Хейло (ЛП) - Ли Сесиль - Страница 34

— Посмотри на себя, — прошептала Имоджен, не отводя глаз от экрана. — Ты — звезда.

Я уже открыл рот, собираясь выдать что-нибудь самоуничижительное, но в этот момент моя копия на экране сымпровизировала и взяла последнюю ноту, и я с удивлением уставился на изображение. Видео резко оборвалось, и Имоджен забрала ноутбук.

— Я же говорила, что тебе надо сесть, — сказала она.

Тряхнув головой, я выдавил:

— Где ты взяла это видео?

— Страж опубликовал его вчера вечером в своем Инстаграме, и теперь народ сходит с ума, пытаясь выяснить, кто ты.

— Что? — В голове начало гудеть, и кровь прилила к ушам. Я наклонился, уперся локтями в колени и потер пальцами виски. — Страж? Рэпер, что ли? Ничего не понимаю.

— Нереально, да? У него около ста пятнадцати миллионов подписчиков. Мой младший братик скоро станет очень знаменитым. — Имоджен прижала тыльную сторону ладони к голове и эффектно откинулась назад, ее длинные рыжие волосы рассыпались по плечам. — И тут я подумала, что это должна была быть я. Как печально.

— Как этот Страж получил видео? И зачем опубликовал? Вот черт.

Имоджен села прямо и успокаивающе погладила меня по спине между лопаток:

— Хейло, это же хорошо. Дыши.

— На этом видео даже нет других парней. В Саванне только меня освистали, так что если это видео… Вот черт. — Неизвестно сколько еще ненависти выплеснут на меня, если увидят это видео. И вдруг я невероятно обрадовался, что у меня не было аккаунтов в социальных сетях.

— Эй, ты все неправильно понял. Поверь, никто тебя не ругает.

Имоджен закрыла видео и открыла Инстаграм Стража. В его статусе стояло: «Мне нужна эта запись, срочно. #наповторе» Потом Имоджен открыла комментарии, но я отошел:

— Не хочу этого видеть.

— Нет, ты посмотришь. Иди сюда.

Имоджен схватила меня за руку, но я стряхнул ее ладонь. Сестра закатила глаза и начала зачитывать комментарии вслух.

К моему немалому удивлению реакция на видео была от: «Ого! Кто это и где можно купить песню?», до: «Гениальная вещь. Голос наполовину как у ангела, наполовину рок-бога. Чувак станет мега-звездой». И чем больше Имоджен читала, тем меньше я понимал. Пропустила она ругательства или нет, сложно было сказать, но если так, то я был ей очень благодарен. И еще меня поразило количество комментариев и лайков. Менее чем за сутки более пяти миллионов. Черт подери... Более пяти миллионов? То есть, это видео с нашей песней посмотрело пять миллионов человек?

— Ты представляешь? Да мама с папой просто сойдут с ума, — выдала Имоджен, захлопывая ноутбук и поворачиваясь ко мне с широкой улыбкой. — Разве ты не рад? По твоему виду не скажешь.

— Да уж.

— И по голосу тоже.

Я фыркнул:

— Это называется шоком. То есть, я даже не знал, что меня снимали, и теперь миллионы людей увидели это видео?

— Ты не знал? А тебе известно, кто сделал эту запись?

— Это должно быть менеджер «ТБД», Брайан. Но я не знаю, как Страж смог заполучить это видео, разве только Брайан специально ему отправил. Но это не имеет никакого смысла. Им, я ничего не понимаю.

Возможно, это была какая-то маркетинговая уловка, чтобы убрать плохие отзывы в прессе после того шоу? Знали ли об этом парни? Или, о Боже... они вообще были в курсе?

— Это очень странно, — согласилась Имоджен. — Но одновременно и круто. Вот оно, Хейло. Твой большой прорыв.

Мне хотелось рассмеяться сестре в лицо, сказать, что она — сумасшедшая, но у меня появилось странное ощущение, что, похоже, она права. А если Имоджен права, значит, все скоро изменится.

ГЛАВА 34

ВАЙПЕР

«Вот черт, как же сегодня холодно», — подумал я, засовывая руки в карманы кожаной куртки, бредя по тротуару и проваливаясь в снег до лодыжек. Даже несмотря на шапку, которую я, спасаясь от холодного ночного воздуха, натянул по самые уши и шарф, обмотанный вокруг шеи чуть ли не до удушья, от порывов ветра, поднимавших каждые несколько минут ледяную крошку, лицо жгло, как от уколов крошечными иголками.

