Убить Вампира (СИ) - Безрук Юрий - Страница 2

Женщина потянулась к небольшой спортивной сумке на сиденье рядом с собой. Этот жест не укрылся от настороженного Бутенкова. Он еще сильнее занервничал, сильно сжал жезл, затряс им лихорадочно в воздухе и выкрикнул:

— Не брать сумку! Не брать! Что в ней? Что в сумке?!

Его прямо заколотило всего в предчувствии чего-то ужасного.

— Возьмите сумку за ручки! Медленно! Положите себе на колени. Раскройте. Не спеша. Одной рукой. Одной рукой! Что там в сумке? Что это?!

Бутенков не мог поверить своим глазам:

— Это что, голова? Голова?!

В ту же секунду женщина посмотрела на него, и он ужаснулся: её глаза были ярко-красного цвета, рот испачкан кровью. Бутенков невольно повернулся, чтобы позвать Скачко, но в следующее мгновение женщина стремительно выбросила из окна костлявую иссохшую руку, схватила его за горло и с нечеловеческой силой стала душить.

«Семеныч! Семеныч!» — хотел было крикнуть Бутенков, но только глухо захрипел и почувствовал, как почва уходит из-под ног, а он сам становится почти невесомым.

Скачко, увидев, что на его товарища напали, стал тоже выбираться из машины. Но только он вылез и схватился за кобуру, как на его глазах цепкая рука убийцы рывком притянула к себе Бутенков, жахнула его головой о корпус машины и с невероятной силой отшвырнула обратно.

Тело Бутенков тяжело грохнулось, распластавшись на земле, а «Жигули» нарушителя снова рванулись с места.

— Мать твою! — только и смог что произнести Скачко, едва успев отскочить в сторону. То, что он увидел, не поддавалось никакому объяснению. Да разве могла простая баба обладать такой недюжинной силой? Что это за фурия, черт возьми?

Скачко быстро забрался в свой автомобиль. Его всего трясло от злобы и ужаса.

— Нет, сучка, от меня не уйдешь, не уйдешь! — долдонил он всю дорогу, выжимая из своей колымаги что только можно. Однако на этот раз «Жигули» преследуемого оказались для машины Скачко недосягаемы. Он, казалось, полностью слился со своим автомобилем, чувствовал теперь каждый «вздох» его, каждое усилие, но всё напрасно — «Жигули» отрывались все больше и больше.

Скачко поверить не мог! На его глазах эта наглая сучка на бешеной скорости пронеслась мимо, будто не замечая их. На его глазах она превратила обыкновенное шоссе в скоростную трассу для автогонок; как с котенком, разделалась с его напарником и продолжает лететь так, словно издевается над ним: на-ка, мол, догони попробуй!

И надо же было этому случиться за каких-то полчаса до конца дежурства! Всего за полчаса!

— Дрянь, дрянь! Стерва! — налился Скачко злобой. — Догоню, все ноги повыдергиваю!

Что есть силы он давил на газ, и до боли в косточках сжимал руль, горя одним желанием: во что бы то ни стало настичь треклятые «Жигули».

И вот уже пошла Грушовка. За нею, Скачко знал, резкий спуск, а дальше крутой поворот. Там «Жигули» наверняка сбавят скорость, Скачко догонит их и — он ни на минуту не сомневался в этом — протаранит. Ему все простят. Простят, если он доставит эту сучку в горотдел. И он её доставит. Непременно. Пусть хоть что. Но перед тем он ей всё припомнит: и ядовитую усмешку, и Бутенкова, и неожиданно испорченный вечер.

Вскоре промелькнул и указатель конца Грушовки, дальше пошла волнообразная дорога. Машина Скачко плавно запружинила на кочках, но нарушительница и не думала сбрасывать скорость, самоубийца.

«Жигули» буквально пролетели над спуском, глухо шмякнулись, потом завизжали тормозами на повороте и в конце концов воткнулись в ограничительный столбик, смяв передок.

«Лучше б ты взорвалась!» — подумал, остановившись неподалеку и тяжело выбираясь из своей машины Скачко.

«Жигули» стояли прямо перед ним, освещенные фарами его машины. В каком состоянии находился водитель, определить было невозможно, но в том, что он серьезно пострадал, а может быть (о чем подсознательно гаичник мечтал больше всего), и разбился насмерть, Скачко не сомневался.

