Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 38

Ворон Владович поспешно отставил свою чашку и спросил с надеждой:

– Прочитали?

– Да. И пометки на полях сделал. Вот тут вы говорите о…

Спустя несколько минут Василисе стало стыдно за то, что она, имея славянские корни, так мало знает о культуре своих предков. Род Ваалович так уверено вещал о богах Древней Руси и мифических персонажах в верованиях древних русичей, словно лично был знаком с каждым. И говорил он не только о них. Диапазон его знаний поражал воображение: немецкие, западнославянские, скандинавские, угро-финские легенды, притчи, эпосы, баллады и сказания; пантеоны божеств высшей и низшей сферы; различное именование одних и тех же существ в разных культурах и прочая и прочая… Опять-таки, речь свою он строил так, словно все эти бессмертные персонажи мифов реально существовали раньше и где-то обитают по сей день, «получив дозволение сложить с себя полномочия», как высказался один раз Ворон Владович.

– Да-да, спасибо, я поправлю, – бормотал историк, внимательно слушая учителя географии и быстро черкая в своем блокноте. – Вы позволите указать на вас, как на источник информации?

– Если без этого совсем никак, – недовольным тоном произнес Род Ваалович и Ворон Владович виновато развел руками. – Хорошо, можете ссылаться на меня.

Поговорив еще немного, географ собрался уходить. По углам зашипели: «Двери!». Род Ваалович неприязненно скривился, щелкнул пальцами, и шипение резко оборвалось.

– Всего доброго, – попрощался Род Ваалович и ушел.

Нормально ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Совершенно ошарашенная Василиса, не знающая, что и думать, поблагодарила Ягу Лешевну за гостеприимство и отправилась в директорский кабинет – опять просить мобильный телефон.

– Василиса Алексеевна, телефон специальной сотовой связи выделен мне для особых случаев, – внушительно объяснял директор краснеющей смущенной Василисе. – Обычной мобильной сети в округе нет. Если вам жизненно необходима телефонная связь, интернет и прочие достижения современности, то вам не следует жить в отдаленной деревне, где нет ничего подобного. Компьютерный класс есть только в школе, но тоже используется исключительно по служебной надобности.

«Ах, вот оно что – специальная сотовая связь! Настолько специальная, что и аналитики ФСБ звонок отследить не могут», – думала Василиса и старалась смириться с тем, что придется отказаться от привычки звонить кому угодно и в любой момент.

– В последний раз, – пообещала она и получила в руки вожделенный телефон.

– Не долго, – буркнул директор и покинул кабинет.

Позвонила Василиса Игнату – это сейчас был один из немногих людей, которые искренне переживали за нее, и единственный, который знал обо всех ее проблемах.

– Василиса? – сонным голосом ответил Игнат на ее «алло». – Василиса! С тобой все в порядке?!

Оказалось, вчера в Верный Путь действительно приезжала полиция, вызванная Василисой. Ничего подозрительного (ни гильз, ни металлических обломков, ни осколков автомобильной краски) на дороге не нашла. Машину Василисы не нашла тоже, а сигнал ее мобильного телефона исчез. Игната и Агафью опрашивали как возможных свидетелей происшествия, но те прибыли домой позже, чем мимо проезжала Василиса, и ничего существенного сообщить полиции не смогли, кроме того, что девушка, на которую зарегистрирован телефонный номер звонивший в службу 112, действительно в природе существует и сама пользуется этим номером. Они пообещали уведомить правоохранительные органы, если Василиса объявится. Уголовного дела пока не завели по причине отсутствия веских причин подозревать, что реально совершено преступление.

– Я сразу в Лысую Гору к тебе поехал, но на развороте том чертовом вырубило меня – заснул прямо в машине за рулем, вот только от твоего звонка проснулся, – закончил рассказ Игнат. – Ох, неладное что-то творится тут… Василиса, в тебя действительно стреляли?!

– Да. Три раза по машине попали и еще много пуль мимо просвистело. Нет, меня не задели.

– Значит, на машине вмятины или пробоины быть должны. Гони автомобиль ко мне – в полицию Энска поедем.

