оно же ничего не значит.

Мегген мрачно посмотрел на атраксийца через дно пустого стакана.

— Оно значит все.

— Я не понимаю, — сказал Голлф.

— На Босоваре у вас ведь есть старейшины, так? — спросил Каллиген. Голлф кивнул. — Вот и у нас дома есть большие шишки в стеклянных дворцах, а есть все остальные, живущие в грязи и шуме того, на чем специализируется их клан.

— Но ты и он… Мегген говорит, что вы оба тоже живете в грязи, — сказал Голлф.

— Напомнить другим, что в тебе течет благородная кровь, — это способ почувствовать себя немного лучше, — отозвался Каллиген.

— Я тоже их не понимаю, дружище Голлф. Мне это тоже чуждо. На Атраксии все люди рождаются равными, — произнес Леонат. — Нас испытывают всю жизнь, дабы найти самую подходящую роль в жизни. Происхождение — не залог качества человека.

— Да, это важно! — горячо сказал Мегген. — Как, во имя Терры, ты можешь знать, кто ты, если не знаешь своих корней?

— Но ты говорил, что старейшины это плохо, — вставил Голлф.

— Так заведено в обществах, где происхождение играет важную роль, Голлф, — сказал Леонат. — Они жалуются на свое положение, но будут до конца защищать систему. Честное испытание — вот единственная реальная альтернатива. Так мы можем быть уверены, что все мы служим Императору наилучшим образом.

— Тогда у тебя, наверное, был очень низкий балл, — сказал Каллиген.

— С чего бы? — возмутился Леонат. — Очень даже высокий!

— Правда? Тогда почему тебя послали в Астра Милитарум?

— Я уверена, твои баллы вовсе не плохие, мой маленький Лео. Они честные, — проворковал Мегген голоском матери, успокаивающей ребенка. — Тебе дадут любимый лазган и койку на другом конце Галактики, где ты не станешь путаться под ногами у серьезных ребят.

— Прошу на выход! — весело сказал Каллиген.

— Что?! — в притворной ярости воскликнул Голлф. — Со мной на Босоваре случилось точно то же самое!

Все рассмеялись. Даже Эппералиант, о чем-то задумавшийся, улыбнулся.

— Что у нас тут? — заговорил бородатый мужчина с жестоким взглядом.

Смех танкистов угас, когда на них легли тени. Их стол обступило кольцо атраксийцев.

— Это не твое дело, дружище, — ответил Мегген.

Он одним махом осушил свой стакан и тяжело опустил его на стол. Затем достал пачку тарабакских сигар и закурил одну. Он поочередно предложил их каждому за столом, намеренно проигнорировав атраксийцев. Васкиген и Каллиген взяли по одной.

— Эй, ты. Я с тобой говорю. — Атраксиец хлопнул по бычьему плечу Меггена.

— Не делай так, дружище.

— Тогда, «дружище», расскажи и нам шутку. Всем интересно, с чего вы здесь смеетесь. Расскажи нам шутку. Ты, а ты тоже атраксиец. Ты с ними? — спросил он Леоната.

— Да. Это мои товарищи, как и ваши.

— А как насчет этого? — сказал их заводила, указав на Голлфа. Тот мрачно уставился в ответ. Вернулась его прежняя нервность, и он съежился, не зная, как себя вести. — Да-да, ты, сутулый. Зачем прячешься? — сказал лидер атраксийцев. — Ему нельзя было выходить.

— Этот, — с убийственным дружелюбием процедил Мегген, — тоже наш товарищ. — Затем поднялся из-за стола, отодвинув стул по каменной плитке с разнесшимся по бару скрежетом. Болтовня стихла, и все взоры устремились на атраксийца. — Танкист Седьмой Парагонской роты сверхтяжелых танков, как все мы. Братья по оружию. А ты кто такой, во имя горшка Императора?

Атраксиец подался вперед, дыхнув алкогольными испарениями в лицо Меггену.

