Напряжение на высоте (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 59

И незаметно подмигнул.

«Тут как бы себе метр на два копать не пришлось», — нервно пронеслась мысль Еремеева. — «Хотя эти сами выкопают. Не одни, так другие».

Панически перевел взгляд на Юсупова и с удивлением обнаружил в на мгновение поднятом от стола взгляде ту же хитринку, что только что наблюдал в глазах Давыдова… Перевел взгляд на Панкратова — но тот с яростью смотрел только на гусара. Сдвинул взгляд на Мстиславского — а тот еле-еле пальцами повел, чуть сдвинув указательный, на котором был наделяющий перстень — копия того, что лежал в кармане самого Еремеева, взятый на всякий случай. Что, вообще, происходит…

— Господа! — Дернул кожу сквозняк от стремительно распахнувшихся ставень Кавалергардской залы.

А на паркет Андреевского зала стремительно и зло прошествовал император, окинув присутствующих взглядом и утвердившись на своем троне. Всякий шум стих, сменившись настороженным вниманием.

Позади тихонько просочился дядя императора, оставшись справа от трона, у самой стены.

— Моей волей заявляю о снятии с князя Черниговского всех регалий и чинов. — В такт своим словам император ударил рукой по подлокотнику трона. — Именем своим заявляю право личной мести князю Черниговскому. Именем своим объявляю земли, людей и достояние его моим личным призом.

И ошарашенное молчание было ему ответом. Однако первый шок о смещении одного из старейших опор трона прошел быстро, сменившись кое-чем более насущным.

— Но позволь, государь, наши права на виру не ниже твоих будут. — Встал с места Гагарин. — Как и всех в том списке! — Указал он на листы перед Мстиславским.

— В той бумаге, великий князь, твоих родичей нет. — смотрел на императора князь Долгорукий. — Нас обидели, нам с виновника и требовать.

Потому как император заберет себе все — не понятно пока, спасая этим Черниговского от потокового разграбления или приговаривая к каре куда более страшной.

— Кто-нибудь, подай мне бумагу, — замерев на секунду, сделал короткий жест император.

И кто-нибудь нашелся — один из охранников вежливо забрал у Мстиславского лист, чтобы с поклоном приблизиться к трону.

— Моих родичей нет, — окинув взглядом список, коротким кивком признал великий князь. — Мой личный слуга есть. — Перевел он взгляд на князей. — Жандарм «Ока государева». Значит, я требую свое за отрубленную правую руку.

— Сравниваешь руку с жизнью моих родичей? — Вскочил Шереметьев.

— А ты желал плевать на мою жизнь, как посмотрю?!! О правах говоришь, мои попирая?! Мои законы тебе уже не указ?! Оттого в твоем княжестве беззакония творятся такие, что ты либо слеп, либо в доле?!

— Я правды желаю! — Отвел взгляд князь. — Правды для всякого, кто в той бумаге.

— Моя правда такова — каждому, владеющему блокиратором, смерть. — Облизал губы император. — Каждому, кто тюрьму тайную затеял — смерть. Каждому, кто моего человека тронул — смерть! Приходи через три его смерти, и если он не сдохнет в четвертый, требуй свое!!!

— Не правильно так, твое величество, — посетовал Гагарин.

— Ты, князь, чего хочешь — отмщения или денег?

— Отмщения.

— Получишь, — сухо ответил ему император. — Кому деньги? Вставай, каждому отсыплю.

Желающих отчего-то не нашлось. Разве что ворчание не стихало.

— Раз денег не хотите, а правда вам нужна, то про нее поговорим! — Гаркнул император. — Видел я ту грязь, что Черниговский под свет вытащил. До того, полагаю, укрывая самолично.

— Облыжно мог обвинять, великий князь! — Возмутился Шереметьев. — Суда твоего страшась! Вину свою пытаясь умалить и внимание на пустое отвести.

— То расследование решит, — мрачно глянул на него император.

— А мы с обществом как раз судью нашли достойного, — повел Шереметьев рукой, аккурат на него указывая. — Еремеев, свободного рода. Твой предок его предков лично в гербовые аристократы возводил, значит и сам доверял. Потому и нам довериться не зазорно!

