Гордый кадетский корпус (СИ) - "Майский День" - Страница 17

Потен окликнул его, и пришлось вернуться на землю с золотых облаков, куда успел воспарить в мечтах. Возчик позвал садиться на телегу, но Белик отказался и пошёл рядом, рассеянно положив ладонь на колок. Тело просило движения, требовалось привести в равновесие смятённые чувства.

Кони шагали охотно, морозный воздух парил их дыханием, со всех сторон доносился звонкое цоканье подков, поскрипывание тележных осей, стук колёс по твёрдому. Стены домов отражали звуки, и от этого казалось, что весь город отправился в дорогу вместе с обозом.

Когда миновали сонную стражу у южных ворот, мир стал просторнее и тише. Потянулись замершие до весны поля, в крестьянских домах теплились скудные огоньки. Обнаружив, что неплохо различает окружающее, Белик сообразил, что в мир идёт рассвет.

Дорога, простор кругом, к которому он привык с детства, пробудили в душе тихое удовольствие, а когда солнце показалось из-за края земли и заспанно глянуло на длинную змею каравана, Белик улыбнулся ему как родному. Как же он соскучился в тесноте города по далям, куда вольно бежать взгляду! Спасибо магистру Фагору, что вытолкнул в путешествие. Впереди целый месяц открытий и чудес.

Мимо пронесло на рысях двух всадников, закутанных в плащи. Ехали к голове обоза. Белик насторожённо их оглядел. На память пришёл чужой человек из харчевни, но тот был крупнее, да и конь под ним серый или чалый, судя по приставшим к одежде волоскам. Эти двое ехали на рыжих. У одного скакуна белел на правой передней чулок. Нет, это спешили вперёд другие люди и, кстати, похожи оказались обликом на знакомых Белику братьев кадетов. Лиц, укрытых дорожными масками, он не разглядел, да и не понял, что делать здесь Марилеву с Ирре? Усадьба, как он знал со слов дворянина располагается на восток от города, столица, куда вполне могли отправиться для отпускного веселья знатные юноши — на запад.

Белик бросил об этом думать. Марилев парень крепкий сообразительный. Если затруднения касаются его с братом, справится с ними без труда.

Встречный ветерок принёс вместе с привычным уже запахом лошадей и конских яблок сытный дух еды.

— Согреться бы, — задумчиво проговорил Потен, сидевший на возу. — Слышь, парень, сбегай к кормильщику, купи нам пару пирогов, да попить горячего.

Белик охотно устремился вперёд. Миновав десяток повозок, он обнаружил нечто вроде передвижной харчевни. На широкой длинной телеге, в которую впряжены были аж четыре лошади, ехал целый дом. Сзади примостилась жилая клетушка, а впереди глиняная печь, из которой хозяин доставал горячие пироги. Помогавший ему подросток уже подносил новые листы с серыми ещё непропеченными. Ещё один парнишка загружал готовое в лоток, чтобы бежать вдоль обоза, предлагая товар.

Раньше он пойдёт, конечно, к голове, а когда доберётся до телеги Потена, печево либо застынет, либо его совсем не останется. Белик оценил предусмотрительность хозяина и взял два горячих, в руках не удержать пирога и наполнил прихваченные у возчика глиняные бутылки отваром сухих яблок.

Обратно не пошёл, просто стал на обочине, поджидая свой воз, потому и обратил внимание, что у одной из двух верховых лошадей, привязанных к задку телеги кормильщика, на правой передней белел знакомый чулок, да и проточина на голове как будто мелькнула тогда, просто он не успел её толком разглядеть.

Не иначе конные попросились погреться в жилую клетушку, пока обычные её обитатели заняты своим ремеслом. Интересно, кто они и почему не наняли карету? Размышляя, Белик едва не пропустил свой воз. Потену пришлось его окликнуть. Закусили, сидя на тюках, а потом Белик опять спрыгнул на дорогу.

Денёк разгулялся, солнышко ощутимо пощипывало кожу. Шагать было весело и ничуть не обременительно, а когда дорога поворачивала, удавалось разглядеть яркие повозки театра. В одной из них ехала Лина, и Белик смотрел на раскрашенные бока фургонов с восторгом и до боли в глазах.