И все же он приблизился осторожно, с опаской и посветил фонариком в салон «Жигулей». Женщина, как он и предполагал, ничком лежала на руле. На голову был наброшен капюшон, так что лица Скачко не видел. Все так же нерешительно он осветил заднее сиденье, потом переднее и снова направил луч света на пострадавшую.

Все еще находясь под впечатлением сцены с Бутенковым, Скачко не решился сразу открыть переднюю дверцу «Жигулей», лишь несколько раз постучал фонариком по боковому стеклу:

— Эй, эй! Вы живы? — и снова направил фонарь внутрь машины.

Неожиданно женщина резко подняла голову и, сверкнув красными глазами, дико ощерилась, оголив ряд мелких щербатых потемневших зубов.

Скачко резко отшатнулся. Ему показалось, что на него взглянула сама Смерть. Сердце его похолодело и сжалось до невероятных размеров.

А «Смерть» вдруг дико захохотала, потом зашлась в безумном ликовании.

Капюшон ее при этом спал на плечи, и показался совершенно плешивый, с редкими кустами торчащих седых волос, череп, ошеломивший Скачко.

В то же мгновение «Жигули», как ни в чем не бывало, завелись, отъехали от столбика, развернулись и, сорвавшись с места, с визгом и ревом понеслись дальше по трассе, оставив потрясенного Скачко в шоке.

Часть I КУДА ВЕДУТ НАС СНЫ

1

Ольга Ракитина проснулась в холодном поту в три часа ночи.

Ничего не осознавая, она неторопливо обвела глазами свою полутемную комнату, увидела справа от себя неоновый циферблат настенных часов и только теперь поняла, где находится. Однако это не успокоило.

Только что пережитый странный сон будто сковал её.

Она очень хорошо запомнила его — так хорошо, что даже кончики пальцев, казалось, еще ощущали предметы, к которым она прикасалась во сне.

Ольга вошла в подворотню, остановилась в небольшом заасфальтированном дворе. Ни куста поблизости, ни деревца. Лишь кое-где у дома, разорвав асфальт, пробивалась к свету редкая бледная трава. Наверху раскатисто кричали вороны. Напротив неё высокий многоэтажный дом. Пока она затрудняется ответить, чей он. Знает только, что хорошо ей знаком.

Она стоит возле одного из подъездов. Вход в него закрыт деревянной, окрашенной в бордовый цвет дверью, в верхней части которой выделяется стеклянное окошечко. Сейчас оно разбито. Ольга не помнит, где она могла видеть такую дверь.

Она входит в подъезд, переступает высокий порог, поднимается к лифту — он не работает; жмет кнопку вызова — ничего. Тогда Ольга начинает подниматься по ступеням лестницы, но и нацарапанные английскими буквами на стенах надписи ни о чем ей не говорят, хотя и кажется, что она видела их много раз.

Ольга двигается дальше. Медленно, нигде не задерживаясь. Один этаж, другой, третий.

На одной из лестничных площадок замирает, видит дверь с номером 45 и удивляется, как здесь очутилась.

Квартиру ей знакома, здесь она бывала точно. Еще не забыла эту плотную, обитую коричневым дерматином и медными мебельными гвоздями дверь с исцарапанной озорниками кривой четверкой.

Ольга трогает дверь, но та не открывается.

Ольга удивленно смотрит на свою ладонь, потом опять толкает дверь. На этот раз она поддается легко, словно приглашая войти.

Ольга входит и видит знакомую прихожую. Слева от неё в темном углу должна быть высокая колченогая вешалка, на которой висят черное пальто и мужская фетровая шляпа. Но Ольге не нужно раздеваться, нужно повернуть направо, в спальню.

Ольга чувствует, что ей просто необходимо туда войти!

Здесь темно, но она ясно представляет, где что расположено. Она здесь тоже была, и не один раз. Вон там, впереди, должна стоять кровать, полностью пока скрытая в темноте, отчего Ольге кажется, что комната перестала быть маленькой — вокруг не видно ни стен, ни мебели. Только одно ощущение, что в этом абсолютно черном пространстве прямо перед ней кровать, и Ольга догадывается, чья, ведь она зашла именно в эту квартиру с номером 45.