Гражданская Война в освещении П Н Милюкова - Мельгунов Сергей Петрович - Страница 4

Автор отсылает читателя к своей "Истории революции", где можно найти более подробное изложение событий и настроений этого времени. Изложение октябрьских дней в "Истории" П. Н. Милюкова может вызвать ряд возражений (некоторые замечания мною были сделаны, напр., в отзыве, напечатанном в "На Чужой Стороне"). Однако, в этой "Истории" нет категорического заявления, что "социалистическая дума (в Москве) вела себя почти нейтрально". Это не соответствует действительности, и трудно сказать, на основании каких данных П. Н. Милюков изменил свою точку зрения. "Социалистическая" дума не была однородна. И поскольку речь шла о главенствующей роли партии с.- р., то скорее другое надо поставить в вину лидерам партии: были попытки вести борьбу только под своим партийным флагом "революционной демократии", чуждой в значительной степени вооруженной силе, которую можно было противопоставить Военно-Революционному Комитету. В первоначальном бездействии виновата была не столько нейтральная позиция большинства социалистической думы, сколько уклончивое поведение представителя военного штаба, полк. Рябцова, за свой страх ведшего переговоры с Военно-Рев. Комитетом. Это вызывало {19} возмущение среди офицерства и молодежи и даже обвинение в провокации (Кое-какие данные для этой поры автор мог бы найти в книге бывш. с. - р. Вознесенского "Москва в 1917 г.". Издана она в 1927 г., но часть ее раньше печаталась в "Былом".).

В выходящей книге "Н. В. Чайковский в годы гражданской войны" (см. у нас на стр.; ldn-knigi) я более или менее подробно останавливаюсь на позиции "революционной демократии" в период октябрьского переворота и последующих месяцев подготовки к защите Учредительного Собрания. Во избежание повторения я должен отослать читателя к этой книге. На основании имеющегося материала, опубликованного до выхода второго исследования П. Н. Милюкова, мне кажется, можно установить два положения. В октябрьские дни антибольшевицкое движение никаким единством не отмечено, в общем двойственная позиция революционной демократии сталкивалась с беззаботной уверенностью неизбежного скорого конца большевизма со стороны другой группы - и прежде всего военных. Таково первое положение. Во-вторых, никакого общего антибольшевицкого фронта непосредственно после октябрьского переворота не установилось - во всяком случае, об общей тактике приходится говорить с очень значительными оговорками.

Этот контакт революционной демократии с буржуазными группами П. Н. Милюков видит как бы в объединении, которое он называет "Комитетом спасения родины и революции". В книге, посвященной деятельности Н. В. Чайковского, я привел, мне кажется, достаточное количество иллюстраций, свидетельствующих о проблематичности этого объединения. П. Н. Милюков делает очень большую ошибку, употребляя термин "умеренные социалисты", противопоставляя последних крайним социалистам - большевикам. При таком противопоставлении историк целую гамму взаимно исключающих друг друга построений и взглядов объединил в одну группу. Я уже указывал в свое время П. Н. Милюкову в критике его {20} "Истории" на такую антиисторическую характеристику. Позиция Мартова, позиция Чернова, позиция народных социалистов, с различными внутренними промежуточными оттенками, в дни революции не могут быть объединены одним понятен умеренного социализма.

Было ли действительно достигнуто объединение в Комитете Спасения, в состав которого (за редким исключением) не были допущены представители буржуазной кадетской партии? (Если представители партии кое-где попадали в Комитеты Спасения (Петербург, Смоленск, Калуга), то они являлись здесь представителями от городских дум.) Было ли достигнуто объединение в последующем Союзе Защиты Учредительного Собрания, где вновь отсутствовали представители партии к. - д.? Конечно, нет. Часть революционной демократии, или другими словами, "умеренных социалистов", по терминологии П. Н. Милюкова, была действительно нейтральна в начавшейся гражданской войне, занимая позицию знаменитого "Викжеля", косвенно помогавшего большевикам. Часть была также в сущности "нейтральна" в силу отрицания вооруженной борьбы с большевиками - даже в правом секторе меньшевиков (напр., Церетелли). Часть стояла на позиции вооруженной борьбы и отрицала всякую коалицию с буржуазными элементами (Чернов). Последовательную позицию непримиримости и активной вооруженной борьбы заняла в целом только одна трудовая нар.-социалистическая партия, к которой примыкали правые звенья народнической и марксистской группировок (часть с. - р. центра и правый сектор партии, группировавшихся около "Воли Народа"; с. - д., отколовшиеся организационно от партии - "Единство" Плеханова и группа, для краткости скажем, Потресова).