На ночь обоз остановится в большом селе, там постоялые дворы и может случиться так, что они окажутся в одном, и актриса опять улыбнётся ему, а то и удостоит несколькими словами. Он, конечно, не мог посещать все представления, но несколько раз брал дешёвые билеты и взирал на предмет своих мечтаний с верхних шатких скамей.

Мысли то вращались вокруг прелестного образа лицедейки, то возвращались к двум всадникам на рыжих конях. Странно, что когда снаружи так хорошо, и проехаться верхом в радость, двое юношей предпочитают сидеть в тесной каморке при кибитке кормильщика. Кто они и почему скрываются? Если это Марилев и его брат Ирре, то как их занесло на южную дорогу?

Белик подумал, что у любого отыщутся веские причины поступать иначе, чем предполагалось прежде, а значит, рыжие вполне могли принадлежать знакомым кадетам. Что если тот мужчина в харчевне замышлял против них дурное, и пришлось двоим юношам пускаться в путь раньше, чем намеревались, да ещё в другую сторону?

Что ж, если им потребуется помощь, он её окажет, а пока полезно зорко поглядывать по сторонам, ибо нет таких планов, которые не могли бы оказаться раскрыты.

Выполняя своё намерение, Белик ревностно изучил и запомнил все повозки, кареты, всадников, что отправились кавалькадой прогуляться по замершим до весны полям. Навстречу изредка попадались крестьянские телеги, спешившие куда-то по ближним надобностям. Изредка попутные присоединялись к обозу, обычно тоже ненадолго.

На обед остановились прямо в поле. Дорога взобралась на пологий холм, вид отсюда открывался очень приятный. Дымки возвещали, что в округе есть и деревни и отдельные крестьянские усадьбы, но домов часто не разглядеть было за перелесками. Белик опять сбегал к кормильной повозке и купил котелок похлёбки.

Один из всадников как раз вышел из клетушки, чтобы взять еды для обоих. Дорожная маска и низко надвинутая шляпа всё так же закрывали его лицо, а плащ укутывал фигуру, но по росту и повадке это вполне мог быть Марилев. Не желая выдавать кадета, Белик не заговорил с ним, даже не смотрел в его сторону, но сам постарался стать так, чтобы оказаться на виду. Если это Марилев, он сообразит, что в обозе у него есть друг.

Вполне довольный проявленной смекалкой Белик вернулся к хозяину возка. От горячей похлёбки немного разморило, Потен сам предложил подремать на тюках, но Белик решил от намерения своего не отступать. От бдительности и осторожности вреда не происходило, зато вполне могла воспоследовать польза. На всякий случай он решил сберечь силы, и забрался на самый верх, откуда было хорошо видно всё, что творится вокруг, но остаток дня происшествий не принёс.

Когда уже на закате обоз втянулся в назначенное для ночлега село, там сразу стало шумно и суетливо. Белик помог своему хозяину обиходить лошадей, а потом отправился на лучший постоялый двор. Кадеты, а может быть и Лина с актёрами наверняка остановятся там.

Не успел он войти, как тут же узрел предмет своих мечтаний. Красавица лицедейка восседала в центре, там, где ярче всего разбрасывали свет масляные фонари и плясали самые тёплые отсветы пылающего очага. Дамы дворянки уже поднялись наверх, считалось, что им не очень благопристойно обедать в общей комнате даже в дороге, поэтому Лина буквально царила в зале. Вокруг неё увивались все, кому приличное платье позволяло сюда зайти.

Сообразив, как нелепы были надежды поймать ещё одну её улыбку или перемолвиться словом, Белик скромно уселся в сторонке, у окна. Здесь тянуло сквозняком, да и снаружи стемнело, так что желающих занять место не нашлось. Заказав скромный ужин, он предался созерцанию объекта своих восторгов, что само по себе было счастьем.

За этим приятным занятием, Белик едва не пропустил стук копыт. Припозднившиеся всадники остановили лошадей возле ворот. Навстречу выскочили проворные отроки, служившие на конюшне. В свете их фонарей Белик увидел, что приехавших четверо. Дорожную маску носил только один из них, дворянин, судя по замашкам, но он не вышел ростом и никак не походил на всадника из харчевни мастера Лотена. Трое других тоже оказались незнакомы.