Год Белого Дракона (СИ) - "С. А. В." - Страница 58

— Моисеич, а зачем вас немцы в Палестину отбирали?

— Какие немцы?

— Да ты только, что сам сказал, что писал заявление на иммиграцию в Палестину, так как в гетто не хотел!

— Ну да. Но немцы здесь, причём?

— Фу-у-х, я, что-то запутался, Моисеич, а кто вас в Палестину отбирал?

— Да, что значит кто? Естественно Всемирная Сионистская Организация (ВСО).

— Моисеич, ты чего-то гонишь. Откуда в оккупированной Гитлером Польше, может взяться эта ВСО? Вас же Гитлер угнетает, сам говоришь, запреты, ограничения вёл, в гетто и концлагеря гонит. У них же в рейхе антисемитизм.

— Ну, так и есть, жуткий антисемитизм, мне коллеги из Вены писали перед самой войной, кто не уехал, те по концлагерям сидят. А отбирает переселенцев в Палестину именно ВСО, они ещё с средины 30-х с Гитлером сотрудничают.

— Да как такое может быть? Всемирная Сионистская Организация спокойно занимается набором переселенцев в нацистской Германии!? У меня это просто в голове не укладывается, она же с Гитлером на ножах должна быть!

— Почему на ножах? Очень даже хорошо сотрудничают, если с кем ВСО и на ножах, так это с Великобританией.

Меня переклинило, шёл, что называется разрыв шаблона. Что Моисеич врет, я поверить не мог. Узнав его за последнее время, понял, что преувеличить или преуменьшить, это он может, но откровенно брехать не будет. С другой стороны, я прекрасно помнил об антисемитизме в рейхе, о шести миллионах погибших, о холокосте. У меня, похоже, начала ехать крыша, а он тем временем рассказывал дальше.

— Великобритания, нанесла сильнейший удар ВСО, когда в 39 году, сократила квоты на иммиграцию евреев в Палестину. По новой квоте, на пять лет разрешено иммигрировать только семидесяти пяти тысячам, по пятнадцать тысяч в год. Возможно и поэтому ещё, мне отказали в миграционном сертификате. Но думаю, такие как я, ВСО там просто не нужны. Мой младший брат Иоахим, часто мне говорил, что приход Гитлера к власти в германии это хорошо. Иначе переселить евреев не удастся до конца света. Он даже после аншлюса, вступил в "Имперский союз евреев Германии". И готовит сейчас в Австрии, молодых евреев в лагерях переобучения, где они проходят сельскохозяйственную подготовку для работы в палестинских кибуцах. А мой сын Мордехай, ездил в Палестину и вернулся перед войной в Варшаву, членом "Хаганы". Сейчас он помощник Юзефа Шеринского, руководителя еврейской полиции в гетто. Вот он тоже, часто повторяет, что все евреи должны выехать в Палестину, по возможности добровольно или под нажимом. И хвалит политику Гитлера в отношении евреев, ибо она способствует увеличению их числа в Палестине. И все его друзья из "юденрата" Варшавы, тоже так считают. Когда Гитлер освободит Палестину от Великобритании, все евреи захотят сбежать от этого шлимазла, из гетто и концлагерей, в Палестину. Но я, то знаю, мы им там не нужны, нас бросят на заклание. Мы пожилые для них отработанный материал, смысла тратить на нас силы в сионизации, они не видят.

— Да кто бросит? — Только и смог я выдавить из себя.

— Эхе-хе, ВСО конечно, они же всем руководят — грустно вздохнул Моисеич — уж поверь мне, всё так и будет. Ты Ричи молодой, вряд ли тебя интересовали европейские новости и события, но я-то, прекрасно помню, что сказал в 37, на XII сионистском конгрессе Хаим Вейцман. Дословно уже не вспомню, но основное врезалось в память: — "Шесть миллионов европейских евреев готовы к эмиграции. Я спрашиваю: Можете вы переместить шесть миллионов в Палестину? Я отвечаю: Нет /…/ Я хочу спасти от несчастья /…/ молодых людей (для Палестины). Старые останутся. Они встретят свою судьбу здесь, или же не встретят. Они — пыль, с экономической и моральной точки зрения — только пыль в этом жестоком мире. /…/ Только молодые должны выжить. Они должны принять это". — Понимаешь Ричи, пыль мы для ВСО, пыль в этом жестоком мире!

