Лука Витиелло (СИ) - Рейли Кора - Страница 3

Я схватил Маттео за руку незадолго до выхода и дернул его назад. Он попытался стряхнуть меня, но я был сильнее его. Он посмотрел на меня заплаканными глазами.

— Перестань плакать. — резко прошептал я.

— Разве ты не хочешь попрощаться? — прохрипел он.

Моя грудь сжалась.

— Она не попрощалась с нами. — я отпустил Маттео, и он снова заплакал.

Марианна положила руку ему на плечо, но не на мое. Она научилась. Каждый раз, когда она пыталась утешить меня в последние несколько дней, я стряхивал ее руки.

— Это нормально грустить.

— Нет, не нормально. — твердо сказал я.

Неужели она не понимает? Если отец узнает, что Маттео льёт слезы после смерти нашей матери, особенно когда рядом Чезаре, он накажет его. Может, он выжжет ему глаз, как грозился сделать со мной. Я не мог этого допустить.

Я взглянул на Чезаре, который стоял в нескольких шагах от меня, разворачивая ленту с запястья.

— Наша мать была грешницей. Самоубийство — это грех. Она не заслуживает нашей скорби. — повторил я то, что сказал мне пастор, когда мы с отцом ходили в церковь.

Я этого не понимал. Убийство тоже грех, но пастор ничего не говорил отцу об этом.

Марианна покачала головой и грустно коснулась моего плеча. Почему она должна была это делать?

— Ей не следовало оставлять вас одних, мальчики.

— Она никогда не была рядом с нами раньше. — сказал я твердо, сдерживая свои эмоции внутри себя.

Марианна кивнула.

— Знаю, знаю. Твоя мать…

— ...Была слабой. — прошипел я, отстраняясь от ее прикосновения.

Я не хотел говорить о ней. Я просто хотел забыть о ее существовании, и хотел, чтобы Маттео перестал смотреть на этот дурацкий нож, как будто он убьет его.

— Не надо. — прошептала Марианна. — Не становись таким, как твой отец, Лука.

Это то, что бабушка Марсела сказала, прежде чем умерла.

Бабушка выглядела худой и маленькой. Ее кожа казалась слишком большой для ее худого тела, будто она одолжила ее у человека вдвое больше ее.

Она улыбнулась так, как никто никогда не улыбался мне, и протянула свою старую руку. Я взял ее. Ее кожа была как бумага, сухая и холодная.

— Не уходи. — потребовал я.

Отец сказал, что она скоро умрет. Вот почему он отправил меня в ее комнату, чтобы я понял, что такое смерть, но я уже знал.

Бабушка слегка сжала мою руку.

— Я буду присматривать за тобой с небес.

Я отрицательно покачал головой.

— Ты не сможешь защитить нас, когда будешь там.

Ее карие глаза излучали добро.

— Скоро тебе не понадобится защита.

— Я буду править всеми. — прошептал я. — Тогда я убью отца, чтобы он больше не мог навредить Маттео и матери.

Бабушка коснулась моей щеки.

— Твой отец убил своего отца, чтобы стать Капо.

Мои глаза расширились.

— Ты ненавидишь его за это?

— Нет. — ответила она. — Твой дед был жестоким человеком. Я не могла защитить Сальваторе от него. — ее голос стал хриплым и очень тихим, так что мне пришлось наклониться поближе, чтобы услышать ее. — Вот почему я пыталась защитить тебя от твоего отца, но снова потерпела неудачу.

Ее веки затрепетали, и она отпустила мою руку, но я вцепился в нее.

— Не становись таким, как твой дедушка и отец, Лука.

Она закрыла глаза.

— Бабушка?

Я нахмурился, затем оглянулся на Чезаре, который наблюдал за мной, скрестив руки на груди. Слышал ли он, что сказала Марианна? Отец рассердится на нее. Очень рассердится.

Я повернулся на ботинках и пошел к нему, остановившись прямо перед ним и сузив глаза.

— Ты ничего не слышал.

Брови Чезаре поползли вверх. Неужели он думает, что я шучу?

Я мало, что мог сделать. Отец обладал всей властью.

— Ты никому ничего не скажешь, или я скажу отцу, что ты говорил о нем всякое дерьмо. Я его наследник. Он поверит мне.

Чезаре опустил руки.

— Ты не должен угрожать мне, Лука. Я на твоей стороне.

