Локи Выдумавший обман (СИ) - Субботина Айя - Страница 19

Странное дело, но как только Локи говорит это, я чувствую сильнейшую усталость. В последний раз со мной такое было на сдаче прошлой летней сессии, когда я не спала двое суток и зазубривала предмет на экзамен. Написалась кофе и ходила бодрячком, все оттараторила на «отлично» и была полна сил и желания пойти с однокурсниками отмечать. А потом раз — и просто уснула на скамейке под деканатом, так что Виталику пришлось вызывать такси, потому что своими ногами я идти уже не могла.

Вот так и сейчас: глаза внезапно начинают слипаться, а ковер под пятками кажется таким соблазнительно мягким, что идея улечься спать на полу не кажется бредовой, разве что немного эксцентричной. Это все последствия стресса: последние два дня я только то и делаю, что пытаюсь не умереть, а до кучи еще и связалась с демонами-рабовладельцами.

Локи не дает мне совершить задуманное и подхватывает на руки до того, как я успеваю присесть.

— Будешь меня лапать — я тебя святой водой обрызгаю, — обещаю сквозь зевок.

— Обязательно буду, моя непокорная Александра, — без зазрения совести признается он и несет меня в спальню.

[1] Имеется в виду серия фильмов «Пираты Карибского моря»

Глава шестнадцатая: Локи

Существует множество вещей, которыми женщина может контролировать мужчину. Будь моя воля, я бы сделал эти знания таинством, которое открывалось бы только опытным жрицам или любительницам заниматься сексом без всяких там шоколадно-ванильных пузырьков.

Но отец решил сделать их достоянием общественности, так что, мужики, вы знаете кого «благодарить» за то, что иногда цыпочки умело водят нас на поводке.

Но в случае с Александрой она, конечно, ни черта не понимает, что делает. И хоть ее постоянные «нет» меня жутко бесят, я все-таки слегка охреневаю — в хорошем смысле слова — от того, как хорошо и красиво она дает отпор. Возможно — но не точно — я бы не получил такой кайф, если бы она сдалась сразу. Возможно, к тому времени, как она сдастся, я вообще окаменею ниже пояса. Возможно много чего, но кое-что я знаю точно — нам не будет скучно.

Предвкушаю ее следующую вспышку, когда Овечка узнает о еще одно моей «маленькой особенности».

Я укладываю Александру на свою кровать и не без удовольствия наблюдаю, как она, уже сонная и медлительная, еще пытается держать оборону и быстро прячется пол ворохом одеял, зарываясь в них чуть ли не по самый нос. Высовывает руку только чтобы снять очки и, кстати, без них она становится мягче и милее. Потому что в очках похожа на мелкую стервочку, которую у меня руки чешутся отходить ладонью по заднице. Идея, блин, фикс!

Я забираюсь с коленями на кровать и елейным тоном интересуюсь:

— Ну как, Овечка, удобно устроилась?

Она только моргает.

Я распрямляюсь на коленях и с расстановкой, словно позирую для камеры, стаскиваю рубашку. Думаете, зря? Да ладно, девочки любят спецэффекты, особенно, когда мужику есть, что показать. А я, хоть и не бугай вроде Каина и Фера, но все равно — охуенный. Да, я в курсе, что повторяюсь.

Кстати, если вас интересует вопрос крыльев, то они у меня просто есть, и никак не прибиты к спине гвоздями и точно не часть моего физического тела. Так что никаких дырок на дорогих рубашках.

Александра следит за тем, как рубашка сползает по моим рукам, хоть настойчиво пытается запретить взгляду косить в сторону моей груди и мышц живота. Глаза становятся влажными, ресницы дрожат, и я чувствую вкус ее потребности. Это тонкая сладость где-то у меня в затылке, и она стекает прямо по позвоночнику, будоража и без того нехилую потребность устроить ей забористое порево на всю ночь. Да, я, опять-таки, в курсе, что надо говорить «ночь любви» или «страсть до рассвета», но правда в том, что у нормальных мужиков в голове нет всей этой лабуды. Мы либо трахаемся, либо ебемся, либо порем куколку до ее визга. Есть еще вариант «занимаемся сексом», но это если девочка — полный тухляк.