— Я — человек, скорбящий по своим друзьям, братьям и землякам, умершим, когда эти трусливые недолюди сломались и побежали. — Он указал пальцем на Голлфа. — Я не хочу, чтобы то же случилось с вами. А с этим мы разберемся, и вы получите в экипаж цивилизованного человека, а не какого-то дикаря. Снаружи разукрашены не все люмен-столбы.

Танкисты поднялись на ноги, встав лицом к кольцу противников. Остальные парагонцы и атраксийцы в баре уставились друг на друга. Руки сомкнулись на бутылках.

— Двое на одного, — бросил Мегген Васкигену. — Что скажешь?

— Нечестно. По отношению к ним. — Он хрустнул костяшками. — Голлф, — произнес Васкиген. — Старейшины разрешают надирать задницы таким басдакам.

— Сэр? — переспросил Голлф у Эппералианта.

— Я не против. Если они хотят трепки, можешь им задать.

— Да на что ты вообще годен, розовый карлик, — сказал заводила. — На севере немало ваших сломалось. Дикарям не место на поле боя. — Атраксийцы подступили ближе.

— Не мы начинаем драку, — произнес Эппералиант. — Но, если вы не отступите, мы ее закончим, а вас всех я посажу на гауптвахту.

— Ты мне не указ. — Атраксиец постучал по собственной лейтенантской звездочке на плече.

— Вы слышали Эппералианта, парни, — сказал Мегген. — Никаких драк.

Голлф низко пригнулся. Его поведение изменилось столь резко, что стоявшие напротив него люди попятились.

— Отдайте дикаря, и у вас не будет неприятностей.

— Он дикарь, но он наш дикарь! — отрезал Васкиген.

Мегген медленно затянулся сигарой и выдохнул густой дым в лицо заводиле.

— Никуда вы его не заберете.

— И кто же нас остановит? Вы, танкисты? Сил не хватит. Мы шесть лет землю топтали, а не сидели в мягких креслах.

— Слыхал, Васкиген? Он нас мягкими назвал.

— Ага, — сказал Васкиген, потушив свою сигару о ладонь. — Кажется, годы таскания басдаковых снарядов уже не в счет.

— Просто отдайте его, или столкнетесь с последствиями, — сказал лейтенант-атраксиец.

Мегген вздохнул, закатил глаза и врезал атраксийцу в нос с такой силой, что он отлетел назад, разбрызгивая кровь, и повалил на пол двух стоявших за спиной дружков.

В баре вспыхнула драка.

Атраксийцы проходили военное обучение с самого детства. Воинское мастерство в них вколачивали с юного возраста. Даже по отдельности все они были умелыми рукопашниками, но вместе они были еще сильнее и бились как группа, ибо таким был путь атраксийцев.

В этом отношении парагонцы им проигрывали. На Парагоне не существовало похожих боевых искусств, которые использовали атраксийцы, но парагонцы обладали более массивным телосложением. Большинство из них с детства до зрелости занимались тяжелым физическим трудом. Гравитация там была больше, поэтому они и сами отличались недюжинной силой.

Мегген и Васкиген служили лучшим тому примером, их тела еще больше закалились за годы таскания тяжелых снарядов «Гибельного клинка». Васкиген выдержал шквал ударов от небольшого соперника, а затем схватил его и бросил через всю комнату.

В другом отношении, в братских узах, они не уступали атраксийцам. Будучи танкистами, они сосуществовали в такой близости друг к другу, которая превосходила даже пехотинцев. Они сражались спина к спине. Эппералиант упал со сломанным ребром. Ганлик был безнадежно пьян и, несмотря на всю ярость, был повален на пол, где атраксийцы принялись лихорадочно пинать его по лицу. Леонат оказался против трех земляков, и хотя он превосходил их в мастерстве безоружного боя, он не мог справиться с ними со всеми. Каллиген сцепился с низкорослым атраксийцем.