Когда завтра настанет вновь (СИ) - Сафонова Евгения - Страница 60

Когда я замолчала, в полумраке гостиной по-прежнему царила тишина.

— Отзовись, пожалуйста. Иначе… я просто не выдержу. Потому что всё это из-за меня. И люди гибнут из-за меня. И мои друзья могут умереть из-за меня. И… если меня не станет… всем будет лучше.

— Даже думать не смей.

Я медленно повернула голову.

Дин ши стоял за спинкой моего стула, и сиреневые глаза были непроницаемыми, как зеркало.

— А, вот и ты. — Я неторопливо поднялась на ноги. — Вижу, кочерга не нанесла тебе особого вреда.

— В моём нынешнем состоянии мне вообще трудно нанести вред.

Сквозь его тело я видела свет, горящий в коридоре.

— Я рада. Наверное. — Я скрестила руки на груди; мысли и чувства сковывало ледяное спокойствие. — Ты знаешь, что я вызывала Повелителя Кошмаров?

— Да.

— И знаешь, что он мне сказал?

— Да.

В его ответах звучала какая-то тихая обречённость. И это раздражало.

— Ах, знаешь? Тогда не изволишь ли прокомментировать? Например, слова о том, что я могу узнать ответы у тебя?

— Ты не понимаешь, Лайза. — Он смотрел на меня неотрывно и печально. — Ты видела, что произошло с твоей матерью. Если я расскажу тебе, ты…

— Умру? И плевать! Почему ты не сказал нам, что эта тварь — не фомор?!

— Я пытался намекнуть, что вам не стоит тратить на это время. Вы меня не слушали. Если б я сказал, что эта тварь не та, кем вы её считаете, вы бы засыпали меня ещё тысячей вопросов, на которые я не смог бы дать ответы.

— Нет, ты дашь мне ответы. Все ответы, которые я пожелаю знать, — я сорвалась на шипение, потому что кричать было нельзя. — Я ни шагу не сделаю в направлении Фарге, пока не буду знать, с чем действительно имею дело.

Фейри молчал.

— Сегодня погиб мой учитель. Защищая мою жизнь. Сегодня я чуть не потеряла человека, которого люблю. А до этого умерло много людей, которые повинны лишь в том, что встретились со мной, а ещё прежде, наверное, умерла мама… она ведь умерла, верно? И тоже из-за меня?

Он молчал. Ни глазами, ни губами, ни одним движением не выразив ни единой эмоции.

Но молчание издавна — знак согласия.

— А тебе плевать, да? — я шагнула вперёд, почти выплёвывая слова ему в лицо: злость вытесняла боль. — Конечно, гордым фейри с Эмайна плевать на каких-то смертных людишек! Плевать на девушек, которым они когда-то врали о любви, плевать на собственных детей, плевать на кучу трупов, которая остаётся за чьей-то спиной, потому что кое-кто играет в шпиона! Плевать на женщину, которая когда-то ему помогла! И почему тогда ты так беспокоишься за её дочь? Почему помогаешь мне?

Он молчал. Просто смотрел на меня — так же спокойно, как обычно. И его спокойствие бесило до потемнения в глазах.

Размахнувшись, я наотмашь хлестнула его ладонью по щеке. Он даже не вздрогнул, лишь, не отводя взгляда, чуть повернул голову: словно старался, чтобы я не ушибла пальцы.

— Говори! Что это за тварь? Как ты связан с ней?

Он не отвечал.

Он вообще никак не реагировал.

— Зачем я тебе нужна? И не ври, что спасаешь меня из-за мамы! Тебе на неё плевать, вам на всех плевать, кроме себя! — я схватила его за ворот рубашки и привстала на цыпочки, так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. — Почему ты спасаешь мне жизнь, почему?!

Какое-то время фейри просто смотрел на меня. Недвижно, не моргая, пока на его бледной щеке проступал красный след от моей пощёчины.

Когда он порывисто обнял меня, заставив уткнуться носом в его плечо, я оцепенела.

— А ведь мы с тобой могли быть счастливы. Но когда это было возможно, я разрушил это счастье собственной рукой. — Он прижимал меня к себе так бережно и крепко, будто никогда не отпустит; я чувствовала, как шевелятся его губы, касаясь волос на моей макушке — фейри почти шептал, но даже шёпот его звучал мелодично. — Я думал, что знаю про тебя всё, но ты была для меня лишь диковинной птичкой с милым голоском. А теперь ты бесконечно далеко от меня, и я не смогу быть рядом, даже если спасу тебя… и мне всё равно, что будет со мной. Лишь бы ты осталась жива. — Он коротко, ласково поглаживает мои волосы. — Ты права. Мне нет дела ни до твоей матери, ни до твоих друзей, ни до всех тех людей, которые погибли из-за тебя. Но тебе я не дам умереть. Ни за что.

