Счастье на снежных крыльях! (СИ) - Гусейнова Ольга - Страница 40

— Кайя, эту выходку я тебе прощаю, таким горячим взглядом меня мало кто одаривал, — ленивый циничный тон Йелли подействовал на меня как холодный душ, нет, как ледяной.

Мысленно обругав себя, я пришла в чувство, демонстративно закатила глаза и тоже пожелала ему «доброго утра»:

— Нельзя быть таким доверчивым и самоуверенным, это может привести к плачевным последствиям.

Тем более, убедилась, что под простыней на мне платье. Я выспалась и чувствовала себя прекрасно, несмотря на бесстрастный взгляд мужчины, с которым проснулась в одной постели. Впрочем, взгляд этот не вязался с едва заметной ухмылкой на его чувственных губах.

— Знаешь, Кайя, со мной впервые спорит женщина, даже больше — играет. Это, оказывается, забавно и… возбуждает, — глухой голос Йелли с тягучими нотками, с определенным намеком почти осязаемо коснулся моей кожи, слегка царапнул, как вчера в храме-пещере.

— Игры до добра не доводят! — Я наставительно подняла палец, но нервно сглотнула, что не укрылось от него.

— Смотря с кем, какие, когда и где, — шире усмехнулся муж. — Хочу предупредить тебя, Кайя, что леары любят играть, правда, обычно это опасное занятие. Настоящих мастеров мало, но мнят себя таковыми многие.

Я встала, поправила платье, волосы и уже хотела высказаться не менее иронично, но Йелли опередил:

— Кстати, ты храпишь во сне!

Мои щеки опалило жаром смущения и стыда. Я кашлянула, прочищая горло, и буркнула:

— Это небольшая особенность моего рода…

— Ясно. Значит, именно благодаря твоему роду, мои ночи никогда не будут тихими и спокойными, — сделал вывод Йелли, садясь на кровати.

Ну знаю я, что храплю тихонечко. Это действительно наследственная особенность строения носоглотки, которая передалась мне по отцовской линии. Даже записывала в юности свой сон, чтобы определить, насколько громко, и точно знаю, что это не «классический» храп, а легкое посапывание. А меня тут прямо нарушителем спокойствия выставили.

— У каждого свои недостатки! Я же твое излишнее красноречие терплю и не жалуюсь, не нравится — не слушай, — разозлилась я и, круто развернувшись, пошла искать ванную.

Вслед донеслось насмешливое довольное хмыканье. Похоже, мужу доставляет удовольствие выводить меня из себя.

Я уже стояла обнаженной в роскошной бежево-терракотовой ванной, вытирая волосы полотенцем, как вдруг раздалась знакомая мелодичная трель, словно звонок. Затем передо мной, прямо посредине просторной комнаты, появилась, кажется, голограмма. С огромного прямоугольника на меня смотрели несколько мужчин и женщин, вставших тесной группой и с образцово-показательными улыбками, как для селфи, — все серокрылые, в нарядных одеждах, молодые, а как на самом деле неизвестно. Впереди всех сияли довольством двое похожих друг на друга мужчин и яркая красотка.

Спустя мгновение, наверное, увидев меня, некоторые из них подняли брови в удивлении, потом все дружно поклонились. Почти как мы вчера, приподняв лица, они смотрели на меня и чего-то ждали с приклеенными улыбками. И тут до меня дошло, что стою совершенно голая, придерживая руками полотенце на голове! Быстро закрыв мокрой тряпкой стратегические места и, вымучив улыбку, больше походившую на оскал, я вежливо кивнула и на всякий случай добавила:

— Здрассте…

От стыда я готова была провалиться сквозь пол.

— Приветствуем тебя, о прекрасная и сладчайшая! — сделавший мне комплемент мужчина был из тех троих, впереди стоящих, и смотрел на меня с таким горячим интересом и восхищением, хоть плачь. — Спешим сообщить, что эр Шагэ, наследник триста пятьдесят восьмого шаазата объявляет о поиске пары. Мы знаем, что ты юна и хороша собой, твой запах — как ночная вьюга в самый лютый мороз, поэтому ждем тебя на представление и отбор в день Эмила Штормового…

— Простите… уважаемые, но я замужем. Мне как-то поздно уже участвовать в отборе невест и…