Моисеич на глазах расклеивался. Да и у меня, от таких, мягко говоря "шокирующих" новостей, шарики конкретно заходили за ролики. Пора было уходить, если не хочу тащить Моисеича на себе. Подозвав официанта, расплатился и попросил вызвать такси. Поддерживая, нетвёрдо стоящего на ногах Моисеича, вывел его из ресторана на улицу. Пока ждали такси, Моисеич немного оклемался. Отвезя его до дому, поехал к себе. Глядя в окошко такси на ночной Манхэтен, грустно думал о том, что передо мной встала проблема, определить мой это мир, или это всё же не прошлое моего мира, или же я не хрена не знаю истории. К тому же, первое отличие этой реальности от эталонной моей, уже было. Может быть не критическое, но всё же, Италия вступила в войну на неделю раньше — 3 июня. Возможно это и впрямь другая реальность.

Утром встал почти нормальный. Выпив утреннею порцию свежевыжатого лимонного сока, ограничился разминкой и дыхательными упражнениями. Приняв контрастный душ, вместо завтрака выпил ещё свежевыжатого лимонного сока, надо печени помочь. И пошёл на работу. Моя вчерашняя хандра отступила. Правильно говорится, утро вечера мудренее. У меня есть задача максимально помочь СССР, что бы снизить потери в войне, так какая разница, мой это мир или нет. Раз принял решение помочь нашим, так к чему эти рефлексии, наши и в другой реальности наши.

ГЛАВА 9

Дни шли за днями, я водил Джули в кино, дансинг, а в воскресенье после занятий в танцевальной школе, ездили за город, в полюбившийся нам ресторанчик. Сходили на фильм "Гроздья гнева" (The Grapes of Wrath), только вышедший на экраны. Сильный фильм! Джули искренне сопереживала героям и после сеанса, была грустна и задумчива. Она, молча шла рядом, взяв меня под руку и о чём-то размышляя. Мы шли сквозь шумную и равнодушную к нам толпу, заполнявшую вечерний Бродвей, сквозь уличный шум, неоновые всполохи вывесок и рекламы. По замусоренным к вечеру, окурками, жвачкой, огрызками фруктов, скорлупой орехов, обрывками пакетов от попкорна и газет, пыльным тротуарам "Большого яблока". Наконец, минут через пятнадцать-двадцать, Джули прервала молчание:

— Ричи, неужели это все, правда? И у нас могут так жестоко, так бесчеловечно, поступать с людьми?

Вот, что мне было ей ответить? Что фильм-драма Джона Форда, по одноимённому роману Джона Стейнбека, получившего за него Пулитцеровскую премию, это очень мягкая версия тех трагических событий происходивших в 30-х годах в штатах? Что в фильме только штрихами намечены, те ужасы дефарминга — раскулачивания по-американски, что тогда творились? Когда миллионы американских фермеров — каждый шестой, согнанных банками со своей земли, не обеспеченных правительством штатов ни землёй, ни работой, ни социальной помощью, ни пенсией по старости — ничем. Шли абсолютно в никуда — лишенные земли, денег, родного дома, имущества. Шли в охваченную массовой безработицей, голодом, повальным бандитизмом, неизвестность. Рассказать о миллионах умерших от голода и болезней? Что раздача бесплатного супа голодающим в Нью-Йорке, началась только тогда, когда умершие от голода стали валяться на улицах города сотнями? В то время как денежные мешки жирели и обогащались, за счёт бесправных фермеров и рабочих. "Нет, не стану" — решил я. Не хотелось свидание с Джули, превращать в вечер политпросвета. Да и не знал я, как она отнесется к этим сведениям. Поэтому, ответил лаконично.

— К сожалению, могут, впрочем, как и в любом буржуазном государстве.

— Но ведь это, же ужасно! Так нельзя поступать с людьми! — от возмущения она, даже притопнула ногой.

— Джули, ты же только что, сама смотрела фильм, причём там достаточно всё мягко показано. Да, что далеко ходить. Достаточно сейчас съездить хоть в тот же южный Бронкс, или Гарлем, чтобы посмотреть как у нас могут обращаться с людьми. Трущобы, безработные с потухшими глазами, ночлежки с плотными рядами коек с голым матрацем, за два цента, куда из-за вони и спертого воздуха не зайти. А у тех, у кого и этого нет, сидячие места в приютах на ночь. Джули замолчала и молчала довольно долго, потом стала рассказывать: