Гори жить (СИ) - "M.Akopov" - Страница 20

Осознание собственного первенства придало Майку сил, и он ускорил шаг. Вымощенная досками дорога вела его вдоль полосы прибоя — где-то разбитой на белопенные отрезки вросшими в дно валунами, где-то плавно огибающей узкий пляж, а где-то теряющейся в туманной дымке над мелководной рябью.

Майк шагал по влажным доскам, и они отвечали на каждый его шаг то вздохом, то всхлипом, то глухим потрескиванием. Ноги гудели, суставы побаливали. Старые кожаные кроссовки отсырели и размякли, и шнурки, если по-хорошему, нужно снова подтянуть — но Майк решил дойти до ночлега, а там уж разобраться и с едой, и с обувью, и с ногами.

Утром он зайдет в магазин — есть же в Апулии какая-никакая торговля? — и купит себе тонкие шерстяные носки, они больше подходят для походов.

Да и не только носки! После обеда отчетливо похолодало, голова стынет. Простудиться он точно не простудится: движение, как известно, это жизнь — но шапочку нужно бы купить. И воды! Полулитровую без газа как НЗ, и литра полтора в расход. Можно даже не воды, а фанты или колы, потому что все ощутимей и ощутимей хочется сладенького…

Ну, и с питанием нужно что-то решать. Никакого хамона, колбасок и копченых осьминогов по утрам! Заваренная овсянка, пара-тройка бананов, яблоко в карман. Перекусить лучше шоколадом, булкой или печеньем с водой или колой. Вот вечером, перед сном, можно загрузиться белками. «Ночью организм должен питаться!» — утверждал некий Кит из полузабытой детской книги то ли про кортик, то ли про бронзовую статуэтку птицы.

Однако, ночь близко: смеркается! Где же Апулия?

Майк развернул карту. Судя по темпу ходьбы, в Апулию он должен попасть вот уже сейчас. Не дошел? Однако никаких селений не видно. Остается одно из двух: или он заблудился, или карта врет. Что равновероятно… А что показывает навигатор?

Сняв со спины рюкзак, Майк выудил из его недр герметичный пакет со смартфоном внутри. Включил. Дождался определения координат. Ого! За сегодня он отмахал 40 км, а до Апулии, спутники намерили, еще километров пять… Можно берегом, так ближе — но там нет дорожки, зато должен начаться парк; а можно по асфальтированному шоссе — но это неважнецкая идея для темного времени суток, осложненного дождем.

«Пять километров — это немного, — подумалось Майку. — Час ходьбы по-хорошему. Пусть полтора, с учетом незнакомой местности. К девяти дойду!»

И он свернул с дорожки, чтоб идти по пляжу.

* * *

Мокрый песок, как выяснилось, ненамного плотнее сухого. Каждый шаг отнимал силы, которых и без того оставалось мало — а ветер с дождем не давали штанам подсохнуть. К тому же по пляжу как аккуратно ни шагай, песку зачерпнешь. А если не зачерпнешь, штанина услужливо подхватит горсть песчинок из-под подошвы и транспортирует их за кроссовочный задник.

Скоро Майк ощутил, что песка в его обуви настолько много, что проще разуться и идти босиком. Он пытался вытряхивать «накопления» не снимая кроссовок, но песок только пересыпался в штаны, прилипал к влажной коже, и не давал ступить и шагу без чертыханий и ругани.

В парковые заросли Апулии Майк вошел уже в полной темноте. Ему повезло, что свет, на который он взял направление, принадлежал ресторанчику. Неподалеку нашлась и гостиница с отдельными домиками, именуемыми коттеджами, но сдаваемыми по цене дворцов.

Майк рассчитался не торгуясь, однако потребовал себе дополнительный обогреватель и вентилятор. Взамен у него выцыганили еще несколько евро. Требуемое принесли незамедлительно — он как раз домывался в душе, намыливая голову из последних сил.

Соблазн упасть и уснуть сразу, едва сбросив с себя заскорузлые вещи, был велик, но Майк знал: куча мокрого грязного тряпья останется таковой и завтра, и ему придется прожить здесь еще сутки, чтобы привести в порядок одежду.

Поэтому Майк напряг всю свою выдержку, отмыл от песка кроссовки, развесил мокрое над обогревателями и включил вентилятор. И лишь тогда уснул, не успев толком порадоваться собственному здравомыслию и выносливости.

Проснувшись утром, он ощутил боль во всем теле. Подошва левой ноги саднила. На стопе, возле пальцев, зиял огромный, налитый кровавой жижей пузырь. Зато одежда высохла, а «рассупоненные» кроссовки — стельки отдельно, шнурки отдельно, языки навыворот — аж задеревенели от сухости.

«В нормальном отеле, — подумал Майк, — в аптеку можно послать гарсона. Здесь остается только просить портье о такси, полдня прокатать в поисках пластыря и бинта, и в результате остаться еще на ночь. А там можно возвращаться в Лиссабон, звонить маме: вот, обещал сидеть в столице, гулять в парках — сижу, гуляю. И какой тогда смысл во всей этой затее?»

«Но если ты сейчас обуешься и пойдешь, — заговорил внутренний голос, — волдырь на ноге лопнет, туда попадет инфекция, к вечеру поднимется температура, утром нога распухнет и посинеет. Классический алгоритм: гангрена, хирург, костыли. Ты этого хочешь?»

— Глупости! — произнес Майк. — Аптека тут по-любому найдется, чем присыпать и промыть я знаю. Больно идти, да. Но ничего страшного.

«Не ногу тебе отрезать надо, а голову!» — обиженно заявил внутренний голос и умолк. А странник принялся с оханьями, шипением и бессмысленными предосторожностями натягивать носки.

* * *

В этот день Майк прошел тридцать шесть километров. В аптеке ему повезло купить широкий хирургический пластырь, надежно приклеивающийся даже к мокрому и снимающийся относительно безболезненно. Первые сотни шагов с пластырем нога болела, но Майк терпел и старался не хромать, а вскоре перестал чувствовать боль и шел как обычно.

Он думал, что отлично справился с проблемой и радовался, что трудности остались позади. Он как будто неплохо втягивается в необычное путешествие, и скоро — сразу, как кончится дождь — начнет ощущать удовольствие от пешей прогулки.

Чтобы сократить путь, отмеченный желтыми стрелками, Майк выходил на шоссе и шел по обочине. Плутать безопасным маршрутом, быть может, и увлекательно, но ему хотелось попасть сегодня в альберге, чтоб ощутить себя настоящим паломником. Да и отметку в креденсиаль нужно поставить — хотя бы одну…

В альберге городка Виана ду Каштелу Майк прибыл вовремя и без всяких затруднений поселился в комнате на десятерых. Оставив вещи, он отправился ужинать в ближайшее кафе, даже не подозревая, что этот ужин — последняя передышка перед адовыми пытками.

Ночь началась с того, что немолодая голландская пара, поместив свои треккинговые ботинки в многоэтажную сушилку, обулась в деревянные сабо и принялась расхаживать взад и вперед — вроде как по делу, но почему бы не лечь и не успокоиться?

Уснув наконец, голландец захрапел. Вторя ему, захрапел и кто-то неведомый Майку. Вскоре в акустическую битву вступил третий храпун — прерывистый, но на редкость голосистый!

Сон ушел, вместо него осталась дрема с поминутным рассматриванием циферблата часов.

Чтоб не дуло, служитель закрыл окна, и скоро стало душно. Десять пар мокрой обуви источали запах, который русский человек назвал бы зловонием, а служитель — ничего, терпел и пшикал цветочным освежителем, отчего становилось только хуже.

Утром Майк вскочил раньше всех, чтобы сбежать отсюда и навсегда забыть про альберге как про кошмарный сон — однако вся одежда, вывешенная на просушку, пребывала в состоянии первозданной влажности.

Сцепив зубы, он кое-как натянул мокрую футболку, мокрую рубашку, мокрые штаны. Мучительнее всего надевались холодные мокрые носки, а кроссовки и вовсе ощущались застывшим сырым бетоном.

Держа в руках рюкзак, Майк подергал дверь. Заперто!

— Пердоу ау сынйеор, — извинился служитель. — По нашим правилам, гости покидают альберге не ранее семи утра. Или если все вместе встанут раньше…

— Поч-чему??? — прошипел рассерженный Майк.

— Таковы правила, сеньор. Чтоб никто случайно не унес ничего чужого!

— Твою ж мать… — разозлился паломник вполголоса.

— Что вы сказали?

— Пожелал вам счастья в личной жизни, — объяснил Майк уже по-английски и уселся на кухонный стул. Муниципальный вай-фай раздавал интернет со скоростью пять килобит в секунду, и начальная страница поисковика так и не открылась.