И тут Василису кинуло в холодный пот: она вспомнила, как вчера осматривала машину и радовалась, что с ней все в порядке! НИКАКИХ следов пуль на машине не было! Но это же невозможно – были попадания, весь автомобиль содрогался, не могло не быть следов! Как же она сразу не задумалась над этим?!

– Чего молчишь? – настороженно спросил Игнат.

Василиса шевельнула помертвевшими губами, рассказывая обо всем.

– Галлюцинации? – хмуро спросил Игнат. – И начались ДО того, как ты въехала в лес… Плохо… Что на педсовете пила-ела?

– Ничего, – уныло выдохнула Василиса. – Ни крошки в Энске не съела, некогда было. Получается, лес тоже ни при чем, это у меня самой с головой не порядок.

– С лесом все не просто – на меня же он действует так же, как на тебя. И машина всегда глохнет.

– Да ясно, что какие-то глушилки там стоят – все электронику обрубают и мобильную связь перекрывают полностью. Точно военные тут рядом секретно окопались, мне только что директор сообщил, что у него спецсвязь тут для экстренных случаев. Проблема в другом – тебе только в лесу всякая ерунда мерещится, а меня постоянно галлюцинации преследуют. Стоит признать, что у меня параноидная шизофрения: я вижу и слышу то, чего нет, – убито заключила Василиса. – Внезапная смерть родителей повлияла на меня сильнее, чем я думала, и нервная горячка, с которой я долго в больнице пролежала, бесследно не прошла. Врач в больнице меня спрашивал, не бывало ли в моей семье шизофреников. Я тогда рассердилась, а следовало бы серьезнее отнестись к его вопросу! Я ведь ничегошеньки не знаю о родне со стороны отца!

– Не спеши с выводами…

– Брось, Игнат, все уже ясно. Полицию успокой, скажи, что со мной все в порядке, померещилось просто, хруст сухих веток под колесами за выстрелы приняла. Ничего, я со всем справлюсь. К счастью, я еще способна анализировать то, что вижу, и отличать возможное от невозможного. Жить можно и с шизофренией, если не обращать внимания на очевидные глюки.

– Хм-м. Будешь пытаться взять болезнь под контроль, как Джон Нэш? Помнишь, был такой лауреат Нобелевской премии по экономике, который болел параноидной шизофренией?

– Помню. Фильм «Игры разума» смотрела. К тому же Джон Нэш был еще и выдающимся математиком, мне грех ничего о нем не знать.

– Василиса, мы с Агафьей тут, рядышком…

– Да, Игнат, спасибо. Ты езжай домой, со мной все в порядке, правда. Буду учиться жить в реальности, расширенной бредовыми видениями. Пока, Игнат, мне ненадолго телефон для связи выдали, теперь звонить буду редко, только если в Энск поеду, но постараюсь приезжать на выходных.

– Я буду навещать тебя, – заверил мужчина. – А на выходных – обязательно к нам!

– Договорились.

Василиса была признательна, что о лечении в психиатрической больнице Игнат не заговорил. И требовать, чтобы она начала жить исключительно под их чутким приглядом, тоже не стал.

«Армен Вартанович меня предупреждал при выписке из больницы: никаких переживаний или симптомы психического расстройства, сильнейшие галлюцинации и спутанность сознания могут вернуться ко мне в десятикратном размере. Вот они и вернулись. В десятикратном. Полагаю, пить успокоительные уже поздно, надо приучаться жить в «расширенной» реальности», – удрученно подумала Василиса.

Глава 17. Игры разума: противостояние

Как должна вести себя сумасшедшая, если она понимает, что сумасшедшая и всячески старается это скрыть? Никогда не задумывались? А Василисе пришлось поломать голову над этим жизненно важным для нее вопросом. Сидя в своем кабинете за плотно закрытыми дверьми, она подошла к проблеме, как к решению сложной задачи: завела отдельную тетрадь, расчертила первый лист на две колонки, но подписала их не «Дано» и «Найти», а: «Сохранные функции критического мышления» и «Проявления параноидного синдрома». В первую графу были внесены пункты: возможность осознавать свою болезнь (ключевой момент!), способность контролировать речь и поступки, отличать возможное от заведомо невозможного.