Локи Выдумавший обман (СИ) - Субботина Айя - Страница 7

— Скажи, тебе сейчас вообще, как — нормально? — без обиняков начинаю я. — Ей же девятнадцать всего. Может, она мечтает о большой и светлой любви, у нее даже парень есть. А ты ее мне подложил, как свинью на убой. Так для кого это наказание? Для меня? Серьезно?

Отец все-таки выключает телевизор — делает это без пульта, как вы понимаете, просто мыслью — и тяжело поднимается. Сует руки в карманы домашних штанов, с минуту просто смотрит на меня так, что у меня мошонка втягивается чуть ли не до аппендикса.

— Локи, ты, кажется, не понял.

— Так объясни, что это за херня. — От нервов рву горло свитера вниз, обнажая край витиеватого цветка на груди. — Если бы я захотел крутое тату, то выбрал бы что-то поинтереснее, чем недоделанная ромашка.

— Ты что, правда решил, что достаточно будет просто соблазнить Александру? — Он выглядит очень разочарованным.

Мне уже дурно, потому что в последний раз, когда отец смотрел на меня точно таким же взглядом, это кончилось обещанием научить меня быть прилежным парнем и прекратить увязываться за всем, что шевелится. Можно даже не надеяться, что сейчас он сделает исключение.

— Стоп! — Я вскидываю руку и проклинаю себя за то, что не держал язык за зубами. Зачем вообще сюда приперся? Я же всегда мыслю трезво и рационально. — Ты же не станешь менять правила игры после ее начала?

— Я ничего и не меняю, Локи, просто пытаюсь сказать, что ты сделал фальстарт.

У меня язык не поворачивается попросить его объяснить. Тупо страшно.

— От того, соблазнишь ты девочку или нет, ни для нее, ни для тебя ничего не изменится. Это, как ты понимаешь, слишком просто.

— Просто? Соблазнить ту, которая отмечена как твоя собственность? — Да он издевается.

— Да, просто. — Убийственно спокойно говорит он. — Я же твой отец, Локи, я знаю все твои лазейки и фокусы, потому что это я тебя таким создал.

Честно пытаюсь приготовиться к тому, что сейчас мне на плечи, словно титану из мифа, ухнет весь небесный свод, но все равно чувствую дрожь в коленях, когда он говорит:

— Она должна тебя полюбить, Локи. Искренне и по-настоящему, как умеет любить только невинная чистая душа.

Просто чтобы вы поняли всю глубину моего отчаяния, я должен сделать уточнение: меня, красавца, демона искушения, упакованного по последней моде, великолепного любовника и просто, блин, Локи, никогда и никто не любил. Потому что — я объективен — любить меня не за что.

— Знаешь, это даже для тебя слишком, — говорю я, пытаясь переварить всю эту галиматью. И вот прямо сейчас уже чихать на сленг, которым я щедро сдабриваю мысли, потому что обычных человеческих слов у меня нет. — Ты же знаешь, что…

Отец выразительно поднимает бровь и как будто превращается в знак вопроса. Но такой, очень херовый знак вопроса, весь перемазанный цинизмом, как тост арахисовой пастой.

— Я знаю, что вы заигрались, мальчики, — говорит он, потому что озвучивать вещи, очевидные для нас двоих, явно не стоит.

— Здесь вообще-то никого кроме меня нет, так что твой пассаж не очень в тему.

— Да мне по фигу, главное, что мы друг друга прекрасно поняли.

Немного странно слышать молодежные словечки от Создателя, и только это не дает мне окончательно двинуться. Смех — он всегда полезен, даже когда тебя «упали» с сотого этажа. Я знаю, о чем говорю.

— Вы с братьями всегда только берете, снова и снова, берете то, что вам не принадлежит, и то, что в вас не нуждается. Соблазняете, используете, просто выпиваете досуха — и растворяетесь. А знаешь, что происходит потом? — Отец тычет пальцами себе в виски. — Потом они начинают плакать, и снова плакать, и опять плакать, и заваливают меня вопросами, что они сделали не так!

— И поэтому ты решил присоединить к этой армии еще одно разбитое сердце? — Мне одному кажется, что это странная логика?