— Ты что делаешь? — Александра сглатывает, когда я недвусмысленно тянусь к ремню на брюках.

— А на что это похоже?

— Я не буду… — Она сглатывает остаток фразы, потому что я успеваю избавиться и от этой части моей одежды. — Локи, даже не думай…

— Я уже «даже думаю», Александра, и ты ничего не можешь с этим поделать. А теперь будь добра — подвинься.

— Зачем?

— Затем, что ты в моей постели, и я собираюсь спать рядом.

— Тогда я пойду на пол, — оживляется она, но я успеваю перебросить через нее ногу и надежно зафиксировать своими коленями, поймав заодно и в плен поставленных по обе стороны ее головы рук.

— Видишь ли, Александра, моя природа такова, что для наилучшего моего морального и физического самочувствия я не должен спать один. Иначе, поверь, утром ты увидишь совсем другого Локи, а с этим поганцем не рискнул бы встречаться даже я.

Она сглатывает и я, на всякий случай, укладываюсь на нее всем телом. Запах ее невинности сейчас особенно будоражит.

— Ты врешь, — неуверенно говорит она.

— Не советую проверять, — отвечаю я.

В этот раз я действительно не вру.

Малышки любят спать с плюшевыми мишками, а я люблю спать с плюшевыми малышками.

И правда зверею, если сплю один.

— Слезь с меня, — хмурится Александра, энергично, несмотря на сонливость, суча ногами под одеялом с явным намерением зарядить мне по известному месту.

Хорошо, что она намного меньше меня и в принципе не может почти ничего поделать. Вот лежал бы так, пока не притихнет, а потом взял готовую, как сочное яблоко. Но в глазах Овечки не только досада, но еще и страх, и паника, и негодование, поэтому нехотя скатываюсь с нее и без зазрения совести стаскиваю трусы. Александра издает такой смешной звук, как будто хотела икнуть и чихнуть одновременно, и зарывается под одеяло прямо с головой.

Я тут же забираюсь следом и с разочарованием стону, когда вместо теплой Овечки нащупываю лохматый кокон из одеял. И стоит его тронуть, как тишину комнаты разрывает ее громогласное и однозначное «Неееееет!»

Видимо придется ждать, пока уснет.

Ну и ладно, я умею быть терпеливым, даже если пока ума не приложу, как спать на животе.

Я лежу, кажется, целую вечность, прежде чем слышу в темноте комнаты ровное спокойное дыхание моей Александры. Приходится быть осторожным, чтобы не разбудить личную противоугонную сирену. Хорошо бы вытащить ее из одежды, но, опять же, вдруг она проснется?

Остается брать, что есть, даже если от потребности прижаться к ней кожа к коже закипают мозги и плавится терпение. Пусть сегодня в качестве исключения спит в моей рубашке, но первый и последний раз. Как мне оплетать ее своими пошлыми замыслами и навевать развратные сны, если я голый, как младенец, а она разве что не в поясе целомудрия?

Потихоньку тяну Александру к себе: за бедра, устраивая ее задницу у себя ниже пояса. Все же получается довольно грубо, потому что Александра вздрагивает во сне и ворочается в поисках лучшего места. И ее задница трется об меня, словно паршивка нарочно прикидывается спящей, чтобы безнаказанно поиздеваться над моей выдержкой. На всякий случай преклоняюсь через нее, заглядываю в лицо и, к сожалению, не нахожу ни единого намека на притворство.

Все-таки хорошо, что между нами есть ее трусики, иначе я бы вспомнил юные годы и ту суккубу с пышной задницей, об которую было охеренно приятно тереться своим стояком, а потом кончать на твердые смуглые ягодицы.

Но то были бурные времена молодости, когда еще мной руководил член, а не голова, и вытворять те же штуки в двухсотлетнем возрасте как-то даже стыдно. Тем более — пусть это и прозвучит глупо — с собственной женой. Поэтому прижимаюсь к ней всем телом, оплетаю собой так крепко, чтобы она даже во сне чувствовала меня рядом. Когда мы в одной постели, я смогу сделать так, что Александра не получит спокойные радужные сны, о которых мечтает. Она будет видеть то, что я захочу, а это будет то еще порно.