Напряжение на высоте (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 52

— Нет. — Глухо прозвучало в абсолютной тишине.

— Интересно, случись бы такое у соседей, винил бы ты, князь Тарусский, в этом жадность недалеких наследников? Или бесчестье?

— Ты забываешься, как мне кажется. — Задрожал от гнева голос новоявленного холостяка. — Кто тебе позволил лезть в наши с князем Стародубским взаимоотношения?!

— А они — есть? — Поднял равнодушный взгляд на него тот, кого он посмел упомянуть. — Или ты что-то сделал, чтобы они объявились? Почему когда вы, жадная свора, делили наследство покойников, ко мне приезжал не ты, а князь Панкратов, уговаривая дать разрешение на розыск и погребение семьи Фоминских? Где ваше радение за родичей, потомки Юрия Святославовича, ежели за покойных просит чужак? Почему он их хоронит, а твоя жена приходит их оплакивать на его кладбище?!

— Ты сказал, нет у тебя претензий к семье Фоминских. — Потупил взгляд Скрябин, скрывая злость. — Не желали мы тебя гневить, о старом напоминая. Новую жизнь рода сердце велело начать. Что до покойных, честь по чести придали бы останки земле! Ежели бы не этот вор, что украл себе землю и достояние, и армией своей грозил уничтожить всякого!! — В ярости ткнул он перстом в Панкратова. — Как кровь родную хоронить, когда пулей грозят?!

— Идти под пули, вестимо. — хмыкнул князь Урусов. — Ты совет для чего собрал? Чтобы мы под пули за твою честь и твоих предков пошли, а ты в Москве сидел?

— Чтобы пресечь поток и разграбление! — Дал осечку голос, подлетев к потолку.

— Так, я слышал, нет там его. — задумчиво прокомментировал князь Туманов, сидевший среди «неопределившихся» коллег. — Говорят даже, города грамоты направили князю Панкратову, чтобы на княжение его пригласить. Но может, врут. Князь, было ли такое? — Обратился тот ненавязчиво к Панкратову, про которого словно вспомнили только сейчас.

— Грамоты имеются. — Скупо ответил он.

— От всех городов, весей, поселений? — Словно не поверил ему Туманов.

— Именно так.

— Защитником или владетелем? — уточняли у него.

— Защитником. — И словно оправдываясь, добавил чуть тише. — Крови было много: мародеры, насильники на улицах… О законах позабыли, словно звери, а не люди. Города хотели безопасности. А благородные на этих землях сидели по своим домам и не думали высунуть носа. А кто высунул — грабил соседа. — Обвел он мрачным взглядом присутствующих.

Была в его словах правда. Она всегда была — во всех словах, кто говорил сегодня, но князь не спешил уточнять масштабы и детали — равно как то, что грамоты выписаны после установления мира. С собой эту правду для того и принесли. Но для совести и чести своей — сделал он куда больше добра, перенимая бесхозное. И закон — он вернулся в охваченное паникой княжество именно с его вымпелами, привезенный на броне его БТР.

— Стало быть, и владетелем тебя не назвать?

— Я таковым себя разве называл? — Изумился князь. — Я столько денег потратил, чтобы людей из подвалов вытащить и восстановить водоснабжение. Павших по чести похоронить. Пропавших из под завалов спасти. Сегодня слышу речи, будто я разорил и разграбил.

— Святой с нами за одним столом! — Едко прокомментировал князь Скрябин. — Поди, жизнь ты им оставил, а карманы за помощь свою вывернул до донышка, да еще за ноги потряс, чтобы грош какой не утаили!

— Княжество я принял нищим. — Сухо ответил Панкратов, вызвав волну удивления.

— Это Фоминских-то?!

— Золото в сокровищнице целиком ушло на восстановление, да еще не хватило. — Недовольно повел он плечом. — Своих поперек имеющегося доложил почти десятикратно. Бумага сгорела.

— А банковские счета?! — Гудели уже по всему периметру стола.

— Форц-банка-то? — Словно припоминая, уточнил Панкратов. — Так его у меня нет. Забрали. — Развел он руками, сетуя.

Удивление стало оборачиваться форменным изумлением.

— Это у тебя-то? — Сглотнув вязкую слюну, обескураженно спросил князь Тарусский.

— Он был очень убедителен. — Постарался не скрипнуть зубами Панкратов.