Я все жду, когда отец поддастся на провокацию и выдаст свой замысел. Бессмысленно даже надеяться, что он вскроет карты — мы ведь играем по-крупному, а когда на кону целое бессмертие, игроки не поджимаю хвосты, как рыбы[1]. Но просто чтобы вы понимали: вот этот мужчина напротив, с короткой бородкой и в домашних штанах — он не просто злой отец трех оболтусов. Он — создатель всего. И у таких людей просто не бывает промашек в элементарной логике. А, значит, где-то в этой простой партии для меня приготовлен огромный «сюрприз».

— Теперь у тебя только двенадцать дней, Локи, — вместо ответа напоминает он, и комната наполняется громким мерным перебором секунд. Ненавижу эти его фокусы, всегда они не к месту, как в старом кино спецэффекты из «Мстителей». — И на твоем месте я бы не терял время на попытки обыграть Акулу[2].

Я машу ему рукой, хоть мы стоим на расстоянии пары метров друг от друга, поворачиваюсь на пятках и иду к двери. В пороге притормаживаю и, хлопнув себя по лбу, говорю:

— Прости, забыл. Передавай привет мамочкам.

— Явишься еще раз без подарка — я тебя выпорю, — «шутит» отец.

— Ты меня серьезно… убьешь? — все еще не могу поверить я.

— Бессмертие — не равно смерть, Локи, но с твоим образом жизни… — Он сокрушенно и без капли сочувствия качает головой. — Вали на хер.

— Читаешь мои мысли, — на прощанье огрызаюсь я, но он же Создатель, и последнее слово — его прерогатива.

— Всегда читаю.

[1] «Рыба» — сленг, название для плохих и слабых игроков в покер

[2] «Акула» — очень опытный и опасный игрок в покер

Глава шестая: Локи

После разговора с отцом я, злой, как черт, возвращаюсь в реальность и без сил падаю в кровать. Нет ни единой мысли, что делать дальше, а у меня, чтобы вы понимали, мозг работает, как бесконечный генератор идей. Мухлежники и лжецы только потому и живы и более-менее целыми выбираются из всех передряг, что умеют быстро соображать. Пока ты тупишь, кто-то уже достает крапленую карту или ловко заменяет кубики. Ну или вкладывает два патрона в двустволку, чтобы превратить тебя в решето для отбрасывания лапши.

«Двенадцать дней, Локи», — приходит сообщение от отца, к которому он присоединяет кучу издевательских смайликов. Я говорил, что у него хорошее чувство юмора? Большую часть времени, но точно не сегодня.

Вслед за сообщение от отца звонит мой любимый братец Люцифер. Как всегда где-то на заднем фоне его рваного голоса гремит музыка.

— Локи, тащи свою задницу! — Фер что-то попутно подпевает. Похоже, на каком-то драйвовом концерте. — Тут такие цыпочки, целых восемь. Мне одному много, двух отдам тебе.

— Ты бухой? — с трудом улыбаюсь в ответ.

— В дрова, — ржет он. — Блондиночкой ужрался так, что башка, как мельница, а рыжая… Локи, у нее такая жопа! Бьешь — и половина Мексики трясется!

Люцифер не пьет алкоголь, потому что его это не берет. Он пьет женщин. Заводит до самого упора, а потом вбирает в себя их похоть, страсть, желание, порок. Для него даже четверо цыпочек за раз — это просто разминка. И если из восьми он «щедро» готов поделить двумя, значит, уже и правда бухой.

— Фер, как влюбить в себя женщину?

— Че? — не сразу понимает он.

— Просто, блядь, скажи если хоть что-то знаешь. — Объясняться сейчас некогда, да и вряд ли он все поймет, но нам однозначно нужно будет встретиться и сообща решить, как избавиться от папочкиного проклятья. Жаль, неполным составом, потому что даже нам, бессмертным, не хватит смелости и хватит ума не вытаскивать Каина из гроба.

— Трахни ее.

Рукалицо. Да, сленг. Ну нет у меня другого подходящего слова, а тут восемь букв — и весь набор эмоций. И сразу понятно, что в этот момент я мысленно звонко луплю себя по лбу и приговариваю: «Нашел кого спросить!»

— Кино? Книги? Рестораны? Сейшелы? — У меня реально паника.

— Да просто трахни ее! — орет он. — Отжарь так, чтобы света белого не видела. Путь три дня в койке живет. Корми виноградом, пои шампанским — и через три дня будет из твоих рук даже песок есть.