Моим сиплым возражениям не вняли. Серокрылый красавчик, видимо, тот самый жених, выдвинулся на полшажка вперед и, слегка наклонив голову к плечу, посмотрел на меня приторно-карамельным, горячим, соблазнительным взглядом, переполненным желанием и восторгом:

— Ничего не бойся, о прекрасная, триста пятьдесят восьмой шаазат обеспечит твою безопасность на несколько увлекательных дней, наполненных развлечениями и подарками. Я жду тебя, сладкая моя, мечтаю о тебе, грежу…

Пока наследник облизывал меня глазами, его сородичи тоже таращились и улыбались. Даже показалось, некоторые насмешливо и похабно. Дальше я не выдержала, сорвалась с места и бросилась прочь из ванной. Оказавшись в спальне, я бросилась на кровать и разрыдалась.

Йелли замер изваянием у накрытого к завтраку стола. Наконец, он отмер, стремительно подошел к ванной и, заглянув туда, осмотрел. Затем в некотором недоумении присел рядом со мной и осведомился:

— Что случилось? Не подошел запах мыла?

Глупейший вопрос! Судорожно всхлипнув, я пожаловалась:

— Это ужасно! Я сейчас так опозорилась, не передать словами. Нет, я весь шаазат опозорила! Ну кто, скажи мне, кто так делает?

— Как именно? Я не…

— У вас что — вообще нет комнат, где можно уединиться? Куда без разрешения никто не войдет или не явится со своим телевизором?

— Каким телефисором? — холодные глаза Йелли напоминали два удивленных блюдца. — К тебе никто не входил, я все контролирую и…

— Зато залетал! — заорала я от бессилия. — Целой толпой на каком-то огромном экране появились. Я там голая стою, а они пялятся на меня все и совершенно бесцеремонно зовут на смотрины к жениху. Даже не извинились за вторжение и…

— Послушай, Кайя, я, кажется…

— Все! Это позор! Боже, как же стыдно, меня целый шаазат голой видел. Теперь они обсудят все мои недостатки с другими и вчерашние трусы уж точно покажутся Амиле мелочью, по сравнению с этим событием.

Я лила слезы в три ручья, куталась в мокрое полотенце и простыню и не могла успокоиться. Перед глазами так и стояли похабные ухмылки посторонних леаров.

Йелли взял меня за обнаженные плечи и встряхнул со словами:

— Успокойся! Я не знаю, что такое телефисор, но ты ошибаешься! Тебя никто не видел!

— Но как же, прямо посредине комнаты целая толпа и…

В следующий момент Йелли потряс меня еще сильнее, чем посторонние леары в ванной. Он мягко усмехнулся, погладив меня по макушке, тряхнул белоснежной головой, отчего пара прядок упала ему на лоб. Затем и вовсе привлек к груди, положил тяжелую, большую ладонь между моих лопаток, словно утешал, а потом я услышала его глухой, но уже не равнодушный голос:

— Это ледая — извещение, которое может создать и разослать любой эрат, если уровень силы позволит. Оно одностороннее! Ты изображение и звуки видишь и слышишь, а тот, кто передает, — не видит никого из зрителей. Ниже пятисотого шаазата эраты могут создавать ледаю исключительно в пределах своего шаазата, слишком слабые. Выше — способны оповещать выборочно как своих сородичей, так и остальных леаров. Более сильные могут известить нужную категорию лиц, видимо, как в твоем случае, только женщин.

Новость, что меня голой никто не видел, вызвала шквал облегчения. Но тут всплыла одна мысль, весьма настораживающая:

— А вчера у пещеры мы случайно не…

— Да, — коротко насмешливо хмыкнул Йелли, подтвердив мои опасения, — вчера мы тоже создали ледаю и оповестили весь Леарат о нашем браке. Если ты помнишь, отец сформировал ледяной экран, который запечатлел наше послание и передал его всем и каждому...

Я отстранилась от такой горячей и широкой груди мужа, чтобы в ужасе заглянуть ему в глаза:

— То есть, это было представление не для тех, кто кружил неподалеку, а всему Леарату? — И совсем глухо уточнила: — Мою фразу про голый зад и благодарность ларам тоже слышали все?

Йелли хохотнул и кивнул согласно.

— Но если это была запись, то почему мы не переписали ваше оповещение заново? Без дурацких ремарок с моей стороны? — взвыла я.

Кривая, ироничная ухмылка исказила красивое лицо Йелли — лимит его сердечности и мягкой заботы исчерпался.