И не обращать внимание на тыкающий в его бок локоть князя Давыдова, требовательным шепотом бубнившего «это он? Это он, да?».

— Сейчас этот банк подарен моему внуку, Игорю. — Подал голос князь Долгорукий.

Градус изумления приподнялся вновь.

— На свадьбу, — словно само собой разумеющуюся мелочь, повел тот рукой. — Так молодые решили в честь торжества все счета вновь открыть, как были. Ради народной радости и в помощь погорельцам бывшего княжества Фоминских. Потому, ежели кто держал там вклад — будьте спокойны, ваши деньги на месте. Ну а кто задолжал… — взгляд из добродушного стал цепким и хищным. — Извольте внести в кассы добровольно.

Добрый десяток князей невольно почувствовал ком в животе.

— А деньги?! Деньги Фоминских там же?! — Занервничал Скрябин.

— Вот их что-то не припомню. — Озадаченно покачал головой Долгорукий. — Нет, не было. — Посмотрел он на порученцев у стены, отрицательно покачавших головой. — Ну так на том свете, поди, они им не особо нужны.

— Фоминские еще есть! Моя бывшая жена!

— Юридически, это так. — Вдруг произнес князь Черниговский, сдвигая очки на переносице чуть ближе к глазам. — По праву крови, ей владеть наследством. А раз ты защитник, а не хозяин, так будь добр — отдай.

— Послушайте, да тут у многих были жены из рода Фоминских! — возмутились со скандального полукруга стола. — С чего бы ей быть хозяйкой? Вон, князь Челокаев выбросит свою гадюку, чем она не княжна?!

— Ах ты мерзавец!!! — Резко встал дородный мужчина напротив. — Ты где был со своим советом раньше?!!

— Тишина! — Произнес Император.

И народ мигом угомонился, вспомнив о хозяине дома.

— В этом вопросе есть проблема. — Продолжил Император. — Раз у Фоминских нет денег золотом и на счетах, то как им платить взносы на защиту границ, образование и содержание городовых?

— Так князь Тарусский приданое жене вернет. — с усмешкой произнес князь Урусов. — Вот с той земли заберешь свое.

— И мне с того приданного затраты бы компенсировать. — Озадачено произнес князь Панкратов. — Но уважая право императора, я готов ждать, пока налогами с княжества не компенсируют мне потери.

— Это вот — дело! — Забубнили по углам стола.

— А до той поры дети княгини в моем доме поживут, в качестве гарантии. — Подвел черту Панкратов.

Лет за сорок, быть может, он решит, что оплатили достаточно — ведь будут расходы по содержанию мытарей, администрации, чиновников и все прочее, что почти обнулит баланс казны каждый год. Главное, наотрез отказать брать компенсацию полной суммой — не ради денег он все это затеял. Так что, может, и за сто лет не вернут долги — а там заложники породнятся с его вассалами, по любви разумеется, ведь других кандидатов и кандидаток рядом не будет все равно. И в его кабинете на огромной настенной карте появятся новые отметки вассальных городов.

— Постойте. — Занервничал князь Тарусский. — Тут верно говорят, претенденток может быть много. Следует обозначить список желающих и решить среди них, кому возглавить род.

— Вас, так понимаю, следует записать в списке первым? — Уточнил Туманов.

— Женщины непредсказуемы. Возможно, горе отступит и она захочет вернуться в семью. — Бухнулся тот на свое кресло.

На кой демон ему терять два города и отдавать детей в заложники ради княжества под чужим управлением…

— Вопрос считаю закрытым. — Подытожил Император. — Благородные из числа Фоминских определят себе нового князя и придут ко мне. Есть еще вопросы у благородного собрания, достойные нашего времени и участия?

— Есть. — Величаво поднялся с места князь Шемякин, сидевший по правую руку князя Черниговского.

Расслабленно-бравурные настроения, неминуемо коснувшиеся Панкратова с союзниками, сменились мрачной сосредоточенностью.

А император одобрительно качнул головой, приглашая говорить.

В обществе, где аристократу нельзя соврать, есть много обходных путей, как сохранить честь и обхитрить противника лукавой речью, полной скользких формулировок, многозначительно оборванных фраз и двойственных смыслов. Но там, где могут потребовать не юлить и говорить прямо, предпочитают действовать надежнее и проще — отдавая право говорить другим. А уж те вполне могут ошибаться, искренне заблуждаясь или не обладая полным объемом информации — но веря в нее истово.