С этими словами он повернулся и направился в раздевалку. Отец всегда говорил, что мы окружены врагами. Откуда мне было знать, кому я могу доверять?

ЛУКА, 11 ЛЕТ

Крики прорвались сквозь мой кошмар, сквозь образы красных ручейков на белом мраморе. Я сел, дезориентированный, прислушиваясь к крикам и выстрелам.

Что происходит?

В коридоре вспыхнул свет, вероятно, от датчиков движения. Я перекатился на край кровати, когда дверь открылась. Высокий мужчина, которого я никогда раньше не видел, стоял в дверях, направив пистолет мне в голову.

Я замер.

Он собирался убить меня. Я видел это по выражению его лица. Я смотрел в его глаза, желая умереть с высоко поднятой головой, как настоящий мужчина. Маленькая тень метнулась вперед позади человека, и с боевым кличем Маттео прыгнул ему на спину. Пистолет выстрелил, и я дёрнулся, когда горячая боль пронзила мой живот.

Пуля прошла намного ниже, чем предполагалось. Он убил бы меня, если бы не Маттео. Слезы хлынули у меня из глаз, но я, спотыкаясь, выбрался из кровати и взял пистолет из тумбочки.

Мужчина поднял ствол и посмотрел на Маттео. Я поднял пистолет, направил его ему в голову, как учили меня Чезаре и Первый, и нажал на спусковой крючок. Кровь забрызгала все вокруг, даже шокированное лицо Маттео. На мгновение все, казалось, замерло — даже мое сердцебиение — а затем все ускорилось.

Мужчина упал вперед и потянул бы за собой моего брата, если бы тот не отпрыгнул назад в последний момент, все еще выглядя ошеломленным.

Он моргнул, потом посмотрел на тело. Он медленно поднял взгляд, задержавшись на моем животе.

— У тебя идёт кровь.

Я схватился за рану в боку, дрожа от силы боли. Моя рука с пистолетом дрожала, но я не уронил его. Внизу все еще раздавались выстрелы и крики. Я кивнул в сторону своего шкафа.

— Спрячься там.

Маттео нахмурился.

— Давай. — резко сказал я.

— Нет.

Я пошатнулся к нему, почти теряя сознание от острой боли в теле. Я схватил Маттео за манжету пижамы и потянул его к шкафу. Он сопротивлялся, но я втолкнул его внутрь и повернул замок.

Маттео забарабанил в дверь изнутри.

— Выпусти меня!

Дрожа от беспокойства и боли, я прокрался вниз, в гостиную, откуда доносились звуки. Когда я вошел, то увидел отца, сидящего на корточках за диваном ведя перестрелку с двумя другими мужчинами. Оба стояли ко мне спиной.

Взгляд отца метнулся ко мне, и на мгновение я подумал, что ничего не предприму. Я ненавидел его, ненавидел то, как он причиняет боль Маттео, мне, и даже его новой жене — Нине.

Тем не менее, я поднял руку и выстрелил в одного из мужчин. Отец позаботился о другом. Мужчина упал на пол, схватившись за плечо. Отец отшвырнул пистолет и выстрелил ему в обе ноги.

Где-то в доме послышались еще выстрелы, потом тяжелые шаги. Первый ввалился внутрь, истекая кровью из раны на голове.

Отец нахмурился.

— Ты всех убил?

Первый кивнул.

— Да. Они взяли Второго.

— Они не должны были заходить так далеко. — пробормотал отец.

Без предупреждения он прицелился в Первого и нажал на курок. Я вскрикнул от удивления, когда мужчина упал на пол рядом со мной. Я знал его всю свою жизнь.

Мои ноги подкосились, рана пульсировала. Отец посмотрел на меня, поднял телефон и заговорил в него.

— Пришли доктора и приходи с Дюрантом. Больше никого, пока я не узнаю, кто эти крысы.

Отец подошел ко мне и грубо поднял на ноги. Держа меня прямо, он оттолкнул мою руку от кровоточащей раны. Он ткнул в нее пальцем, и мое зрение потемнело, когда я дёрнулся в агонии. Отец встряхнул меня.

— Возьми себя в руки. Не умирай на мне.

Мои глаза открылись. Отец покачал головой, потом отпустил меня, и я снова сел на пол. Я оперся на руки, тяжело дыша.