Он держит меня, но я всё равно чувствую, как пол уходит у меня из-под ног, пока обрывки неясных мыслей кружатся в сознании бешеным вальсом.

Что… что он… что всё это…

— Ты… — прошептала я, — кто ты?..

Не отпуская меня, фейри слегка отстраняется.

— Моё имя — Коул. Коул из рода Дри, принадлежащего к Благому двору. Три недели назад нам с тобой суждено было встретиться, и ты бы влюбилась в меня. А потом умерла бы. По моей вине. — Он едва заметно, бесконечно печально улыбается. — Тварь, которая тебя преследует — страж времени. И она охотится на тебя, потому что я нашёл способ вернуться в прошлое… и изменить его так, чтобы ты не встретила меня.

— VII —

— КОГДА-ТО ~

Солнце играет бликами в мраморных дорожках сада: их покрывает тонкий слой родниковой воды, прозрачной, как жидкое стекло, искрящейся отражёнными лучами. Вокруг зеленеет изумрудная, яркая до неправдоподобности трава с разноцветными звёздочками цветов, поодаль яблони роняют на воду белый снег лепестков; ещё дальше высятся башни изящного замка с золотыми крышами, и шёлковые вымпелы развеваются на тёплом ласковом ветру, пока по залитой водой дорожке идёт девушка.

Её платье — воздушная пена кружев, белых, как яблочный снег, лёгких, как паутина. Её лицо — тонкая работа кукольника, подобравшего дымчатый хрусталь для глаз, любовно выточившего чуть вздёрнутый нос, сердцевидный изгиб губ и широкие скулы. Она идёт к высокой каменной стене, увитой плющом, огородившей сад от посторонних глаз; босые ступни поднимают брызги при каждом шаге, кончики длинных рукавов платья мокнут, касаясь воды, копну каштановых волос путает ветер. Идёт туда, где в стене виднеется резная деревянная калитка, странно низкая и ненадёжная для таких крепких стен, и, приблизившись к ней, кладёт руку на тёплое дерево.

За калиткой, прямо под стенами замка, клубятся и свиваются облака. Там, где их ватная завеса приоткрывается, видны зелёные холмы и леса — далеко, безумно далеко внизу. Замок плывёт в небе, безмятежный в чистой лазурной тверди, окружённый садом, разбитым там, где не может быть никакой земли; и, замерев, девушка долго смотрит в манящую пустоту, пока пальцы её судорожно сжимают рассохшееся дерево.

Когда она поднимает голову, небо, отражающееся в её глазах, заволочено сизыми тучами.

— Всё ещё думаешь о том, чтобы прыгнуть? — негромко спрашивает Коул.

Он проявляется из воздуха за её спиной так, будто ветер соткал его фигуру из яблоневых лепестков.

— И никогда не перестану, — её голос едва различим за журчанием воды. Она тоскливо смотрит на свою правую руку; на тонкой коже проявляется затейливый рисунок печати — и тут же гаснет. — Моя магия в этом мире бессильна. По-другому мне отсюда не выбраться.

— Вэрани…

— Не смей. — Она оборачивается так резко, что широкие рукава платья взмывают в воздух птичьими крыльями. — Не смей называть меня этой… кличкой. У меня есть имя.

Фейри устало заправляет за острое ухо прядь серебристых волос.

— Что ещё мне сделать, чтобы ты была счастлива?

— Я говорила тебе. Уже тысячу раз.

— Убранство замка достойно принцессы. В шкафах висят сотни платьев. За столом тебя ждут самые изысканные яства, в библиотеке — тысячи книг, в комнате — арфа, которая сама подыграет тебе, стоит тебе начать песню. Ты никогда не увидишь тех, кто стирает пыль и зажигает свечи в замковых покоях. Тебе не нужно ни о чём беспокоиться, и любое твоё желание исполнится, стоит тебе только попросить.

— Исполни только одно. Верни меня домой.

Коул вздыхает так тяжело, что становится ясно: этот разговор между ними состоялся уже не один и даже не десять раз.

— Лайза, неужели ты не можешь позабыть о своей злости и наконец понять, что я предлагаю тебе? Сотни девушек из твоего мира, не задумываясь, поменялись бы с тобой местами.