Был вечер понедельника, и как всегда по возвращению в Нью-Йорке, я отправился из Манхэттена в Дайкер Хайтс навестить самого любимого на свете человека — мою маму.

Мне всегда казалось, что так я возвращался в прошлое, в место, где всё началось. Проходя мимо старого дома Киллиана, я увидел в окнах гостиной мерцающий свет телевизора. Мать и отец Киллиана, как всегда, сидели и смотрели вечерние новости, даже теперь, десять лет спустя, когда мы выросли и разъехались. Странно и приятно было осознавать, что некоторые вещи навсегда останутся неизменными, даже если все остальное вокруг изменится.

Как мальчик, который жил в доме по соседству с Киллианом. Мальчик, которого мне сейчас хотелось послать к черту. Мальчик, который бросил нас... Да, каждый визит сюда всегда напоминал возвращение в прошлое.

Уличные фонари освещали узкую полоску заснеженного бетона. Я брел мимо аккуратного маленького дома того мальчика и остальной части квартала с плотно прижавшимися друг к другу зданиями, пока не пришел к небольшому кирпичному дому — месту, где я вырос.

В ночное небо поднимались клубы дыма, и на крыльце, как всегда, когда меня ждала мама, горел свет. Выступавший вперед вход и крыша были запорошены снегом, покрывавшим теперь и мои ботинки. Я поднялся по лестнице из трех ступенек и, оказавшись на маленьком крыльце, постарался хорошо отряхнуться.

Я уже потянулся в карман за ключом, но не успел его вытащить, как железная дверь открылась и на пороге появилась улыбавшаяся и одетая в свой привычный розовый халат с белыми цветами мама.

— Дэвид. — Теплое приветствие заставило мои замерзшие кости мгновенно оттаять, как и сопровождавший его быстрый удар в плечо. — Ты с ума сошел? Зачем нужно было приходить сегодня вечером? Гулять в такую погоду... Решил замерзнуть до смерти?

— Черт, женщина. — Я потер руку в месте удара. — Нет. Я всегда прихожу домой по понедельникам. Плюс, я же не пешком шел.

— Правда? — Мама уперлась руками в бока. Ее халат и тапочки в тон ни капельки не смягчали жесткого взгляда темных глаз. — Тогда почему у тебя мокрые джинсы? Прямо до середины голени. Бог знает, сколько снега набралось в ботинки.

Ладно, у меня и правда замерзли ноги.

— Я шел от станции. А не из центра города. Давай ты продолжишь орать на меня уже внутри, где можно снять ботинки?

— Не умничай со мной, — сказала мама, тыкая в меня пальцем.

— Я и не собирался.

— Угу. Не забывай, что твой острый язык достался от меня.

Я ухмыльнулся и, обняв ее за изящные плечи, притянул к себе.

— Как можно о таком забыть? — Я поцеловал ее темные волосы, заправленные за ухо. — А если серьезно, я сильно замерз. Так ты впустишь меня внутрь или как?

Мама хмыкнула, но распахнула дверь:

— Ладно. Входи уже.

Мы зашли в дом. Мама развернулась и пошла на кухню. Пока я разматывал шарф и снимал ботинки, до ноздрей донесся соблазнительный запах запеченной курицы с пармезаном — мое любимое блюдо.

М-м, угу. Не нужно озвучивать свои мысли. Она знала, что к чему.

Повесив пальто, я прошел по паркетному полу в недавно отремонтированную небольшую кухню и увидел маму, которая тут же протянула мне стакан с виски.

— Выпей. Это согреет.

Я широко улыбнулся и опрокинул в себя тягучую янтарную жидкость — виски подействовало, как и ожидалось, — потом кивнул в сторону двух тарелок на кухонной стойке:

— Говоришь, сумасшествие приходить домой в такую погоду? Тогда для кого ты готовила?

— Если не прекратишь мне дерзить, то будет не для тебя.

Я тихо засмеялся, оперся на стойку и поставил стакан рядом. Мама открыла ящик и достала видавшие виды пару ярко-желтых рукавиц-прихваток.

— Ты же знаешь, что я не прихожу по понедельникам, только если я…

— За пределами штата, страны или если город перекрыт из-за стихийного бедствия. — Мама закатила глаза. — Я знаю. Но для некоторых и такое количество снега — стихийное бедствие.