— Твой слуга сам предложил кандидатуру, — веско заявив, поднялся с места Долгорукий, указав сначала на Давыдова, потом на Еремеева. — И мы договорились, что расследование злодеяний на нашей земле проведем сами, на суд его представим и решение судьи примем.

— Эка ты его наделил, — мрачно покосившись на Давыдова, разглядывал император Еремеева.

— Выдюжит, государь, — уверенно заявил гусар, закручивая ус. — Он толковый.

— Как ты, человек, собрался обеспечивать решение суда? — Вздохнув, уточнил его величество. — Как будешь призывать к исполнению договоренностей, ежели кто тянуть станет и волокиту устраивать? — Недовольно покачал он головой.

И князья за столом, скрывая улыбки и ехидные взгляды, могли бы подсказать ответ — никак. Оттого и выбрали, чего скрывать…

— Так, зятю пожалуюсь, — стараясь стоять прямо и отвечать уверенно, произнес Еремеев.

За столом загоготали, чуть не по бокам себя ударяя от веселья.

— Какому еще зятю? — Гневно глянув на сидящих за столом, унял их радость государь.

— А у нас с твоим сыном с некоторых пор один зять, — простовато и с легкой улыбкой произнес судья.

Вызвав волну недоумения среди князей.

— Самойлов? — Удивился и император. Затем резко помрачнел. — Он же всех убьет.

И слова императора уняли даже тень веселья. Потому как этот человек никогда не врал — а правда с определенного момента может вызвать ужас.

— Так, может, и надо ворью, которое на суд не явится? — Завозился князь Ухорский.

— Он всех убьет, — тяжелым взглядом наградил его император. — Если не явится даже один.

— Ну уж, не будет такого, — протянул Шереметьев неуверенно.

— Вы себе судью или палача выбирали, люди? — Как злой директор на проштрафившихся замов смотрел он. — Вот что, Еремеев. Мне жалуйся. Ежели кто не подчинится общему решению, ко мне иди.

— Мне тоже можешь жаловаться, — негромко, но так, чтобы все слышали, произнес Юсупов. — Что мы, не родственники, друг другу не помочь?

— И мне говори, — спокойно смотрел Шуйский. — Разве не я сватом был твоей дочери?

— Верно, у нас в роду завсегда свата за общий стол приглашают, — хмыкнул Галицкий из достаточно плотного стана нейтралов. — Потому ко мне тоже обращайся.

— И я сватом был, — признал Долгорукий.

— И я, — буркнул Панкратов.

— И я там был, мед пиво пил, по усам текло!.. — С чувством зачитывал Давыдов, в руке которого вновь обнаружилась фляга.

— Василий, тебя присяга помогать обязывает, — легонько укорил его император, по-отечески улыбаясь.

А у многих от такого родства, осознанного только в этот миг, чуть не стали по второму кругу седеть волосы.

— Благодарствую, — низко поклонился Еремеев.

— Кандидатуру утверждаю. Сколько тебе понадобится времени?

— Дела принять и разобраться в них, да тщательно расследование провести — года три как минимум, государь.

— А как же месяц! — Вскочил на ноги Романов. — Мы на месяц его ставили!

— Три года, — задумчиво произнес император, отражая то же самое сомнение.

— Так, государь, почти восемь десятков дел. — Похлопал глазами Еремеев. — Три года — это я щадить себя не стану! Тут же размах таков, что иные дела, им равные, иногда внукам завещают, — доверительно произнес он.

— А и вправду, дело-то серьезное, — сделал стойку император. — Хотя ежели кто хочет быстрого правосудия…

— Я желаю! Что тут расследовать, дикость-то какая! — Возмущался он, поворачиваясь на соседей.

— Тогда, Еремеев, начнешь с Романовых. — Согласно кивнул император, вызвав резкий кашель князя. — Для исполнения сроков придаю тебе министерство внутренних дел.

Потому как интриги с концом света — это, конечно, интересно, но не бросать же отличную возможность подмять под себя целый институт управления страной. Прямо забрать — против традиций, а вот обходным путем — неведомо когда еще будет такой шанс. Вон, Черниговских и за тысячу лет подвинуть не удалось, а смерть его сейчас просто оставит место вакантным. А этот Еремеев действительно выглядит толковым, раз сам предложил.