В действительности расхождение в методах борьбы было еще большее многие из с. - р. центра были загипнотизированы идеей "парламентской" борьбы с большевиками через Учредительное Собрание; в рядах той же демократии {21} велась проповедь обволакивания большевиков, о чем настойчиво твердила прежде коалиционная московская "Власть Народа" (позже орган Кусковой, Осоргина и др.).

В силу указанных причин первый период борьбы с большевиками - первые шесть месяцев после октябрьского переворота - был периодом двойственности и противоречии в деятельности так называемой революционной демократии, общего фронта не было. Нельзя, однако, охарактеризовать борьбу с большевиками, которая организовалась, напр., в Петербурге в период после падения Временного Правительства и до разгона большевиками Учредительного Собрания, только как борьбу "морально-политического" характера - борьбу на "легальной" почве. Это неверно, как мог бы увидеть П. Н. Милюков, если бы познакомился с книжкой Игнатьева "Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны (Москва 1922), Семенова (Васильева) "Военная к боевая работа партии с. - р. за 1917-1918 г." (Берлин, 1922), отчетом о московском процессе эсеров или с воспоминаниями Б. Ф. Соколова "Защита Учредительного Собрания" (Архив Русской Революции. XIII). Бесспорно, многие факты, почерпнутые в этих материалах, могут быть оспариваемы, но ведь в этой критической работе и задача историка гражданской войны.

Стремление составить какой-нибудь общий фронт и привело к организации по персональному признаку двух политических центров: "правого" и "левого" Национального Центра и Союза Возрождения, между которыми установились известные договорные взаимоотношения к лету 1918 г. В этих только пределах и можно говорить о том общем антибольшевицком фронте, который лишь частично был разрушен омским переворотом 18 ноября. У П. Н. Милюкова второй период период соглашения, изложен чрезвычайно суммарно, хотя в его распоряжении и были уже подробные воспоминания на эту тему В. А. Мякотина, напечатанные в "На Чужой Стороне". {22} Милюков ссылается на них, но по тексту не видно того, чтобы он их использовал, ибо даже самое соглашение между двумя центрами он заимствовал из вторых рук - из источника иностранного, излагающего дело, конечно, только приблизительно. Общий фронт определился таким образом союзом части "умеренных" социалистов с левыми кадетами в "Союзе Возрождения". Через кадетов, входивших одновременно в "Национальный Центр", устанавливалась связь с более правыми элементами; через социалистов-революционеров из "Союза Возрождения" устанавливался некоторый контакт с другими эсеровскими центральными группировками, стоявшими на более левом фланге. Эта центральная часть действовала в общем сепаратно и с большой неохотой вынуждена была пойти на соглашение о создании единой всероссийской власти в виде Директории на Уфимском Совещании. Меньшевики в своем большинстве, сохраняя формально нейтралитет, по выражению с.-д. Фердмана (берлинская "Заря" 1924 г.) "держали сторону большевиков и все антибольшевицкие движения клеймили именем Вандеи". С. - д. Майский, впоследствии перешедший к большевикам, исключен был из партии за участие в самарском правительстве, так называемого "Комуча" - правительстве, которое, по характеристике П. Н. Милюкова, проводило программу "левых с. - р." (опять неудачный термин, способный создать путаницу, ибо здесь автор хочет сказать о соц. - рев. "левого типа Чернова"; кстати сказать, это не совсем верно).